Над строками Нового Завета - Георгий Чистяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Более того, видение Бога как Отца, не высоко царящего над миром, но всегда находящегося рядом, становится в Новом завете одним из основных его принципов. Первые христиане, еще не вполне оторвавшиеся от ветхозаветных представлений о бесконечно грозном и царствующем над Вселенной Боге, ясно видели в словах «Отче наш» дерзновенное исповедание новой веры.
Именно поэтому в литургии Иоанна Златоуста перед пением «Отче наш» звучит читаемая священником молитва: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебя бессмертного Отца Небесного и глаголати». В Римской мессе перед «Отче наш» священник произносит аналогичную формулу: «Наученные спасительными наставлениями и божественной службой собранные воедино осмелимся говорить: Отче наш…» Тот факт, что как в греческой, так и в латинской литургиях эти тексты содержат один и тот же глагол «сметь, осмеливаться, дерзать» (греческое τολμάω и латинское audeo), говорит о том, что эта часть вошла в чин литургии в глубокой древности.
Обращение «Отче наш» содержит еще одно слово, не менее значительное, чем «Отец», это местоимение «наш», а не «мой». Называя Бога Отцом всех людей, Иисус подчеркивает, что все мы братья. Христиане-арабы, чтоб не забывать об этом, во время литургии, прежде чем приступить к пению молитвы «Отче наш», крепко берут друг друга за руки, знакомые и незнакомые, и лишь после этого начинают пение.
Обратим внимание на тексты молитв Иисуса. На Кресте он восклицает: «Отче, в руки Твои предаю дух Мой» (Лк 23: 46). Это стих из псалма 30; ему, как молитве перед сном, женщины учили маленьких детей. Иисуса, разумеется, научила ему Мария. Но к стиху из псалма Он прибавляет слово «Отец», главное слово своих молитв. Читает псалмы Он и в других случаях, вместе с учениками Он поет псалмы после Тайной вечери и, конечно, знает все сто пятьдесят псалмов на память. Не случайно из всех книг Ветхого завета в Евангелии чаще всего цитируются псалмы, но этого мало: когда внимательно вчитываешься в евангельские тексты, то замечаешь, что отзвуки псалмов звучат в них и там, где псалмы не цитируются. Так, начиная Нагорную проповедь, Иисус говорит «Блаженны…»; с этого слова начинаются три псалма: 31, 127 и 118. Формула «Нищие духом» сродни выражению «смиренные духом» из псалма 33:
Близок Господь к сокрушенным сердцемИ смиренных духом спасет.
Следующий далее стих «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» – цитата из псалма 36:
Кроткие наследуют землю,А делающие зло истребятся.
Слова «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» напоминают о псалме 125, где говорится:
Сеющие слезамиС радостию пожнут;С плачем несший семена своиВозвратится с радостью, неся снопы.
Наконец, выражение «чистые сердцем» связано с псалмом 31, который начинается со слова «Блаженны», а кончается восклицанием «торжествуйте, все правые сердцем». Нельзя не отметить, что вообще этот псалом представляет своего рода зерно, из которого вырастает Нагорная проповедь. Но еще теснее формула «чистые сердцем» связана с псалмами 23 и 50. В псалме 50 содержится знаменитая молитва:
Сердце чистое созижди во мне, Боже,И дух правый обнови внутри меня.
А в псалме 24 говорится:
Неповинный рукамиИ чистый сердцем,Кто не клялся душою своею напрасноИ не божился ложно,Тот получит благословение от ГосподаИ милость от Бога Спасителя своего.
Слово «милость» в последнем стихе напоминает о словах Иисуса о том, что «блаженны милостивые». Дом на камне, о котором говорит Иисус, заканчивая Нагорную проповедь, напоминает о начале псалма 125:
Если не Господь построит дом,То напрасно трудились строители.
В Евангелии от Матфея (23: 37) Иисус говорит: «Иерусалим, Иерусалим, убивающий пророков и камнями побивающий посланных к нему! Сколько раз хотел я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов под крылья, и вы не захотели!». Этот образ навеян псалмом 83, где сказано:
Птица нашла себе домИ ласточка гнездо для себя,Где положить своих птенцов,У твоих алтарей, о Господь Саваоф,Царь мой и Бог мой.
Когда Иисус говорит о полевых лилиях, которые не трудятся и не прядут, но одеваются, как никогда не одевался Соломон при всей славе, а затем напоминает о том, что лилии – это «трава в поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь» (Мф 6: 28–30), он имеет в виду псалом 102:
Человек! Словно трава дни его,Как цветок на поле, так и он отцветет.
Псалмом 22 навеяны слова о Добром пастыре в Евангелии от Иоанна (10: 1—18):
Господь – мой Пастырь,И нужды ни в чем у меня не будет.На лугах со свежей травоюОн меня выпасает.К тихим водам он меня приводитИ там укрепляет мою душу.Водит меня по стезям правдыРади имени своего.
Псалмы – это поэзия. И поскольку свои законы есть во всякой поэзии, есть они и у псалмопевцев. Псалмы отличает так называемая стилистическая симметрия. «Сущность этой симметрии, – пишет Д. С. Лихачёв в своей книге “Поэтика древнерусской литературы” (впервые опубликована в 1967 году), – состоит в следующем: об одном и том же в сходной синтаксической форме говорится дважды; это как бы некоторая остановка в повествовании, повторение близкой мысли, близкого суждения, или новое суждение, но о том же самом явлении». «Второй член симметрии, – говорит далее Лихачёв, – говорит о том же, что и первый, но в других словах и другими образами. Мысль варьируется, но сущность ее не меняется». Например:
Щедр и милостив Господь,Долготерпелив и многомилостив.Не до конца гневается,И не во век враждует.Не по беззакониям нашим обходится с намиИ не по грехам нашим воздает нам.
«Оба члена симметрии, – пишет Лихачёв, – говорят об одном и том же, поэтому каждый из них помогает понять другой… Соответствия в членах симметрии, конечно, не абсолютно точны. Напротив, члены симметрии никогда точно не соответствуют друг другу. Тем не менее, члены симметрии помогают понять друг друга, хотя и не объясняют друг друга с непреложной точностью». Этим же тропом постоянно пользуется Иисус. Например (Мф 10: 26):
Нет ничего сокровенного, что не открылось бы,И тайного, что не было бы узнано.
Когда размышляешь над этим, то, с одной стороны, создается впечатление, что евангельский текст рождается во время ночных размышлений Иисуса над Псалмами, с другой стороны, понимаешь, что, читая псалмы, человек и сегодня может погрузиться в ту самую атмосферу, в тот самый воздух, в котором Иисус проводил на молитве долгие ночи. Христианин, если он мистик, читая псалмы, имеет все основания почувствовать, что и сам он молится вместе с Иисусом. Вот почему чтение псалмов всегда находится в центре богослужения.
В жизни христианина главное место занимает литургия, которая включает в себя повторение Тайной вечери, совершенной Иисусом в тот самый вечер, когда Он был предан. Но когда молящийся переступает порог храма, он оказывается не в Палестине времен Иисуса, а в Византии эпохи палеологов, в средневековой Европе или в Московской Руси XVII века. Во всяком случае, интерьер практически любого храма в России, на Западе, на Востоке переносит нас из сегодняшнего дня куда-то в прошлое, но ни в коем случае не в Палестину I века н. э. Другое дело псалмы. Именно их чтение и пение дает возможность молящемуся почувствовать себя «вечери твоея тайныя причастником», как говорится в славянской молитве перед причащением.
С первых веков христианства из псалмов составлялись циклы для чтения в храме или во время домашней молитвы. Один из таких циклов, Шестопсалмие, читается в начале утрени и состоит из псалмов 3, 37, 62, 87, 102 и 142. Шестопсалмие иногда называют плачем души, посвящено оно покаянию. В храме гасятся огни, чтоб молящимся не стыдно было плакать, если вдруг слезы выступят из глаз, и тогда чтец, став посреди храма, в кругу прихожан, начинает:
Господи, уста мои отверзни,И уста мои возвестят хвалу Тебе.
В былые времена (а впервые упоминает о Шестопсалмии живший в начале VII века византийский писатель Иоанн Мосх, описывающий, как оно читалось в монастыре у аввы Нила на Синае) утреню служили не вечером, как это делается теперь, а на заре. Именно поэтому звучащий в начале Шестопсалмия третий псалом выбран как молитва раннего утра:
Я уснул и спал,Но встал, ибо Господь – моя защита.
Это псалом надежды, но она сменяется скорбным плачем в следующем – тридцать седьмом:
Беззакония мои превысили главу мою,Словно бремя тяжкое придавили меня…
Грешник подобен утопающему. Что делать? «Сердце мое в смятенье, нет сил, померк даже свет в очах». Но в псалме 62 вновь пробуждается надежда. Здесь говорится о том, как человек ищет Бога, как жаждет встречи с Ним: