Дочь палача и ведьмак - Оливер Пётч

— Я уже был здесь как-то раз, — проговорил палач.

— Как-то раз?

Магдалена огляделась. Место вдруг показалось ей на удивление знакомым. Деревья, высокая скала, а чуть дальше расставленные в круг каменные глыбы… Она тоже была здесь. Но страх помешал ей осознать это сразу.

Развалины каменного круга…

— Точно! — вырвалось у нее. — Каменный круг, дети играли здесь пару дней назад! И оттуда мы увидели высокую гору!

Палач ее даже не услышал, задумчиво глядя на вершину отвесной скалы.

— Я был здесь с детьми, когда мы приехали в Андекс, — говорил он тихим голосом. — Я срезал дорогу, и потом мы вышли вдруг к этой громадине. Там была пещера, а перед ней сидела старуха и несла всякий бред…

Магдалена почувствовала, как во рту внезапно пересохло.

— Отшельница! — выдавила она. — Я с ней тоже встречалась! Мы приходили к ней с Маттиасом и детьми. Эта женщина сумасшедшая, говорила, что детям грозит опасность, и утверждала, что здесь…

Вспомнив слова старухи, Магдалена потеряла дар речи.

Я стерегу врата в ад…

— Господи, — прошептала она. — Врата в преисподнюю. Про них она говорила. И даже насчет детей предостерегала! Но я не стала принимать ее всерьез…

Палач нерешительно кивнул:

— Она и мне про врата говорила. Я, как и ты, принял ее слова за бредни старой чудачки и думать про них забыл. Только сегодня на холме вспомнил.

Куизль хохотнул, затем порылся в принесенном с собой мешке, вынул охотничий нож, наметанным взглядом поискал в подлеске подходящую ветку и принялся вырезать дубинку.

— Местные, наверное, давно знают про этот вход, — проговорил он, задумчиво соскабливая кору. — Позднее, когда от крепости уже ничего не осталось, об истинном его назначении успели забыть. Запомнились только названия. Чертова гора, врата в преисподнюю. Хотя и они теперь значатся только на выцветших картах… — Куизль брезгливо сплюнул и взвесил в руке готовую дубинку. — Так уж устроены люди. Если не знают чего-то, приписывают это дьяволу.

Он снова взглянул на таинственный пик, внезапно принюхался и тихо спросил:

— Чувствуешь? Костром пахнет. Надо смотреть в оба. Как знать, может, старуха как раз перловку варит и своим криком половину долины на уши поднимет.

Магдалена сделала глубокий вдох, после чего скользнула вслед за отцом через сухой подлесок к скале, проскочила несколько метров открытого пространства и осторожно двинулась вплотную к холодному камню, пока впереди не показался вход в пещеру.

Перед ним никого не оказалось. От затухающего костра поднималась тонкая струйка дыма, и из пещеры не доносилось ни звука.

Магдалена расслабилась и вышла на поляну перед скалой.

— Все чисто, — сказала она облегченно. — Так что давай…

— Бойтесь же! БОЙТЕСЬ!

Слева из-за кустов заверещал пронзительный голос, затем из густого подлеска показалась худая старуха — та самая, которую Магдалена встретила несколько дней назад. Рваная одежда развевалась на ней, точно крылья у мотылька. Старуха грозно протянула руки к небесам.

— Дьявол восстал! — визжала она, словно одержимая. — Он покинул преисподнюю и теперь рыщет со своими слугами в поисках невинных детей, у которых сможет высосать кровь! Покайтесь, Богом молю, покайтесь!

На мгновение Магдалена застыла на месте, а затем устремилась к старухе и встряхнула ее за плечи.

— Ты говоришь о детях, — процедила она. — О моих детях! Скажи, этот безумец утащил детей в пещеру? Говори же ты, наконец!

Слепая старуха уставилась на нее белесыми глазами.

— Зло и добро, твои дети суть и то и другое, — пробормотала она. — Небо и преисподняя, Иегова и Люцифер… Остерегайся, дочь палача!

— Как… откуда тебе известно, кто я?

Магдалена растерянно выпустила старуху и отступила на шаг. Может, она действительно провидица? Поговаривали, что устами отшельников вещал сам Господь. Но что значили эти слова насчет детей?

Зло и добро, твои дети суть и то и другое…

— Говори, старуха полоумная, кто сюда входит? Что ты знаешь о детях?

К ним подошел палач и недоверчиво огляделся, опасаясь, что крики сумасшедшей могли привлечь к ним внимание.

Старуха улыбнулась, разинув беззубый рот.

— Да-да, дьявол забрал детей! — захихикала она. — Их принес ему верный его слуга.

— Так их двое? — расспрашивал палач.

Магдалена увидела глубокую морщину на лбу отца. Вероятно, он уже взвешивал свои шансы в предстоящей схватке с двумя противниками, которым не чужды ни убийства, ни похищения.

Внезапно отшельница рухнула наземь и принялась вопить.

— Я не смогла остановить его! — причитала она. — Злой дух бродит по моей пещере, шепчет мне на ухо ужасные вещи, но мои молитвы остаются без ответа. Господь карает меня за мои страхи! Я сбежала, но услышала дьявола и видела, как сатана схватил маленького человека. Ему больше не выйти из пещеры.

— Маленького… человека?

Магдалена почувствовала, как ноги у нее снова начали подгибаться. Это могло быть и совпадением, но Симон действительно был самым низким из всех мужчин, каких она знала.

— И… как он выглядел, этот маленький человек? — спросила она взволнованно.

Отшельница склонила голову набок, точно старая сова.

— Красивый, в благородных одеждах… Никчемные наряды! Ха, скоро от него ничего не останется, кроме бренного тела!

«Симон! — пронеслось в голове у Магдалены. — Господи, это же мой Симон!»

— Давно это было? — спросил Куизль. Он грубо схватил старуху за воротник и притянул к себе. — Говори, иначе сегодня же перед Творцом своим предстанешь.

Старуха визгливо рассмеялась.

— Ты угрожаешь мне, палач? — кричала она, болтая ногами в воздухе. — Ты, зарезавший сотни людей? В день Страшного суда они постучатся к тебе и потребуют расплаты! Покайся, палач, покайся!

Якоб, точно пальцы обжег, выпустил старуху. Та повалилась на землю и свернулась червем.

— И часа не прошло с тех пор, как маленький человек исчез в пещере, — запричитала она. — Господь да помилует его душу! Я видела, как сгорел монах; дьявол и его испытает очистительным пламенем!

Краем глаза Магдалена заметила с удивлением, как отец перекрестился. Прежде он никогда этого не делал, разве что в тех редких случаях, когда бывал в церкви. Она с беспокойством положила руку ему на плечо.

— Все в порядке? — спросила она. Старуха продолжала невнятно причитать на земле.

Куизль нерешительно кивнул и стряхнул руку дочери.

— Идем, — велел он. — Здесь мы уже ничего не добьемся. Надо поторопиться, если мы еще хотим спасти детей. А теперь, похоже, и твоего мужа.

Палач вынул из мешка факел, сунул его в не потухшие еще угли и шагнул к пещере. На поясе рядом с охотничьим ножом висела вырезанная недавно дубинка.

— Дьяволом больше, дьяволом меньше, — проворчал он на ходу. — Эти молодчики похитили моих внуков. Они еще узнают, что такое настоящий ад.

Приор с библиотекарем сидели в монастырской библиотеке и обдумывали взволнованную речь бургомистра Земера. История, рассказанная им, была столь невероятной, что едва ли походила на правду.

— Так вы в самом деле полагаете, что это палач из Шонгау пробрался в монастырь, приняв обличие францисканца? — нахмурился брат Иеремия.

Карл Земер усердно закивал.

— Клянусь мощами святого Николая, это чистая правда, ваше преподобие! Как только я услыхал, что вы разыскиваете гиганта ростом в шесть футов и с длинным носом, я сразу о нем подумал. Этот щуплый цирюльник и его жена все отрицали, но сегодня в полдень мы с сыном, — он кивнул на Себастьяна, с надменным видом сидевшего тут же, — собственными глазами видели палача на площади. Он сбежал вместе с цирюльником, и с тех пор оба как сквозь землю провалились.

Библиотекарь облизнул пересохшие губы.

— Охотники и вправду докладывали, что этот медведь разогнал сразу четверых стражников, — пробормотал он. — Дрался он, по их словам, как берсеркер. Одного из них, точно полено, швырнул с обрыва… Вы уверены, что это ваш палач?

— Ха, он и есть! — воскликнул Земер. — Куизль был фельдфебелем на войне, считался лучшим из солдат и получал двойное жалованье. Он и с дюжиной таких охотников справится… — Бургомистр вздохнул. — Хороший палач, не спорю. Жаль только, упрямый до ужаса, и вечно из-за него беспорядки. Особенно когда они меньше всего нужны. Куизль постоянно что-нибудь вынюхивает и ворошит вещи, которым лежать бы спокойно на месте… — Он с беспокойным видом похлопал сына по плечу. — Нам, разумеется, тоже хотелось бы поставить наконец точку в этой неприглядной для монастыря истории. Верно ведь, Себастьян? Но, насколько мне известно, преступник уже схвачен. Все прочее только усилит смятение, а это не очень хорошо скажется на наших, хм…