Подлинная история тамплиеров - Шаран Ньюман

В наши дни Грааль по-прежнему остается таинственным символом, каким он был и для людей Средневековья. Как и в те далекие времена, значение этого символа для каждого свое.

Не существует двух людей, которые абсолютно единодушны в своем восприятии Грааля, что бы это слово ни означало. Однако в наши дни словосочетание «Святой Грааль» встречается на каждом шагу. Вот, скажем, приз — «Святой Грааль пляжного волейбола». Святой Грааль для коллекционера означает некий раритет — по слухам, он где-то существует, но никто его не видел. Святой Грааль — это недостижимая цель.

Об этом хорошо сказал Дэн Браун в конце «Кода да Винчи»: «Грааль… это просто лишь великая идея… блистательное и недосягаемое сокровище, которое даже в сегодняшнем мире всеобщего хаоса служит путеводной звездой. Спасает и вдохновляет нас»[432].

В конце своей превосходной работы, посвященной исследованию легенды о Святом Граале, Ричард Барбер приводит сведения о том, сколько раз словосочетание «Святой Грааль» встречается в западной прессе, представленной наиболее крупными газетами, с 1978 по 2002 год. Так вот, в 1978 году эта цифра составляла 16 (из них 15 — в «Вашингтон пост»), а в 2002 году — 1082[433].

То обстоятельство, что недавно созданные художественные произведения связывают Грааль с тамплиерами, в большей степени характеризует современные представления о храмовниках, чем отражает истинное положение. Возможно, это просто означает, что мы предпочитаем иметь дело не с настоящими, а с выдуманными рыцарями Ордена Храма.

Глава четвертая. Тамплиеры в Дании. Остров Борнхольм

О какой-либо деятельности Ордена Храма в Дании никаких сведений не сохранилось[434]. Насколько я понимаю, в книге «Тайный остров тамплиеров» впервые говорится о том, что на датском острове Борнхольм, расположенном у южного побережья Швеции, в круглых церковных постройках жили храмовники. Авторы книги Эрлинг Хаагенсен и Генри Линкольн утверждают, что тамплиеры использовали этот остров для каких-то таинственных астрономических опытов, и рассуждают о предполагаемых результатах этих экспериментов. Но сначала они дают историческую справку, в которой пытаются опровергнуть утверждения ученых, будто тамплиеры никогда не жили ни на острове Борнхольм, ни в его окрестностях. К сожалению, историческая часть книги опирается на отрывочные сведения и предположения, сделанные на основе недостоверной информации.

Рассмотрим прежде всего именно эту «историческую» часть и докажем ее несовместимость с имеющимися научными данными.

Читатель уже знаком с моим очерком о Бернаре Клервоском и его связях с Орденом Храма (см. главу «Бернар Клервоский»). История его жизни, пересказанная в «Тайном острове тамплиеров», не вполне согласуется с найденными мною сведениями, а в отдельных местах просто-напросто противоречит фактам.

Биография начинается с общеизвестных сведений о рождении Бернара и вступлении его в цистерцианский монастырь Сито. При этом авторы ссылаются на «Католическую энциклопедию» 1913 года издания. Она идентична «Католической энциклопедии» 1917 года, выложенной в Интернете после издания обновленной версии. Однако в том, что касается информации о Бернаре Клервоском, все эти издания ничем не отличаются. Так что пока все идет нормально.

Далее авторы упоминают хорошо известный факт, что Эд I, герцог Бургундский, материально поддерживал монастырь Сито на заре его существования. А ниже написано: «Бургундская знать, без сомнения, принимала активное участие в создании Ордена. Аббат Сито был в силу своей должности еще первым советником бургундского парламента с правом заседать на ассамблее Генеральных Штатов королевства и собственно провинции Бургундия»[435]. Этот пассаж не снабжен сноской, что меня разочаровало, ибо, насколько мне известно, в 1113 году бургундского парламента попросту не существовало. Впервые он собрался в 1349 году в Боне. Что касается Генеральных Штатов Франции, то они появились в качестве облаченного полномочиями собрания представителей знатных родов, горожан и духовенства, созываемого королем, и собирались время от времени в тринадцатом веке, а затем их деятельность возобновилась в четырнадцатом веке после значительного перерыва. Ну а бургундский парламент, даже если бы таковой существовал, не мог иметь касательства к Генеральным Штатам, поскольку Бургундия не входила в состав Французского королевства до 1316 года. До той поры она была частью Священной Римской империи.

Уж если авторы действительно открыли существование этих институтов власти за две сотни лет до того, как о них появились первые упоминания в хрониках, то, полагаю, им следовало бы поделиться с читателями источниками информации. Молодые историки всего мира постоянно ощущают нехватку тем для своих диссертаций.

Итак, утвердив в головах читателей идею, что цистерцианцы играли активную роль при бургундском дворе, авторы переходят к истории основания Ордена тамплиеров и роли Бернара в этом деле. (Я излагаю эту тему в главе о Бернаре Клервоском.) Затем они идут дальше и привязывают Бернара и цистерцианцев к процессу создания королевств крестоносцев. В частности, в книге утверждается, что «Готфрид Бульонский и Балдвин (первый латинский король Иерусалима) вышли из родовитых семей Нижней Лотарингии — герцогства, соседствующего с Бургундией и Клерво (монастырем, основанным Бернаром)»[436]. Авторы, по всей видимости, не дали себе труда заглянуть в карту, что странно, ибо в книге многие аргументы опираются на географию. В одиннадцатом столетии Лотарингия, находящаяся к северу от Шампани, входила в состав Фландрии. Границы с тех пор изменились, но сама земля никуда не передвинулась. Бургундия же находится — и находилась в те времена — значительно южнее. А аббатства Клерво, что непосредственно к северу от Дижона, вообще не существовало во время Первого крестового похода. Оно было основано в 1115 году.

Из этого, а также других столь же неточных и бессвязных заявлений авторы делают вывод, что Бернар Клервоский был «истинным — хотя и тайным — Великим магистром тамплиеров»[437]. Бернар действительно с начала существования ордена был его горячим сторонником, но без дополнительных доказательств я не могу принять версию, что он руководил деятельностью храмовников; при этом мое доверие отнюдь не укрепилось представленным авторами безосновательным утверждением о светской власти цистерцианцев и их же выводами, основанными на ошибках в хронологии и географии.

Перейдем, однако, к связи тамплиеров с Данией.

Эскил, архиепископ Лунда (Швеция) с 1137 по 1177 год, был горячим сторонником идей Бернара Клервоского. Во многих отношениях он проявил себя весьма прогрессивным клириком. Его называли «первым европейцем Севера»[438]. Выходец из богатой семьи, живущей в местности, которая находится в границах нынешней Швеции, он получил образование в различных богословских школах Германии. Его дядя Ассер был архиепископом Лунда, и для семьи было естественным ожидать, что племянник последует по его стопам. Эскил преисполнился решимости сделать Данию современной страной своего времени и с живым интересом относился к новым духовным орденам. В первой половине двенадцатого века новейшим из таких орденов был орден цистерцианцев, а самым известным в Европе монахом — скорее всего, Бернар Клервоский. В 1144 году Эскил пригласил группу цистерцианцев приехать в Данию и основать там монастырь, а также научить датских монахов правилам и обычаям ордена.

Годом ранее по просьбе шведских короля и королевы цистерцианцы уже основали два монастыря в Швеции. Теперь они с готовностью откликнулись на приглашение Эскила и прислали из Сито в Данию своих представителей, чтобы основать еще и монастырь в Херрисваде.

Эскил считал главной задачей превратить свое архиепископство в истинно скандинавское, независимое от Гамбург-Бременского. Ассер, дядя Эскила, в свое время убедил легата папы Пасхалия II (1099–1118) создать в Швеции Лундское архиепископство, но Гамбург продолжал добиваться его возвращения под власть немецких иерархов. Эта борьба за главенство была очень важна для епископов и архиепископов Европы. Множество церковных соборов двенадцатого века потрясали жестокие споры высших духовных лиц о том, кто кому подотчетен.

Действия Эскила затруднялись проблемами престолонаследия в Дании, которые в свою очередь были связаны с борьбой за контроль над скандинавской церковью. В конце 1150-х годов Эскил помогал продвижению на трон Кнута Магнуссена. Соперником Кнута выступал Свейн, на стороне которого был император Германии Фридрих Барбаросса. Родственником же Фридриха со стороны жены оказался Хартвиг, архиепископ Бременский, желавший вернуть Лундское архиепископство под власть Гамбург-Бремена. В то же время папа Адриан IV (1154–1159) находился в конфликте с Фридрихом Барбароссой по целому ряду других вопросов, и Эскил был всецело на стороне понтифика, который в благодарность за поддержку сделал Эскила папским легатом.