Мои персонажи - Екатерина Индикова

напоминало пейзажи импрессионистов, некогда живших подле Густавовой башни. В руках Лола сжимала шляпу. Его шляпу. Машинально гладила поля. Похоже, новая привычка. Ветер ненавязчиво трепал подол плаща. Лола улыбнулась. Ветер. Подумать только. Выходит, я с ним знакома. Лола нахмурилась и вспомнила о Смерти. Минута. Как водится, по одной на каждого. Все же она была справедлива по-своему.

* * *

Филипп вошел в двери величественного здания серого камня. Он сам немного напоминал серый камень. На нем была форма привычного цвета, в кармане рука сжимала револьвер с единственным патроном.

– А что будет, если я промахнусь? – Не промахнешься. – Сам себе ответил Главный ограничитель, на ходу кивая удивленным служителям Социума. Он успешно миновал все коридоры, то и дело отвечая на пораженные приветствия. На секунду замер перед кабинетом своего все еще начальника, мрачно осознавая, что совершенно не против сделать то, что должно.

* * *

Что есть воспоминания? События? Люди? Запахи? Вкусы? Ощущения? Память цепляется то за одно, то за другое. Где-то рука погладила шершавый камень, запечатлев навсегда величие времени. Или вдруг кольнуло сердце при звуке мелодии, услышанной когда-то. А любовь? Что помнит любовь? Прикосновение? Голос? Трепет? Из всех живущих теперь только ты хранишь воспоминания обо мне, дорогая Лола. О большем я и мечтать не мог. Ты права, она была справедлива, по-своему. Ты спросишь, почему злодей не получил по заслугам? Но это ведь моя сказка, а я не мог иначе.

* * *

– Что ты наделал? – Смерть склонилась над Данко. Тот часто и хрипло дышал, прижимая руку к груди. Филипп потерянно стоял рядом. Револьвер валялся на полу. Верховный ограничитель так и сидел за столом, в ужасе наблюдая за происходящим.

– Ты уничтожил единственное, что осталось от твоей любви, единственное, что еще делало тебя человеком. – Филипп молчал. Затем откашлялся и сухо произнес:

– Так вот зачем это все? Дело ведь было не в нем? – Он махнул рукой в сторону Верховного ограничителя.

– А разве не за этим ты так настойчиво стремился завладеть даром? Там глубоко, – Смерть чувствительно ткнула Филиппа под ребро, – тобой двигала не власть, и не честолюбие, не желание превзойти этого… Слугу Социума – зло выплюнула Смерть, – Ты стремился сохранить воспоминание о своей любви.

– Но теперь все кончено. – Филипп равнодушно смотрел на истекающего кровью Данко. – Я сделал выбор. Патрон ведь был всего один, а я и не думал, что мне так повезет еще раз встретить его. Наверное, я просто устал. Годами я мучил и преследовал его, сам не зная для чего. Я хотел прекратить это. Теперь, – Филипп расправил плечи, – Я все же хотел бы знать, что дальше? – Смерть картинно развела руками.

– Тебе давали шанс, но ты им не воспользовался. Можешь уйти.

– Просто уйти?

– Да. Одиночество и холод станут твоими спутниками. Я сохраню твои воспоминая, кроме одного. Ты никогда не будешь помнить, что любил. Твоя Душа покинет тебя, ровно, как и Надежда. А теперь убирайся. Что до Вашей власть предержащей персоны, – Смерть повернулась к Верховному ограничителю, – Ты вернешь им Любовь. Им всем. – Смерть с силой сдавила его голову, заставив человека в темно–синем облачении корчиться от боли, а после снова склонилась над Данко.

– Пойдем, мальчик, тебя уже ждут.

* * *

– Мама, мама, а кто та женщина? Почему она все время приходит на пристань одна? – маленькая кудрявая девочка подняла голубые глаза на мать.

– Анна, не хорошо показывать пальцем. – Женщина пригладила светлые волосы, которые ветер успел растрепать. – Она кажется мне очень знакомой, вот только не могу вспомнить…

– Может быть, она ждет своего любимого? – Лиз по привычке одернула дочь, но тут же вздохнула и улыбнулась.

– А вот пойди и спроси у нее.

– Но я стесняюсь.

– В этом мы с тобой похожи.

– Мама, мне кажется, она грустит. Может, угостим ее мороженным?

– И каким же?

– Конечно, шоколадным с карамелью. – Лиз усмехнулась.

– Давай в следующий раз. Вдруг она и правда кого-то ждет.

* * *

Милая Лола, когда-то я хотел подарить тебе сказку. Нашу сказку с обязательным «И жили они долго и счастливо» в финале, но все так запуталось, что уже не разобрать, конец ли это или начало… Надеюсь, братья хорошо присматривают за тобой. Они мне обещали.

* * *

Река покрылась льдом. Впервые за долгое время Город мог не волноваться, будет ли любимая ему верна. Ветер лишь гонял поземку по гладкой поверхности да свистел протяжно, чтобы даме сердца было легче пережидать разлуку. Лола медленно шла вдоль причала. Мягкий снег ложился ей на плечи. Мрак рассеивал теплый свет фонарей. Она брела без цели, погруженная в воспоминания, когда вдруг услышала, как кто-то позади напевает незатейливую мелодию, которая так легко достает до самого сердца. Лола замерла. Мотив оказался ужасно знакомый, запрещенный. Крепко зажмурилась и обернулась, боясь представить, что будет дальше.

– И жили они долго и счастливо. – Прошептала Лола. – Ну пожалуйста.

P.S.

Ты знаешь, где живут слова? В сердце? В голове? На кончиках пальцев? В трепете грудной клетки? Где искать их? Ведь мне не нужны обычные, повседневные! А может быть, они-то, как раз, и окажутся самыми точными, правильными и правдивыми? К чему все эти высокопарные, утонченные метафоры, если им не пробиться к тебе? А я очень хочу, чтобы ты меня услышала. И не винила. Когда-то отец предрек мне любовь с первого взгляда. А я думаю, дело было не в глазах, а в душе. Анима меа , простишь ли ты меня когда-нибудь? Знай, я ничего не хотел так, как сделать тебя счастливой. А раз я лишен такой возможности, я подарю тебе сказку. Слушай.

Однажды ты спросила меня, как начать? Я бы сразу хотел перейти к «и жили они долго и счастливо», но это против правил. Сначала мы должны встретиться, влюбиться, расстаться, пройти через испытания и встать лицом к лицу со злом. Быть обманутыми. Разочароваться. Обрести надежду. Проявить волю и храбрость. Преодолеть три девять земель, стоптать десяток пар неудобной обуви. И тогда, может быть, в самом конце, измученные, но окрыленные… А знаешь, я тут подумал, кому вообще нужны все эти законы жанра? Это ведь моя сказка. Так что, будь, что будет.

Примечания

1

Холм Монмартр в Париже

2

Фр. Боже мой!

3

Фр. Он придурок, не так ли Мади?

4

Фр. Не желает ли месье что-нибудь ещё?