Король-сердцеед - Пьер Понсон дю Террайль

В приемной послышался шелест шелкового платья, и в комнату вошла принцесса Маргарита.

— С добрым утром, Марго! — сказал король, галантно целуя руку сестры.

— Доброго утра, ваше величество! Карл IX подвинул сестре кресло и, знаком руки приказав пажу Готье уйти, сказал:

— Как ты бледна и взволнована, милая Марго!

— У меня есть от чего волноваться, ваше величество!

— И потому ты пришла к своему брату Карлу, так как знаешь, что он любит тебя и готов исполнить каждое твое желание!

— Ах, ваше величество, вы так добры…

— Для тебя — да, потому что из всей семьи только от тебя одной я никогда не видел предательства!

— Ваше величество, — сказала Маргарита, — я пришла к вам, потому что вы мой брат и любите меня; я пришла к вам, потому что вы король и все можете; я пришла к вам, потому что у меня разбито сердце и я должна признаться вам в совершенной ошибке!

Король собирался быть дипломатом и хотел позабавиться смущением и замешательством сестры. Но он увидал в ней такое искреннее горе, такое страдание, что забыл о своих намерениях и, ласково обняв Маргариту, произнес:

— Я догадываюсь о признании, которое ты хочешь сделать мне, дитя мое! Ты любишь, и твой возлюбленный в опасности…

— Да, это так! — с благородной простотой ответила Маргарита.

— И ты пришла просить меня отомстить за него?

— Сначала защитить его, ваше величество.

— Что такое? Но мне казалось, что сир де Коарасс… Маргарита густо покраснела при этом имени и сказала:

— Да, ваше величество, это он. Сир де Коарасс ранен неопасно, но все же находится в смертельной опасности.

— Откуда же грозит ему эта опасность? Уж не со стороны ли…

— Нет, ваше величество, герцог уехал. Я вижу, что вы догадались обо всем!

— Так он уехал?

— Да, вчера утром. Он не вернется больше, и не с его стороны грозит опасность.

— Да кто же тогда может быть опасным для сира Коарасса?

— Прежде всего Рене, ваше величество.

— Рене? — с гневом крикнул король. — Но ведь это просто смешно, наконец! Решительно все, кто окружают меня, трясутся от страха перед этим негодяем!

— А потом, большая опасность грозит также и со стороны королевы-матери…

Карл IX нахмурился и воскликнул:

— О, вот это значительно усложняет дело. Но какие же счеты могут быть у сира де Коарасса с Рене и королевой?

— Я должна рассказать вам целую историю, ваше величество, и тогда вы все поймете!

— Говори, дитя мое, я слушаю!

Маргарита рассказала королю, как Генриху пришло в голову разыграть из себя колдуна, чтобы избежать таким образом мести со стороны Рене. Затем она рассказала ему всю гнусную комедию, проделанную королевой при помощи президента Ренодэна для спасения Рене. Рассказывая это, она била наверняка: король, рассерженный обманом, должен будет решительно взять сторону сира де Коарасса!

Она не ошиблась.

— Так вот как! — крикнул Карл IX. — Ну ладно же, я устрою всем им праздник!

— Нет, ваше величество, теперь уж это ни к чему не приведет. Да и не поможет все это ни вам, ни бедному сиру де Коарассу. Нет, ваше величество, возьмите только раненого под свою защиту! Пока что я поместила его в доме преданного мне горожанина, но его могут выследить и…

— А знаешь, Марго, мне пришла в голову гениальная мысль! Не перенести ли нам твоего Коарасса в Лувр? Мирон, мой лейб-медик, очень предан мне. К тому же, он очень знающий врач и выходит тебе сира де Коарасса, словно короля Франции.

— Но… королева-мать, ваше величество?

— Мы сыграем с ней веселую шутку, милочка. Я собираюсь сегодня охотиться в Сен-Жермене, вот я и приглашу на охоту королеву. Я буду с ней крайне любезен… Ну, а тем временем ты перевезешь в носилках сира де Коарасса в Лувр, и если ты внесешь его через боковой вход, то ровно никто ничего не увидит.

— Это великолепно! Но куда же мне поместить моего Анри?

— В мою комнату! — ответил король. Маргарита с изумлением посмотрела на брата.

— А вот, — продолжал король, — в этом кабинетике ему поставят кровать, и, если Рене или королева Екатерина придут искать его здесь, значит, я уже перестал быть королем Франции!

— Ах, ваше величество, — воскликнула принцесса, — вы так добры, так великодушны!

— Я люблю тебя, милая Марго, и люблю всех, кого ты любишь! — ответил король, целуя сестру.

Сир де Коарасс был спасен; по крайней мере, Маргарита надеялась на это!

XXX

Когда Маргарита с Нанси вбежали в кабачок Маликана, где лежал раненый Генрих, то после первых взрывов отчаяния они стали думать о том, где скрыть несчастного. Оставить его в кабачке было невозможно, так как Рене, бесспорно, воспользовался бы беспомощностью раненого и прирезал бы его без зазрения совести. С этой неизбежностью должен был согласиться и Ноэ, когда Нанси сообщила ему по секрету все, что ей удалось подсмотреть через потайное отверстие. Таким образом, Ноэ знал, что Рене стала известна вся махинация и что к прежним счетам примешивается еще жажда мести за обиду, нанесенную Паоле. Следовательно, медлить было нечего и нужно было как можно скорее припрятать раненого где-нибудь, где Рене хоть не сразу найдет его.

У принцессы был преданный ей горожанин Йодель. Когда-то он в припадке бешенства убил ненавистную сварливую жену, и его осудили на смертную казнь. Случайно вышло так, что Маргарита встретила его на пути к виселице. Тронутая его честным видом и отчаянием, она расспросила, в чем дело, и успела вымолить у короля помилование осужденному. За это-то Йодель и был бесконечно признателен ей.

Вот к Йоделю и решила принцесса Маргарита перенести своего друга сердца, раненного отверженным соперником. Через два дня после дуэли мы застаем Генриха на пути к выздоровлению в доме горожанина Йоделя.

В эти дни больного не раз навещала Нанси, а однажды приходила даже и сама принцесса. Она не могла бывать так часто у раненого, как бы ей этого хотелось, так как принцесса понимала, что, желая найти, где лежит Генрих, Рене и королева будут теперь следить именно за ней. Ей даже показалось, что в тот раз, когда она навещала раненого, какой-то замаскированный человек выслеживал ее. Она подумала, уж не Рене ли это, и вот эта-то мысль заставила ее на другое утро повиниться во всем королю.

В тот день, о котором мы говорим, принцу было уже совсем хорошо. Ноэ сидел у его изголовья, и они мирно разговаривали.

— Знаешь, Ноэ, — сказал Генрих, — я уверен, что кузен Гиз в страшном отчаянии, что не убил меня!

— Ну вот еще! — ответил Ноэ. — С того момента, когда он заметил, что принцесса больше не любит его, он должен был отказаться от мысли сделать ее герцогиней Лотарингской.