Тихоня с искорками в глазах (СИ) - Раиса Борисовна Николаева

— Ни за что не поверю, — перебил ее отец. — Вот так просто с бухты-барахты ты взяла и влюбилась! — он вдруг перестал сердится, и откровенно забеспокоился. — Поль, пожалуйста не пои горячку. Тут что-то не то, я это чувствую. Вот так влюбить тебя за два дня… Да такое просто невозможно! — снова вспылил он. — Я об этом Тимуре постараюсь собрать как можно больше сведений и…

— Вот об этом я и хотела тебя попросить, — чмокнула Полина его в щеку. — Я же не полная дура, — тихо добавила она. — Я чувствую к нему влечение, но это совсем не означает, что я готова бросится в пропасть в след за ним. Для начала я хочу знать о нем все, что возможно, чтобы ясно понимать, что от этого человека можно ожидать.

— Фу-у-у-у, — облегченно выдохнул отец. — Узнаю свою дочь, которую в будущем несомненно назовут «железной леди», — он рассмеялся свой шутке. — Страстью твои чувства и не пахнут. Дотошно собирать сведения о человеке, чтобы решить можно в него влюбляться или нет… — он не закончил фразу, подумав про себя: «Я вообще не такой!».

Но отец ошибся. Полина уже по уши влюбилась в своего водителя, только пока не осознавала этого до конца, и этот сбор сведений фактически был нужен только для того, чтобы хоть немного отодвинуть момент, который будет точкой невозврата. К тому же Полина не знала что ей надо делать. Если бы Тимур настаивал, если бы открыто добивался ее, все было бы проще, а так… Она должна первая ему сказать «да», а это было для нее, ох как не просто.

Ночью Полина почти не спасла, обдумывая, что она скажет и как себя будет вести в присутствии Тимура. «Как мне ему показать, что я согласна начать отношения? — мучительно думала она. — Улыбнуться ему? Коснуться, например, щеки… — Полина вдруг представила, как подходит к Тимуру и по-хозяйски треплет его за щеку, ей стало одновременно и смешно, и противно, смешно от того, что он, несомненно, обалдел бы от этого жеста, а противно, потому что она всегда с затаенным отвращением относилась к женщинам, покупающим себе мужчин. В ее окружении таких было не мало, и у каждой за плечами была своя нелегкая история одиночества, что сопровождало их путь к успеху. И осуждать, и презирать таких женщин было не за что, но Полина до одури боялась уподобиться им, и ставила перед собой хотя бы такую преграду. — Что же делать? Что же делать? — барабанила она пальцами по столу. — Была бы я мужчиной, — с раздражением думала она, — насколько же все было бы проще!», — Но она не привыкла сдаваться, не привыкла все пускать на самотек, поэтому снова решила (теперь уже откровенно), поговорить с Тимуром. Пусть он ей в лицо скажет, что ему от нее надо и чего он добивается.

Как же ей хотелось стать хоть чуть-чуть покрасивее! Чтобы иметь самую крошечную уверенность в своей привлекательности.

С какой тоской она на следующее утро смотрела на себя в зеркало, и снова невеселые мысли стали одолевать ее. «Если у нас с Тимуром что-то получится, то все будут говорить, что я специально выбрала себе страшного крокодила, чтобы иметь хоть небольшую надежду, что он захочет со мной быть, поскольку все другие его отвергли. Скажут, что я готова броситься хоть на Квазимодо, только бы иметь надежду, что он меня не бросит. Как противно. А может ну его на фиг этого Тимура? Жила же я одна, и хорошо жила, зачем мне что-то менять?», — сомнения настолько истерзали ее, что в машину с Тимуром она села хмурая и удрученная, едва бросив ему короткое приветствие.

Она, как всегда, молчала и бездумно глядя в окно, понимая, что вот так все и закончится, и вдруг машина резко остановилась. Полина удивленно посмотрела на Тимура, но он не поворачивался к ней, а смотрел на нее в зеркало заднего вида. Их взгляды на секунду встретились, но она не смогла выдержать его взгляд и поспешно отвернулась, снова уставившись в окно.

— У вас что-то случилось? — тихо спросил он, и поскольку Полина не отвечала, также тихо, ровным и спокойным голосом добавил: — Вы, наверное, никак не можете решить достойно ли будет с вашей стороны снизойти к такому человеку как я, или ваше королевское достоинство непоправимо пострадает от такой связи. Хоть Титур и говорил очень спокойно, нельзя было не заметить ни сарказма его слов, ни некоторого вызова, который он несомненно бросил Полине. Тимур просто напрашивался на то, чтобы Полина «поставила его на место», но она молчала, тем самым признавая правоту его слов, а потом очень твердо и решительно сказала:

— Тимур, не надо ерничать, мне и так несладко, — в голосе Полины звучали грусть и даже некоторые нотки отчаяния. — Вы, конечно догадались, или вам рассказали, что у меня из-за моей внешности большие проблемы в личной жизни… вернее ее у меня вообще нет. Я, еще будучи подростком реально оценила свои возможности и поняла, что счастливой мне, судя по всему, не быть. Я имею в виду обычное женское или человеческое счастье. Но я решила, что жизнь на этом не заканчивается и стала строить свою карьеру, стараясь таким образом компенсировать свою утрату. И все было хорошо, до того момента, как вы сели за руль этой машины… нет, — поправила она саму себя, — до того момента, как вы стали демонстрировать мне чудеса своей наблюдательности. И вот я хочу спросить: зачем вы это делали? — теперь пришла молчать очередь Тимура. Было заметно, что он смущен такой прямотой, такой откровенностью.

— Вы мне нравитесь, — сказал он, вот только тон был таким, как если бы он сказал: «Вон собака бежит по тротуару». Полина ждала подобных слов, вот только она думала, что Тимур будет произносить их, глядя ей в глаза, а не в окно машины, поэтому ее ответная фраза была вполне ожидаемой.

— И чем же я тебе так нравлюсь? — Полина даже не пыталась скрыть иронию… горькую иронию, поскольку какая-то неясная, тупая боль, поднялась из глубины души и медленно подползала к сердцу, угрожая лишить его последнего лучика надежды, на счастье.

— Вы умная, решительная… и смелая, — услышав последнее слово Полина удивленно посмотрела на Тимура (о том, что она решительная и целеустремленная она и до этого