Если весело живется, делай так - Лора Хэнкин

нами хвостом, пробовала наши таблетки. Думаю, найдутся бульварные газетенки, которые с радостью опубликуют твою историю.

Даже если придется проститься с домом в Коннектикуте, у нее есть и другие варианты. В одной из коробок, которую она сняла с полки раньше и которая теперь стояла на полу в глубине гардеробной, спрятано несколько тысяч наличными за последние поставки в этом месяце. А еще у нее куча офшорных счетов. Она могла забрать девочек и сбежать, сначала залечь на дно вместе с Тедди, а затем рвануть в Мексику. Гвен изучала испанский в колледже, даже проучилась целый семестр в Барселоне. Хорошо, если бы девочки с раннего детства были билингвами.

— Может, и твой бывший парень, у которого подозревали рак, расскажет нам что-нибудь интересненькое.

— Думаю, я это переживу, — отрезала Клэр.

Гвен сунула два пальца в рот, и ее стошнило прямо на ковер.

Глава сорок первая

Амара головой понимала, что ее бывшая подруга и по совместительству наркобарон (наркобаронесса?) изрыгает фонтаны рвоты на пол собственной гардеробной. Но в душе надеялась, что на самом деле все это неправда, что это какая-то альтернативная вселенная, куда попадают через портал и где происходит черт-те что. Амара бы не удивилась, если б сейчас показалась стая говорящих фламинго на одноколесных велосипедах. Она смотрела на нитку янтарной слизи и думала, что говорящие фламинго могут оказаться как раз самыми здравомыслящими существами.

Мамочки попятились, когда Гвен в этой нелепой меховой шубе, корчась, исторгала из себя потоки рвоты, но потом наконец перестала. На ковре растеклись разноцветные лужи, вокруг стоял удушающе мерзкий запах рвоты. Элли и Мередит зажали носы руками и отвернулись.

Когда Гвен снова подняла голову, ее лицо не выражало ничего — ни привычной участливости, ни осуждения, ни смущенной печали.

— Прошу вас… — прошелестела Гвен. — Подумайте о моих детях.

— Что? — возмутилась Уитни.

— Если вы меня сдадите, им придется расти без матери. — Она говорила так тихо, что остальным пришлось податься вперед, чтобы расслышать. — Я просто хочу защитить их.

Женщины переглянулись. Амара не смогла удержать резкий смешок, который сорвался с губ.

— Мы все помешаны на защите собственных детей, разве нет? — спросила Амара. — Именно поэтому мы и заварили эту кашу. Мы хотим нарисовать красивую картину, которую вешаем перед их окном, чтобы подарить им прекрасную жизнь и скрыть, как на самом деле устроен мир. Ради этого мы тоже хотим оставаться безупречными. Но ни одна мать в мировой истории не могла защищать своего ребенка вечно. В конце концов реальный мир врывается через парадную дверь. А иногда, — она выразительно посмотрела на Гвен, — вы сами его приглашаете, потому что он точно знает, какую ложь вы хотите услышать…

Гвен снова зашлась в кашле. Она отодвигалась дальше в гардеробную, словно не хотела показывать, что с ней стало, опираясь на очередную коробку из-под туфель. Амара покачала головой.

— Я так хотела стать идеальной мамой для Чарли. Но раз я не идеальна, то предпочла бы, чтобы мой сын знал: если я облажалась по-крупному, то пытаюсь вырулить из этого правильно, а не врать ему, будто вокруг сплошные щеночки и радуги. Придется поверить, что все значимые для меня люди поймут это.

Амара посмотрела на Гвен, из-за которой все были вынуждены страдать.

— Я не хочу, чтобы твои девочки росли без матери, — сказала она. — Поэтому я не собираюсь показывать тебе сейчас всю мощь рассерженной мамы-медведицы, хотя с радостью вцепилась бы зубами тебе в глотку. Но жизнь — не игра в «Монополию», здесь невозможно разыграть карточку «Освобождение из тюрьмы», прикрывшись карточкой «Материнство». Ты чертово чудовище и должна отвечать за свое предательство. — Амара по очереди посмотрела каждой мамочке в глаза. — Девочки, если хотите, вы можете уходить, но я — не могу поверить, что говорю это! — но я вызываю полицию.

Глава сорок вторая

Bсе молчали. Уитни стояла навытяжку и смотрела на Амару, не понимая, что делать. Гвен права. Если они предъявят ей обвинение, то Грант незамедлительно подаст на развод. Он привык получать то, что хочет, и не принадлежал к типу мужчин, которые простили бы такое подлое предательство. Пусть они сейчас отдалились друг от друга, Уитни было страшно от одной только мысли о том, что она потеряет тот маленький прекрасный мирок, который они вместе создавали; никогда больше не увидит его лицо, когда он только-только просыпается (с затуманенным со сна взглядом он по-прежнему выглядел, как тот хрупкий мальчик, которым был когда-то); а он никогда больше не посмотрит на нее так, как смотрел в тот вечер после знакомства с ее родителями Уитни не хотела перестать быть для него чудом, не хотела превратиться из драгоценности в падшую женщину.

Более того, если она сейчас выступит против Гвен, то разрушит и будущее Хоуп. Уитни хотела, чтобы Хоуп не упустила ни единой возможности, ни единого шанса на образование, ни единой капельки счастья. О боже, с ужасом поняла Хоуп, она так отчаянно цепляется за привилегии для Хоуп, но ведь за них будут расплачиваться дети других женщин. Может быть, Хоуп возненавидит за это свою мать так же, как та возненавидела своих родителей. Или, может быть, Уитни сможет внушить дочери то, что она сама лишь недавно осознала: женщины не должны быть идеальными, чтобы быть достойными.

И если она останется сейчас с Амарой, то вся ее тщательно выстроенная легенда рухнет. Неизвестно, кем она станет после этого. Проблема в том, что в отличие от людей драгоценности не меняются. Слепо доверяя и ужасаясь этому, она шагнула вперед.

— Я остаюсь!

Мередит и Элли переглянулись, затем взялись за руки и тоже шагнули вперед.

— И я! — поддержала Вики.

— Ну, тогда вызывайте полицию. — Голос Гвен звучал глухо. Она встала. — Я только умоюсь до их приезда. Хотя бы чувство собственного достоинства сохранить вы мне позволите?

Пошатываясь, она плотнее завернулась в шубу и поковыляла мимо них из гардеробной.

— Она правда пошла умываться? — спросила Элли.

— Разумеется, нет! — ответила Амара. — Вики, звони девять один один!

Они подбежали к дверям спальни как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гвен мчится вниз по лестнице. Шуба распахнулась, и в руках Гвен виднелась еще одна обувная коробка.

— Господи, если бы я не ненавидела ее так сильно, то восхитилась бы ее настойчивостью!

— Гвен, стой! — в отчаянии крикнула Элли, а Вики объясняла суть случившегося диспетчеру службы спасения, у которого было явно очень много вопросов.

— Куда она бежит? — спросила Уитни, когда Гвен запихала коробку в нижнее отделение