Убийство по французски - Мартин О'Брайен

Нет, она лично не была знакома с Анэ Куври, хотя знала, что у мужа есть любовница.

Нет, она не знала, где жила мадемуазель Куври.

Нет, она не ездила к ее дому ночью в воскресенье, когда муж спал.

И нет, она не убивала эту... женщину. Абсурд. Зачем? Он бы довольно скоро сам устал от нее.

Вот на этом накануне вечером они остановились. Ее адвокат Аррондо и ее муж Поль Баске растворились в ночи, оставив мадам Баске обдумывать свое положение в камере предварительного заключения в подвале здания полиции.

Но при отсутствии прямых улик, которые привязывали бы ее к месту преступления, ее упорстве в отношении убийства и благодаря кое-каким весомым доводам, изложенным ее адвокатом Аррондо на следующее утро, казалось все более вероятным, что мадам Баске будет отпущена на свободу.

До того момента, когда вскоре после ленча в полицейское управление доставили предварительный отчет Валери.

Как они и предполагали, никаких следов пронопразона найдено не было. И причиной смерти не было утопление. Она умерла от одиночной ножевой раны на шее, клинок прошел между вторым и третьим грудными позвонками, разорвав позвоночный столб. Кроме того, добавил Валери, жертва получила местный перелом левой лодыжки, в ране обнаружены частицы камня и песка, которые, Жако в этом не сомневался, будут соответствовать любому образцу, взятому под эстакадой в Вайон-дез-Офф.

Еще Валери отметил, что на момент смерти убитая была на третьем месяце беременности.

Большего не понадобилось.

Ближе к вечеру мадам Селестин Баске было официально предъявлено обвинение в убийстве Анэ Куври, и подготовлен немедленный перевод обвиняемой в женское крыло тюрьмы Бомет, пока мэтр Аррондо не подготовит ходатайство о залоге.

Взбегая по лестнице к своему кабинету, Жако чувствовал законное удовлетворение от проделанной за день работы. Убийство раскрыто меньше чем за сутки. Быстрее едва ли обернешься. Он находился на последнем пролете, когда над перилами этажом выше появилась голова Пелюза.

— Звонок от шефа, — сказал он. — Вас вызывает. Вас и Гасталя.

95

В своем кабинете на верхнем этаже Ив Гимпье выглядел взволнованным и раздраженным.

— У меня здесь был Ламонзи. И он жаждет крови. Вашей крови.

Жако кивнул. Гасталь откашлялся.

Оба стояли перед столом Гимпье, босс качался на стуле. Сесть не предложил. За плечом Гимпье через закрытое окно было видно, как чайки кружат у шпиля Катедраль-де-ла-Мажор. Стук отбойных молотков на строительстве ветки метро казался просто нудным отдаленным гулом.

— Что он говорит? — встревоженно спросил Гасталь. Гимпье прекратил раскачиваться и сердито взглянул на него поверх линейки. Жако заметил, что Гимпье не особенно нравится Гасталь.

— Говорит, что вы срываете его расследование...

— Ну, не так уж... нет-нет... — залопотал Гасталь.

— ...наступаете ему на пятки, — продолжал Гимпье, — хотя вам было сказано держаться подальше. Сказал, что вы спугнули подозреваемого, этого Рэссака, и сорвали операцию.

— Не может быть! — воскликнул Гасталь. — Он все неправильно понял.

— Хочешь сказать, что старший офицер лжет, Гасталь? Начальник отдела наркотиков? Ты хочешь сказать...

— Не было выбора, — прервал его Жако, придя на помощь Гасталю. Он понимал, о чем речь. Ламонзи изображал примадонну, искал крайних. Новость о его неудаче в порту циркулировала все утро, надо сказать, ко всеобщему удовольствию. — Рэссак проходил по расследованию дела Водяного, — продолжал Жако. — Что нам было делать? Смотреть сквозь пальцы из-за того, что Ламонзи состряпал некий план и не потрудился никому о нем сообщить?

Гимпье отвернулся от Гасталя и вонзил в Жако ледяной взгляд:

— Проходил? Связан с расследованием дела Водяного? Каким образом? Потому что квартира, владельцем которой он является, была арендована одной из жертв? — Гимпье начал качать головой. — Боюсь, вам придется поискать что-нибудь посущественнее. Я не должен говорить это, но в данный момент приятель Ламонзи требует официального разбирательства. И я не могу сказать, что виню его за это.

— Послушайте, — начал Жако, — было не только...

Но Гимпье ничего не желал слушать.

— По словам Ламонзи, а у меня нет причин ему не верить, он сказал тебе лично на прошлой неделе не лезть, а то будет хуже.

— Мы, насколько было возможно, и не лезли. — Жако старался сдерживаться, однако ощущал растущее раздражение — не на Гимпье, на Ламонзи. Подаст официальную жалобу? Да кем он себя, к черту, мнит?

— Значит, приезд к мсье Рэссаку домой в прошлую пятницу был просто визитом вежливости? — Гимпье бросил линейку и положил руки на подлокотники кресла. — Тебя видели. Как входил и как выходил.

— Он был частью нашего расследования, — повторил Жако медленно и тихо. — Было бы против правил не проверить ниточку. У нас труп на трупе, и мы не хотели очередного...

— Ты не подумал поговорить с Ламонзи?

— Поговорить с Ламонзи? С какой стати? Он-то с нами не разговаривает. Да и что бы он сказал? «Прочь, это мое расследование». — Жако покачал головой. — Не было смысла.

— Так что конкретно произошло? — вступил Гасталь.

Жако бросил взгляд на напарника, не совсем понимая, пытается ли Гасталь сбить накал ситуации или просто преследует свои интересы — как все это может повлиять на его возможный перевод в подразделение Ламонзи.

— По словам Ламонзи, открывался новый канал поставки, — ответил Гимпье. — Старые игроки. Новый источник. Похоже, они решили отказаться от испанских портов и накрутить дополнительную милю. Сюда. В Марсель. Как в старые дни. Ламонзи занимается этим делом почти год, работая с парнями из Тулона. Кто-то им настучал, что за этим стоит Рэссак, передвинув свои делишки по побережью. Большие грузы, частые рейсы. Он к тому же явно организовал нового перевозчика. А вчера, по информации Ламонзи, должны были выгрузить первую партию. Несколько сотен килограммов кокаина. Когда судно швартуется и начинает разгружаться, появляется группа Ламонзи и приступает к работе. Только искать нечего. Либо там ничего не было, либо кто-то сумел перехватить. А тут еще ко всему этот парень, Рэссак, мертв...

— Мертв? — Жако поразила новость.

У него вдруг перед глазами возник образ человека, наклонившегося, чтобы поднять его удостоверение, и возвращающего ему с улыбкой, улыбкой, вставленной в разлив ноздреватого красного пятна.

— Он мертв? — повторил Гасталь. — Как так?

— Один из служащих обнаружил его прошлой ночью. В его гараже. Застрелили. По словам Ламонзи, похоже на работу профессионала.

— Боже! — выдохнул Гасталь.

— Таким образом, Ламонзи не только не получает груз, — продолжал Гимпье, — он вдобавок лишается Рэссака и всей цепочки вспомогательных персонажей — после того как проработал над этим делом почти год. Год работы коту под хвост. Из-за того, что вы двое всех переполошили.

— Думаю, вам понятно, что им движет, — буркнул Гасталь.

Жако понадобилось несколько секунд, чтобы понять Гасталя.

— Вам понятно что? — повернулся он к напарнику. — Понятно, что им движет? Так на чьей же ты стороне, Гасталь? Ты работаешь в отделе убийств, помнишь? И это именно ты...

— Слушай сюда. — Гасталь ощетинился. — Я говорил, что нам следует оставить это дело. Я говорил тебе, что заходил Ламонзи.

Жако не мог поверить собственным ушам.

— Что ты говорил?

— Эй, брось, Дэнни. Не дергайся и скажи мне...

— Эй, эй, прекратите, вы, двое! — Гимпье взял в руки линейку и хлопнул ею по столу. — Гасталь, — он нацелился на него линейкой, — если тебе есть что сказать, говори. Жако... Ни слова.

— Все началось в прошлый понедельник, — заговорил Гасталь, вытягивая шею из ворота. — Мы встречаемся после ленча, и этот приятель говорит, мол, нам нужно проверить кое-что. Оказалось, городская квартира Рэссака. Мы ждем целый день, теряем время, и в результате ноль. Тогда-то Ламонзи со всей ясностью дал Дэнни понять, чтобы он не болтался на пути. Человек под наблюдением. Мне это кажется достаточно честным подходом. Я хочу сказать, когда ведешь дело, нежелательно, чтобы кто-то влезал на твою территорию.

Жако ошеломленно уставился на Гасталя. Он ушам своим не верил. Все было не так. Происходило совсем не так. Ведь это Гасталь предложил наведаться к Рэссаку. Ему нужно было проверить татуировку Монель. Вместо этого Жако провел пару часов, барабаня пальцами по крыше своей машины, болтаясь там по просьбе Гасталя. Проверяя человека, о котором даже не слышал до того дня.

А в кабинете Гимпье Жако вдруг вспомнил о том, что говорил ему Дуасно в кафе на Тамасен. Дуасно предупреждал, что у Рэссака в полиции есть человек. Тогда Жако решил, что речь идет о ком-то в Тулоне или в команде Ламонзи.

Или, может, о ком-то, собирающемся вступить в команду Ламонзи?