Приди и помоги. Мстислав Удалой - Александр Филимонов

Не отпуская князя от себя далеко, Никита напряженно всматривался в рушившийся на глазах вражеский строй. Обязанности мечника и охранителя княжеской жизни заставляли его определять — кого выбрал Мстислав Мстиславич жертвой в первую очередь и насколько это опасно. Князь ведь всегда желает сразиться с самым сильным врагом и когда-нибудь может наскочить на бойца, превосходящего его в умении драться. В таком случае Никита должен был хоть свое тело подставить, а князя закрыть.

Но это, видимо, должно было случиться как-нибудь в другой раз. Угорские воины были явно растерянны и уже перед схваткой больше думали о защите, чем о нападении. Они вдруг начали сбиваться в одну кучу, выставляя вперед копейщиков.

Несколько сверкающих золотом одежд баронов, среди которых, наверное, находился и сам Филя Прегордый, размахивали мечами и кричали что-то своему войску. Заставляли воинов двигаться навстречу наступавшим — а что же еще? Только так можно было поломать русский удар — сшибиться и остановить стремительно приближающуюся смерть. Правда, при этом неминуемо должны погибнуть первые ряды. И желающих оказаться в этих рядах в угорском воинстве не находилось.

Длинные тяжелые копья, протянутые навстречу русскому полку, не могли никого защитить. Просто воин, увидевший, что конец близок, непроизвольно пытается поставить хоть какую-то преграду перед смертью: щитом загораживается, шеей коня, копьем. Поздно!

С громоподобным криком, лязгом железа, сотрясающим землю стуком копыт, хрипом и ржанием коней русские как единый кулак вошли в вязкую и податливую плоть угорского войска.

Мстислав Мстиславич, умело отведя в сторону направленный ему в грудь наконечник копья — подставил щит косо, — в следующий миг сшиб копейщика на землю. Вслед за князем Никита нырнул в образовавшуюся брешь, отбиваясь мечом от беспорядочных и не очень сильных ударов. Сейчас, ворвавшись во вражеские ряды, надо было принять у князя меч, чтобы рука его освободилась для самого удобного теперь оружия — топора. Мстислав Мстиславич, зная, что Никита рядом, едва оглянувшись, сунул ему меч лезвием вперед. Мечник подхватил оружие, как ребенка, на согнутый локоть — так не обрежешься — и ловко вложил его в широкие кожаные ножны, привешенные к седлу. И сразу отвел коня вбок, потому что над головой князя взлетел, сверкнув на солнце, разящий топор.

Теперь следовало держаться у Мстислава Мстиславича за спиной. Никита тронулся было за ним, но тут его коня сильно толкнули. Он обернулся. И увидел вокруг себя только своих — они так мощно теснили врага, что Никита оказался у них на пути. Хорошо еще, что не зарубил его кто-нибудь по ошибке.

Никита бросился догонять Мстислава Мстиславича и в несколько скачков настиг его — позади князя, размашисто и равномерно работающего топором, не оставалось никого. Кони без седоков метались испуганно, пытаясь вырваться на волю и не находя для себя пути, а порубленные тела угорских ратников беспорядочно валялись на земле.

Враг побежал. Испуганной толпой угры кинулись прочь, разом показав спины. И тут же вся толпа шарахнулась влево, беспощадно давя и калеча друг друга, — это половецкий полк, обогнув угорское войско справа, начал резню отступающих. Как волки, напавшие на беззащитное овечье стадо, половцы валили угорских ратников наземь одного за другим — десятками, сотнями. Поднялся жалобный вой убиваемых.

Уже и слева были перекрыты все пути к отступлению — там трудилась дружина Мстислава Мстиславича. И точно такой же вопль плеснул оттуда. Никита успел мимолетно удивиться тому, что чужеземцы, оказывается, погибая, кричат совсем не так, как русские: без слов, но как бы на другом языке, чужом и непонятном.

Удары железа о железо и мягкую плоть, слышавшиеся спереди, звали Никиту к действию. Он рванулся туда, расталкивая своих, заранее отводя руку для рубки. Догнал одного, примерился к широкой спине и затылку под круглым, без шишака, шлемом. Мах рукой — мокрый стук железа о мясо — и угрин мотнулся в седле, теряя свой шлем, рассыпались длинные светлые волосы. Повис, медленно сползая с коня, вскидываясь при каждом его прыжке.

И был, кажется, последний. Остальных достать уже было невозможно — они мелькали разрозненными точками вдали. Никита бросил взгляд на князя. Мстислав Мстиславич тоже закончил работу, озирался.

Половцы спешивались, бегали по полю, кидаясь от одного трупа к другому, начинали обирать мертвых, попутно добивая тех, кто еще подавал признаки жизни. Никита заметил, что и Буркан не отстает от своих подчиненных. Только ему было проще грабить поверженных врагов: половцы почтительно отступались от добычи, если видели, что она приглянулась Буркану.

На половецкий полк можно было больше не рассчитывать Мстислав Мстиславич окликнул Буркана, но тот лишь осклабился в ответ и снова склонился над мертвецом в богатых латах Никита подъехал к князю, вспомнив, что еще не все кончено — остался ляшский полк, преследующий Владимира Рюриковича Радость победы сразу притухла в груди, сменившись какой-то сосущей пустотой.

Незнакомый молодой ратник ехал к князю, гоня перед собой человека в шитом золотом чужеземном кафтане с серебряными наплечниками и нагрудниками.

— Княже! Княже! — кричал он весело — Гляди, кого я поймал!

— Ого! — воскликнул Мстислав Мстиславич. — Да это, никак, сам Филя Прегордый? Так что ли?

Человек в золотом шитье ничего не ответил, только со злобой взглянул на князя и опустил голову.

— Он это, — удовлетворенно сказал князь. — Ты мне сохрани его, слышишь? — обратился он к молодцу И, тут же забыв про него, закричал: — Братья! Все ко мне собирайтесь! Ударим на ляхов!

Войско уже стягивалось. Ругали половцев, которые все разбрелись по полю, заваленному мертвыми телами. Те не обращали внимания добыча для них была сейчас важней всего.

— За мной! Ударим сзади! Поможем нашим! — еще раз крикнул Мстислав Мстиславич и потряс топором в воздухе.

Ему откликнулся дружный гул. Воины, разгоряченные сражением, тоже вспомнили о товарищах, оставшихся в беде. Князь ударил коня пятками в бока и с места помчался по полю — туда, где еще шел, наверное, отчаянный неравный бой. Войско, не разбираясь, пошло вслед за князем.

Пришлось пересечь все поле, прежде чем увидели ляхов. Те уже возвращались, далеко прогнав Владимира Рюриковича. Шли весело, с поднятым знаменем. Даже песня звучала — чужая, режущая слух.

Она сразу прервалась, эта победная песня, когда перед ляшскими ратниками, свободно развалившимися в седлах, уже вложившими оружие в ножны, появился на невысоком взгорке разъяренный и страшный русский полк. И страшнее всех показался ляхам передовой всадник — русский князь с занесенным над головой топором. Это был, без сомнения, тот самый Мстислав, о котором ходило столько слухов и над пресловутой храбростью которого они только что весело смеялись, прогнав русский полк, не оказавший им почти никакого сопротивления. Ловушка! Ляхи поняли это, но изменить уже ничего не смогли.

Мстиславов полк врубился в них, смял и погнал. Как всегда бывает при неожиданном нападении, передние ляхи бросились спасаться и налетели на задних, еще ничего не понимавших. Смертная давка, свалка человеческих и конских тел. Почти никому из ляхов не пришло в голову кинуться вправо или влево — в открытое поле. А когда некоторые, выбиваясь из страшной кровавой каши, все-таки пытались уйти в поле, со всех сторон они встречали русские мечи и смерть. Оставалась одна дорога — назад. Но тут сзади ударил вернувшийся полк Владимира Рюриковича.

В этот раз все закончилось еще быстрее. Полк, посланный герцогом Лешком, был уничтожен почти сразу. Большая часть полегла в самом начале боя, после сшибки, а для того, чтобы не упустить оставшихся, князь Мстислав распорядился установить на взгорке захваченное знамя с белым орлом и трубить в рог. Немногочисленные ляхи, занятые поисками и дележом добычи, собрались к своему знамени — и находили там свою смерть.

Дорога на Галич была открыта.

Русские подсчитали свои потери. Больше всего досталось, конечно, полку Владимира Рюриковича. Убитыми насчитали не больше сотни человек. По сравнению с полностью вырубленными полками угорскими и ляшскими такие потери можно было признать малыми.

Тем же днем князь Мстислав подошел к Галичу В го роде оставалось войска немного, но вся угорская знать — бароны с семьями, а также юный королевич Коломан Поэтому ворота Галича были накрепко закрыты — защищая королевича, угры приготовились выдержать осаду.

Мстислав Мстиславич, знавший уже что князь Даниил не скоро придет на помощь, мог рассчитывать только на свои силы Даниил Романович был заперт во Владимире Волынском войсками герцога Лешка Белого — по договоренности с королем Андреем герцог препятствовал соединению князя Даниила с тестем Впрочем, даже с небольшой Данииловой дружиной — большую ему король и герцог держать не позволяли — сил для приступа у Мстислава Мстиславича все равно было бы недостаточно К тому же не хотелось губить людей на высоких галицких стенах Зачем людям умирать, если победа уже обеспечена?