Опыт революционной борьбы - Эрнесто Че Гевара

Так обстояли дела, когда 31 августа начался наш марш. У нас не было ни грузовиков, ни лошадей. Мы надеялись получить автомашины при пересечении дороги, ведущей из Мансанильо в Баямо. И действительно, в этом месте нам удалось получить грузовики, но воспользоваться ими мы не смогли, так как в результате начавшегося 1 сентября сильного циклона все проселочные дороги стали непроходимы. Двигаться же по Центральному шоссе, по единственной асфальтированной в этом районе Кубы дороге было рискованно. Поэтому нам пришлось отвергнуть этот вид транспорта. С этого момента мы передвигались либо на лошадях, либо пешком. Бойцы шли нагруженные довольно большим количеством боеприпасов, тащили противотанковый гранатомет с сорока снарядами и все необходимое для длительного перехода и быстрой разбивки лагеря.

Для нас начались трудные дни, несмотря на то что мы находились на дружественной территории провинции Орьенте. Мы форсировали вышедшие из берегов реки, каналы и ручейки, превратившиеся в бурные потоки, старались не замочить боеприпасы и оружие, были вынуждены бросать усталых лошадей и искать новых. Мы двигались по полузатопленным местам, атакуемые огромным количеством москитов. С питанием было плохо, воду пили из заболоченных рек или просто из болот. Наши переходы становились все более длительными и изнуряющими. Уже через неделю после нашего выступления из лагеря, когда мы форсировали реку Хоробадо, разделяющую провинции Камагуэй и Орьенте, наши силы заметно иссякли. Давала себя знать и нехватка в нашей армии обуви. Многие бойцы шли босые по болотам южной части провинции Камагуэй.

В ночь на 9 сентября, когда мы вступили в местечко Ла-Федераль, наш головной дозор попал в засаду. При этом погибли два наших достойных товарища. Но самое печальное было то, что нас обнаружил противник, и, начиная с этого момента, мы не знали передышки. В одном коротком бою мы уничтожили небольшой вражеский гарнизон и захватили четырех пленных. Теперь нам приходилось двигаться очень осторожно, поскольку авиации противника стало известно общее направление нашего движения. Через день или два мы прибыли в населенный пункт Лагуна-Гранде, где соединились с колонной Камило. По сравнению с нами бойцы Камило были гораздо лучше вооружены. Мне хорошо запомнился этот район: здесь было такое огромное количество москитов, что без сетки, а они были далеко не у всех бойцов, нельзя было отдохнуть ни минуты.

Это были дни утомительных переходов по необжитым и безрадостным местам, где в нашем распоряжении были лишь вода да грязь; мы голодали, изнывали от жажды и еле-еле продвигались вперед; ноги у всех были будто налиты свинцом, а оружие казалось неимоверно тяжелым. Мы смогли продолжить путь на лучших лошадях, которых оставил нам Камило после того, как он ушел получать грузовики. Но нам пришлось бросить этих лошадей вблизи сентраля Макареньо, поскольку проводники, которые должны были вести нас, не явились, и нам не оставалось ничего другого, как самим отправиться в этот опасный и рискованный путь. Наш головной дозор наткнулся на пост противника около населенного пункта Куатро-Компаньерос, и начался изматывающий бой.

Наступил рассвет. С огромным трудом нам удалось собрать большую часть наших людей в густой роще, но противник обошел нас с флангов, и бойцам пришлось вести долгий бой, чтобы помочь отставшим товарищам пересечь железнодорожную линию и направиться в сторону леса. Именно в этот момент вражеская авиация засекла нас. Самолеты В-26, С-47 и большие разведывательные самолеты С-3, а также легкие самолеты начали поливать огнем и бомбить участок, периметр которого не превышал 200 метров. Нанеся массированный удар, они улетели. Мы потеряли одного человека убитым и несколько ранеными, среди которых был капитан Силва. Весь остальной путь он прошел со сломанным плечом.

На следующий день окружающая местность уже не производила такого удручающего впечатления, поскольку нам удалось собрать всех бойцов, за исключением десяти человек, которые позднее присоединятся к колонне Камило и вместе с ней дойдут до Ягуахае, что находится в северной части провинции Лас-Вильяс.

Несмотря на все трудности, мы имели поддержку со стороны крестьян. Среди них всегда находились те, кто был готов служить нам проводником или спасти от голода. Конечно, здесь не было такой единодушной поддержки, какой мы располагали в Орьенте, но тем не менее и здесь всегда имелись люди, которые были готовы оказать нам помощь. Случалось и так, что местные жители выдавали нас, когда мы проходили мимо какого-либо поместья. Но это никогда не вызывалось плохим отношением к повстанцам. Причина заключалась в том, что в силу условий жизни эти люди превратились в рабов, и, боясь остаться без куска хлеба, они сообщали хозяину о нашем появлении, а тот уже доносил об этом военным властям.

Однажды вечером мы слушали по нашему радиоприемнику сообщение генерала Франсиско Табернилья, командующего батистовской армии. Этот наемный убийца со свойственным ему высокомерием вещал о том, что «орды Че Гевары» разгромлены, и в доказательство понесенных повстанцами потерь называл различные фамилии, которые батистовцы узнали, когда захватили в качестве военных трофеев наши вещевые мешки во время неудачно сложившегося для нас несколько дней назад боя. Правильные фамилии в этой сводке, составленной генеральным штабом батистовской армии, назывались вперемежку с вымышленными.

Сообщение о нашей «гибели» вызвало среди бойцов взрыв веселья, но затем их настроение постепенно стало портиться. Голод и жажда, чувство бессилия перед врагом, который все теснее сжимал кольцо окружения, и к тому же страшная болезнь ног, известная среди крестьян под названием «масаморра», превращавшая каждый шаг бойца в мучительную пытку, – все это привело к тому, что наш отряд стал походить на армию теней. Нам было трудно, очень трудно продвигаться вперед. День ото дня ухудшалось физическое состояние наших бойцов. Скудное питание еще больше усугубляло их плачевное положение. Но самые тяжелые дни наступили тогда, когда нас окружили недалеко от сентраля Варагуа. Мы оказались в зловонном болоте, без капли питьевой воды, с воздуха нас непрестанно атаковала вражеская авиация. У нас не было ни одной лошади, чтобы перевозить наиболее ослабевших товарищей по неприветливым горам; наша обувь совсем стала непригодной от грязной морской воды; колючие травы причиняли босым ногам нестерпимую боль. Наше положение было поистине отчаянным до тех пор, пока мы с огромным трудом не прорвали кольцо окружения и не вышли к знаменитой тропе, ведущей из Хукаро в Морон – историческое место, где во время войны за независимость произошли кровопролитные бои между кубинскими патриотами и испанцами. Едва только мы пришли в себя, как пошел сильный ливень – это несчастье нашего климата. Кроме того, противник продолжал преследовать нас и вынуждал двигаться дальше. Усталость буквально валила бойцов с ног, их лица становились все более поникшими. Однако когда обстановка стала совсем критической, когда измученных людей можно было заставить двигаться лишь только бранью, оскорблениями, мольбой и всякого рода ухищрениями, – вдали на западе засверкало голубое пятно горного массива Лас-Вильяс. При виде этого массива люди оживились, у них откуда-то появились новые силы.

Начиная с этого момента перенесенные лишения и трудности стали казаться нам не такими уж страшными и неразрешимыми. Мы вышли из последнего окружения, переправившись вплавь через реку Хукаро, которая разделяет провинции Камагуэй и Лас-Вильяс, и почувствовали, что впереди нас ждет что-то новое и светлое.

Через два дня мы были уже в безопасности, в самом сердце горной цепи Сьерра-де-Тринидад – Санкти-Спиритус, готовые начать новый этап войны. Еще два дня ушло на отдых. Нам нужно было как можно скорее продолжить свой путь, чтобы суметь помешать проведению выборов, которые должны были состояться 3 ноября. Мы прибыли в горный район провинции Лас-Вильяс 16 октября. Времени оставалось мало, а задача, которую предстояло решить, была огромна. На севере, сея ужас среди сторонников батистовского режима, Камило выполнил поставленную задачу.

Прибыв впервые в Сьерра-дель-Эскамбрай, мы получили задачу наносить как можно больший вред военному аппарату диктатуры и сосредоточить особые усилия на нарушении линий коммуникаций противника. Наша ближайшая задача состояла в том, чтобы помешать проведению предстоящих выборов, но осуществить это было очень трудно, поскольку оставалось очень мало времени, а также из-за тех разногласий в революционном движении, которые обходились нам слишком дорого и подчас стоили человеческих жизней.

Для срыва выборов предполагалось напасть на близко расположенные населенные пункты. Нами планировалось одновременное нападение на Кабайгуан, Фоменто и Санкти-Спиритус, находящиеся на плодородных равнинах в центральной части страны. Между тем в горах была взята казарма Гуиния-де-Миранда, несколько позднее подверглась нападению казарма в Банао, но это существенных результатов не дало. Дни, предшествовавшие 3 ноября, были очень напряженными: наши силы рассредоточились почти на всех направлениях, совершенно не давая населению подойти к избирательным участкам. Отряды Камило Сьенфуэгоса в северной части провинции полностью сорвали этот фарс. Был парализован не только военный, но и гражданский транспорт.