Сенсация на Марсе (сборник) - Василий Бережной

— Ну что же, начнем, — сказал психолог, передвигая на два поля вперед ферзевую пешку.

Сражались долго, упорно. И как ни старался Илвала «мобилизоваться», из пяти партий не смог выиграть ни одной и всего одну свел вничью.

Игра так захватила обоих, что они забыли все: и тяготение, которое усиливалось с каждым днем, и черную дыру космоса, и ситуацию на борту. Реальность снова завладела сознанием, как только они вынырнули из шахматных глубин.

— Вот вы, психологи, считаете, что страх смерти угнетает нервную систему и этим ослабляет организм, — сказал капитан, глядя в иллюминатор. — А что же такое смерть? Ты скажешь, что финиш, последняя черта всякой жизни, эндшпиль, в котором природа неизбежно нанесет нам поражение.

— Скажу, — шевельнул бровями Илвала.

— Все это так, — вздохнул Нескуба. — Но почему же раньше мы о ней не думали?

— Это естественно, что психически здоровый молодой человек не думает о смерти, забывает о ней, — ответил Илвала. Да и зачем обсуждать то, что не стоит еще в порядке дня? Кажется, что смерти вообще не существует, что жизнь продлится бесконечно долго. Действительно, как же так: я вот живу, мыслю, и вдруг все оборвется? Сознание тоже имеет противоречивую природу.

— Ну хорошо, — рассуждал капитан, — а мы, люди зрелые, мы-то ведь осознаем свою смертность. Мы ведь хорошо знаем, что так или иначе, а конец волшебного спектакля настанет, природа перед каждым опустит занавес. Откуда же берется страх?

— Это инстинкт самосохранения, побуждение к поискам спасения.

— Мобилизация сил? — капитан перевел взгляд с черного овала иллюминатора на лицо психолога.

— Если угодно — да. — Илвала кивнул, и брови его при этом поднялись и опустились. — Инстинкт самосохранения — великий организатор и изобретатель. Он работает на бессмертие человеческого рода.

— И в нашей ситуации тоже? — теперь капитан снова смотрел в иллюминатор.

— Конечно. Вспомни, какие открытия совершены перед лицом опасности. Один только гравитационный трансформатор…

— Да, открытия значительные… — задумчиво произнес капитан. — Жаль только… — Он резко повернул голову к собеседнику. — А как ты думаешь, изобретатель этот исчерпал свои возможности у нас? Неужели безнадежность настолько деморализовала и подавила наших людей, что никто из них не видит никакого просвета?

— А какой же может быть просвет, если все знают правду и представляют себе безвыходность положения?

— Знают правду… — повторил капитан. — А не слишком ли поспешны эти выводы? Я, например, начинаю сомневаться. И вообще… Знают правду… Ну и что? Разве не известно из истории, что иногда целые подразделения получали такое задание, которое не давало никаких шансов уцелеть?.. Они знали это и шли на гибель. Во имя победы над врагом. Разве это не торжество сознания над инстинктом?

«Что он задумал? — этого психолог никак не мог взять в толк. — Неужели — поставить активный сердечник в охладевший реактор? Впрочем… может быть, это и есть идея… Во всяком случае, лучше действовать, чем сидеть сложа руки». Сказал:

— Я понимаю, но…

— Что «но»?

— У нас особый случай. Если ты хочешь, несмотря на это, начать…

— Почему же несмотря на это? Именно учитывая обстоятельства, необходимо поднять дух экипажа. Мы должны помнить, что на корабле — отряд человечества, отправленный в дальний поиск.

— А что, появились хоть намеки, хоть какие-нибудь симптомы? — Психолог вонзился взглядом в капитана: «Вот интеллект! Даже в меня заронил зерно надежды!»

— Да, симптомы есть, — потеплевшим голосом произнес Нескуба. — И эта мысль появилась буквально в ответ на твой вопрос, дорогой Илвала. Возможно, это интуитивно…

— Каковы же симптомы? — Глаза психолога заблестели, как во время напряженной шахматной игры.

— А вот каковы. — Нескуба повернул кресло так, что оказался лицом к лицу с психологом. — Во-первых — локационный график. Кривая-то не замыкается! Больше того, наметилась тенденция к расширению «горловины». Во-вторых, сила тяготения уже не возрастает. И не исключено, что мы достигли максимума.

Илвала был немного разочарован такими симптомами, но заинтересованности не потерял. Нескуба, конечно, лучше разбирается в гравитационных графиках, и вполне вероятно, что «Викинг» действительно миновал критическую точку…

— Пора уже направить деятельность экипажа в нормальное русло, — продолжал капитан. — А то ведь некоторые совсем потеряли голову. Я могу отдать приказ, это нетрудно. А вот хорошее настроение, энтузиазм… Тут необходимы тонкие психологические методы. Ты понимаешь, дорогой Илвала?

Психолог насторожился:

— Так что же, будем сеять иллюзии? Вместо золота правды подбросим мишуру?

Нескубу не задели ни эти слова, ни тон, которым они были произнесены. Ответил сдержанно, лишь немного прищурил глаза:

— Золото правды… Да какое же это золото, если оно черное?

Капитан с пафосом отстаивал мысль о том, что правда не всегда нужна и полезна и что бывает как раз наоборот.

Илвала слушал и в то же время думал об Алке, о скандальных его обвинениях. Ясно, что Нескуба не знает. Так сказать или нет? Наверно, все-таки не надо. Скоро узнает сам. Неприятная это история, очень неприятная…

— В последнее время, — говорил между тем капитан, — жизнь на корабле как бы оцепенела, замерла. Не написано ни одной картины, не создано ни одной песни, не говоря уже о кантатах и симфониях. Спортивных соревнованиях — никаких. Как же ты, психолог, миришься с эдаким положением?

«Хотя Нескуба ведет атаку на меня, — подумал Илвала, все это он адресует одновременно и себе самому, добиваясь психологического перелома. Это ведь факт, что и его не миновал депрессивный синдром, подобно эпидемии охвативший экипаж».

— С чего начнем? — как бы виновато усмехнулся Илвала.

— С чего? — Лицо Нескубы смягчилось, в глазах промелькнули искорки. — А не начать ли со спорта? Хотя бы — матч на шахматное первенство…

«Не шахматный матч будет с Алком, — подумал Илвала, — а яростная стычка двух антагонистов. И если ботаник добьется своего…»

— Ну так как считаешь? — Нескуба тронул его плечо.

— А что ж, совсем не плохо. Если только ничто не помешает…

— А что может помешать? — пожал плечами капитан. — Завтра же и начнем.

«На самом деле, человек не знает сегодня, что его ждет завтра», — подумал Илвала.

Вызов застал Алка в библиотеке, где он изучал архивные материалы: приказы, распоряжения, инструкции и прочее. Он углубился в бумаги и не сразу услышал, что его зовут.