Падшие в небеса - Ярослав Питерский

Доколе буйные будут услаждаться буйством? Доколе глупцы будут ненавидеть знание? Но упорство невежд убьет их, а беспечность глупцов погубит их! И придет им ужас как вихрь! Принесет скорбь и тесноту! А мы посмеемся над их погибелью, порадуемся, когда придет к ним ужас! Маленький пристально посмотрел на Павла:

— Что вы хотите этим сказать? Что?!

— Как, что?! Вы же хотели знать — запомнил ли Петр Иванович те слова? Из библии? Видите — запомнил.

— Нет, я вижу — это вы сказали! — зло бросил Маленький. Он сидел и попыхивал папиросой — словно паровоз на станции, выпускал клубы дыма — с постоянно-временным, интервалом.

— Я просто подсказал Петру Ильичу.

— Я вижу! Вернее слышу, вы говорите эти слова, а вот Петр Ильич молчит! — не на шутку разозлился Андрон. А Павлу это доставило удовольствие — его злость. Клюфт, как стайер, почувствовал — второе дыхание в этой словесно-психологической дуэли, под названием «допрос».

— А если вы слышите — почему не заносите мои показания в протокол допроса? А? Я хочу, что бы вы их занесли?

— Что?! — вскрикнул Маленький. Он, подскочил из-за стола и сурово уставился на Клюфта. Смирнов замахал руками:

— Послушайте. Послушайте, гражданин следователь. Я же признался. Я признался! Ну, зачем все переводить в такую плоскость? А? Не надо! Но Маленький не слушал его бормотания. Он хлопнул по столу ладонью и гневно сказал:

— Я тут смотрю — вы пользуетесь, что вы ранены?! И ведете себя совсем, вызывающе! Я ведь могу вам напомнить — что такое наша тюрьма?!

— Бить будете, — ехидно буркнул Павел.

— Нет, бить вас тут никто не будет! А то, я вижу, вы только и ждете, этого! Спровоцировать меня хотите? Как Полякова? Не удастся — Маленький сел на место. Макнув перо в чернильницу, несколько раз постучал рукой о стекляшку и более спокойно спросил:

— А вы, вот, тут мне свои бредни рассказываете, из библии, надеетесь, что я их в протокол занесу, я занесу. Занесу. Но в одном случае, если вы мне скажете — где эта самая библия? А? Вы можете мне назвать страницу? Где находится эта глава? Павел пожал плечами. Назвать страницу он не мог. Маленький переиграл его. Библия — ее то нет, и не было никогда! Дело раздули на пустом месте! В самом полном смысле — «на пустом»! А что, если просто взять и сказать этому высокомерному лейтенанту — кто ему подсказал эти строки из библии? А? Пусть ищет этого Иоиля! Пусть! «Пусть попробует его найти! Пусть тогда и говорит с ним! И посадит его в камеру! И допросит его! Нет!» — Павел испугался своих мыслей. Он так, вожделенно — стал желать несчастья богослову! С таким остервенением! «За что? За — то, что этот самый странный богослов сказал ему несколько слов из библии? За это — стоит его упрятать в тюрьму?! Отдать под суд?! Посадить в камеру?! И потом, потом отправить в лагерь? Нет! Это ведь я сам пустил его домой переночевать! Это ведь я сам написал те слова! Это ведь я сам так проникся ими? При чем тут, тот странный человек, в грязно-зеленом плаще? Он виноват лишь за то, что сниться мне? И всегда прав в своих убеждениях? Но ведь за это нельзя желать человеку несчастья и горя! Нельзя желать ему мук?!»

— Вы, что-то хотели мне сказать?! — крикнул Маленький. Павел вздрогнул Он, словно очнулся, покачал головой:

— Нет, ничего…

— Нет, так, где же книга? А? Смирнов хлопнул себя по лбу ладошкой. Он заговорил таким тоном — как будто находился с друзьями в ресторане или на пикнике:

— Друзья мои! Я ведь совсем забыл! Совсем! Я ее сжег! Вот посмотрите протокол осмотра моего кабинета! Там будет четко указано — куча пепла на разносе! Ее ваши оперативники действительно нашли! Посмотрите! — Смирнов довольно кивнул на папку с делом на столе у Андрона. Тот недоверчиво полистал дело. Петр Ильич нетерпеливо ждал, поглядывая: то на стол, то на Павла и подмигивал ему. Клюфт молчал. Ни один мускул не дернулся на его лице.

— Увидите. Увидите арестованного Смирнова, — после паузы скомандовал конвоиру Андрон. Солдат в углу лениво встал с табуретки и поплелся к центру кабинета. Смирнов испуганно смотрел на Маленького. Но, не дождавшись его слов, нервно спросил:

— Это, что все? Все? Вся очная ставка?

— Да, а что? — не глядя на него — Андрон, что-то строчил в протоколе.

— Нет, но, а зачем, зачем все это спрашивали тогда? И, что, вообще ничего не дадут мне прочитать — протокол не дадут прочитать?! Что вы там пишите? Солдат, толкнул Смирнова в плечо — показывая, что бы тот, поднялся со стула. Маленький отвлекся и посмотрел на редактора:

— А, что вам показывать-то? Что? Вы же расписываться, как я понимаю, не будете? — усмехнулся Андрон.

— Так, я не пойму, не пойму — я буду. Буду расписываться, но под своими показаниями. Под своими. Я хочу, что бы именно это и занесли в протокол.

— Я и занес, — равнодушно буркнул Андрон и протянул листок редактору.

Тот неуверенно приподнялся со стула и взял бумагу в руку. Бегло, словно боясь, что у него — отберут протокол, принялся читать. Глаза бегали по серой бумаге. Павел, наблюдал за Смирновым, и ему стало его жалко. Очень жалко! Это человек хотел забрать часть несуществующей вины на себя! Но, что в итоге? Что?! Обман, какой-то фарс! Смирнов сглотнул слюну. Он недоверчиво посмотрел на Андрона и спросил:

— И вы теперь это в дело вложите?! Да?!

— Да.

— А, арестованный Клюфт, с ним то, теперь, все понятно?!

— Все. С ним давно все понятно, — Андрон пожал плечами и выхватил из рук Смирнова протокол. Тот покосился на Павла и закивал головой:

— Я понял, понял. Все. Все понятно.

— Зря вы, зря… — шепнул Павел и тяжело вздохнул.

— Нет! Ничего не зря! Ничего! — Смирнов встал в полный рост и расправив плечи повернулся в сторону двери. Конвоир толкнул его в спину. Но Смирнов, обернувшись, растерянно посмотрел на Андрона и погрозил ему пальцем — словно учитель школьнику, нерадивому ученику. Редактор — грозил пальцем, надув губы и мыча, как глухонемой. Конвоир толкнул его посильнее. Он пихнул его в бок. Смирнов вздрогнул и отмахнувшись — сложил руки за спиной. Он шел к двери покорно, шел низко опустив голову и что-то бормотал под нос. Что-то выговаривал сам себе. Возможно даже ругался. Но никто на это уже не обращал внимание. Никто! Даже Павел. Он сидел и смотрел на следователя, который лениво ждал — когда за Смирновым закроется дверь.

Девятнадцатая глава

Клюфт видел. Видел! Он, чувствовал, что сейчас что-то произойдет. Этот человек собирается ему что-то важное сказать. Что-то очень важное! Не зная почему — но Павел чувствовал это. Его сердце тревожно билось.

— Забавный у вас начальник был, — добродушно сказал Андрон.

— Почему был?! — дерзко переспросил Клюфт. — Вы, что его уже приговорили к смерти? Он ведь еще живой!

— Да нет. Нет, конечно. Просто он уже не начальник…

— Ах, это?! Ну, да. Он уже не начальник. Как Поляков… — презрительно вымолвил Клюфт.

Ему захотелось нагрубить Маленькому. Сказать ему опять, какую ни будь гадость. Заставить молодого и наглого следователя, нервничать. Срываться и кричать. И возможно заставить избить себя. Пусть! Пусть бьет! Пусть покажет, свое бессилие!

— Вы интересный человек Клюфт. Интересный. На вашем месте любой другой здравый, человек, себя бы так не вел. Вы ведь имеете еще шанс! Имеете. Но почему-то не пользуетесь им, — Андрон закурил.

Клюфт уже привык к этой традиционной для допроса процедуре — закурить медленно и степенно — значит взять паузу. Подождать и посмотреть — как ведет себя арестованный. Обдумать следующий вопрос. «Размять папиросу» — так сказать. Гильзу — «раскатать табак» — «помельче». Они менялись. За три месяца с момента первого свидания. Павел становился опытным арестантом, а он, его ровесник и противник, Андрон Маленький — опытным следователем. Оба — матерели. И оба это понимали. Выдержка, кто — кого? Психологическая дуэль. И «закурить папиросу» — тут, не последний элемент игры. Павел покосился на бело-синюю пачку «Севера». Следователь курит другую марку. Более дешевую. Он курит ее недавно. Клюфт это понял — потому, как, Андрон делал не глубокие затяжки. Значит, табак крепче и ниже качеством и пока его легкие не принимают такого едкого дыма. Клюфт ухмыльнулся и растянулся в наглой и вызывающей улыбке:

— На моем месте я сам! И никто не может оказаться на моем месте. А насчет шанса — так уж не вам об этом говорить. Уж не вам гражданин следователь.

— А вот и нет. Вот и нет. Ну, например — Смирнов или вот, ваш друг Митрофанов?! Почему бы нет? Он бы тоже мог. Тоже! Павел с недоверием посмотрел на Маленького:

— Что вы имеете в виду? Чтобы я стучал? На других? Что бы начал называть вам имена и фамилии, своих коллег, которые, якобы — состоят, в какой то мистической организации? Не то, шпионы, не то, злостные фанатики-христиане? Которые цитируют библию, что бы затуманить мозги простым людям? А, насчет, как, вы, там говорите — моего бывшего друга Митрофанова. Так, ведь, каждый сам выбирает — кем ему быть в этой жизни. Кем! Подонком или человеком! И потом ведь это спросится со всех. И с вас в том числе. Что вы думаете, что я, веду, тут, религиозную агитацию, что бы затуманить вам мозги?