Я люблю Париж - Линдси Келк

— Одна моя подруга говорит, что такие, как ты, когда-нибудь нарвутся и получат то, что заслужили, — заметила я, пожав плечами. — Что скажешь?

— Не знаю, — протянула она, не вынимая соломинку изо рта и изумленно глядя на меня.

— Можно спросить у тебя кое-что? — Я присела на край ее стола, с наслаждением глядя на то, как она ерзает. Что было непросто в ее узком «Эрве Леже». Интересный выбор для офиса.

— Ну? — Сисси наконец поставила свой кофе — может, Виржини сказала ей, как здорово я управляюсь со своими кулаками, и поэтому она решила подготовиться.

— Почему ты решила вдруг связаться со мной? — спросила я, зажимая ладони между коленями. В этой стране я не собиралась никого бить. А то салют, судебные тяжбы! — Я хочу сказать, ты попала в большие неприятности.

— Я не знаю. — Она наклонила голову набок и длинный хвост соломенных шиньонов вместе с ней. Серьезно, кому-нибудь уже пора сказать ей, что Линдси Лохан не пример для подражания. — Ты мне не нравишься.

— Забавно, потому что ты мне тоже. — Я застучала пальцами по ее столу. — Интересно, с чего бы?

— С того, что я моложе, круче и горячее? — спросила она. И самое худшее было в том, что она не лукавила.

— Может быть, — кивнула я, — может быть. Совсем как вареное яйцо — крутое и горячее. Похоже, правда?

— Наверное, — сказала Сисси, глядя на меня так, как будто я сошла с ума. Что не исключено.

— Да, семантические забавы, — сказала я, спрыгивая со стола и заставляя ее вскочить. — Это как холодный кофе. Я не понимаю таких вещей — наверное, потому, что у нас в Англии их нет. Как его готовят — он сначала горячий и его остужают или сразу делают холодным?

— Откуда я знаю, дура? — Сисси отвернулась и потянулась за своим пластиковым стаканом «Старбакс». Но я оказалась быстрее.

— А через пластик холод не чувствуется, — сказала я, встряхивая стакан и глядя, как плавают льдинки. — Как тебе?

— Что? — Сисси слишком замешкалась, чтобы избежать душа из охлажденного латте, который обрушился на все ее шиньоны. И на платье. Ой! И на ее замшевые туфельки. — Ах ты, сука!

— Иногда карма запаздывает, — сказала я, кидая стаканчик в корзину рядом с ее столом. — А может, это и есть карма. Точно не знаю.

— Жаль, что все твое дерьмо сгорело! — крикнула она мне в спину. — Слышала, оно горело очень быстро, потому что в твоем чемодане было полно синтетики.

— Это все, что ты можешь сказать мне в ответ? — крикнула я, не оборачиваясь и шагая к выходу. — В самом деле — я тоже смотрела «Дурнушку» и ожидала чего-нибудь более оригинального.

— Да, наверное, оскорблять у меня получается куда хуже, чем говорить со службой безопасности аэропорта, — парировала она. — И уж куда хуже, чем увольнять тебя.

Я нажала кнопку лифта, и только тут до меня дошли се слова. Мой чемодан взорвали из-за Сисси? Глядя на свой палец, потянувшийся к кнопке вызова лифта, я увидела, как дрожит моя рука. Подставить меня по работе — это одно, но уничтожить все мои вещи?.. Мою прекрасную сумочку? Мои отлично сидевшие джинсы «Топ-шоп», которые я больше никогда не надену? Мои незаменимые «Лабутены»? Это уже серьезно. Это конец!

— Ты что, издеваешься? — спросила я, медленно поворачиваясь и глядя на нее, как Джон Уэйн. Или Шэрон Стоун в том ковбойском фильме с Расселом Кроу и Леонардо Ди Каприо. Мне кажется, это более удачное сравнение.

Лифт звякнул и открылся за моей спиной, привезя с собой половину сотрудников «Лук». Изумленных до крайности.

— А что ты сделаешь? — поинтересовалась Сисси, раскидывая руки. — Твоя жалкая задница вылетит отсюда. Ты ничего не докажешь. Мой дед не поверит тебе.

Не успела я среагировать, как дверь офиса Мэри открылась с таким грохотом, что все вздрогнули.

— Да, но он поверит мне, — сказала Мэри у нее за спиной. — Сисси, зайди ко мне. Энджел, с тобой мы поговорим позже.

Сисси покраснела. Она сложила руки на груди, которая просвечивала через ткань промокшего насквозь платья, и повернулась на своих каблуках, маршируя в офис Мэри.

— Мэри, — воззвала я, — она взорвала мои туфли. Мои туфли!

— И она их возместит, — отозвалась Мэри со всей серьезностью начальника. — Энджел, иди.

Я протолкнулась сквозь толпу зевак и врезала по кнопке первого этажа, крепко вцепившись в железный поручень внутри кабины лифта. Бедные мои туфельки. Вы не пали безвинно от рук параноидальных секьюрити аэропорта, вы стали жертвой бессмысленной мести какой-то «доярки». Вновь и вновь я оплакиваю вас.

Алекс ждал меня у здания, одетый в джинсы и футболку, несмотря на то что на улице стояла просто ужасная жара. В Париже было жарко, а в Нью-Йорке — влажно, потому что со всех пот лился рекой. Фу.

— Что случилось? — спросил он, готовый подхватить меня, когда я бросилась к нему в руки. — Все в порядке?

— Сисси взорвала мой багаж, — кричала я, уткнувшись ему в грудь. — В смысле она сделала так, чтобы его взорвали. Это была не случайность.

— Серьезно? — Он присвистнул. — Ого, ты, наверное, сильно взбесила ее в прошлой жизни.

— Знаю, — сказала я, позволяя ему обнять меня очень крепко. — Мои туфельки!

— Все будет в порядке, купим новые. — Алекс поцеловал мою макушку. — А с твоей работой все о’кей?

— А, это… — Я скорчила недовольную физиономию. — Не совсем. Меня типа уволили.

— Чего? — Он отстранился на расстояние вытянутой руки и пристально посмотрел на меня. — Тебя уволили? И ты страдаешь из-за туфель?

— Нуда, — вздохнула я, закрыв глаза. — Просто не могу сейчас думать о работе, иначе у меня взорвется голова. И я устала. Ну пожалуйста, можно мы просто поедем домой?

— Хорошо. — Он обнял меня за потные плечи, и мы пошли вдоль Сорок второй. — Но не могу поверить, что ты не психуешь.

— Боже мой, я ужасно психую! — Я сидела на краю дивана, качаясь туда-сюда, а потом встала, подошла к окну и принялась барабанить пальцами по стеклу, качая головой. — Меня уволили, Алекс. Уволили. Меня еще никогда не увольняли. И Боже мой, я потеряю свою визу, мне придется возвращаться в Лондон. То есть — что мне теперь делать? Я больше ничего не умею. Остается устроиться уборщицей. Или почтальоном. Боже мой, я буду работать почтальоном.

Алекс сложил руки на груди, глядя на меня из другого конца комнаты.

— Ты закончила?

— Ты не понимаешь! Почтальоны должны вставать очень рано. И мне придется ездить на велосипеде. — Я села на подоконник. — Не могу поверить, что мне придется работать почтальоном.

— Понятно. — Алекс подошел к окну и положил руки мне на плечи, обнимая меня, пока я не обернулась. — Энджел Кларк. Тебе не надо быть почтальоном.