Своя дорога - Галина Ли

Придурок похотливый, не мог на лицо глаза поднять, раз уж так грудь понравилась!

Я хотел сплюнуть с досады, но в следующее мгновение сильный удар широкого хвоста о воду окатил меня брызгами с ног до головы, потом из реки вынырнула круглая голова с длинным рыльцем, и на меня уставились маленькие хитрые глаза. Водяной зверь открыл пасть и разразился каскадом разнообразных звуков, словно смеялся надо мной.

Вот паразит!

– Учинарку шутит, ты нравишься ему, – торжественно сказал Доро, пряча ехидные огоньки в глубине черных глаз. Морра звонко рассмеялась, невоспитанно тыкая пальцем в мою сторону. Даже сирин не смог сдержать улыбку.

Я утер мокрое лицо и выругался.

А пошли бы такие симпатии в одно место! Теперь придется рубаху сушить.

К берегу Доро старался не подходить. Свежие молоко и сыр, а также дрова для очага мы покупали у его соплеменников, подплывавших к нашему кораблю на своих лодчонках. Рыбу ловили сами.

Сначала я не понимал, почему учинарку избегает причаливать, но однажды ночью нас разбудили беспокойные переговоры водяных зверей. Проследив взглядом за удаляющимися блестящими спинами «сторожей», я увидел, как к нашему суденышку приближается несколько лодок, ощетинившихся копьями.

Разбойники! Ну да, без этих господ просто не обойтись!

Справились мы с ними довольно быстро: сирин просто залепил в нападающих огненными шарами. Волшебное пламя тут же охватило плоскодонки от носа до кормы и жадным «пиратам», охочим до чужого кошелька, осталось только одно – прыгнуть в воду. Плыть в нашу сторону они благоразумно не пожелали.

Мы, в свою очередь, проявили милосердие и добивать грабителей не стали. Только Доро, метнув дротик вслепую, долго ругался вдогонку неудачникам.

После этого случая я простил нашим хвостатым сторожам их хулиганство и прожорливость.

Пейзажи за кормой постепенно менялись: пропали заросли тростника и лес из «многоногих» деревьев. Теперь река заворачивала хитрые петли вокруг высоких холмов ярко-желтого цвета, поросших обычным лесом. Иногда их склоны украшали огороды, разбитые на террасах, в них возились местные крестьяне.

Судя по всему, Дикие земли закончились. Еще немного, и мы прибудем на место.

– Скоро приедем! – заявил нам Доро, подтверждая мои догадки, и тут же уточнил: – Ночь не больше рука осталось.

Я ожидал, что река постепенно станет похожей на оживленную улицу, заполненную прохожими и телегами с добром, однако вокруг по-прежнему царила пустота – ни одной лодчонки, нагруженной незамысловатыми плодами крестьянского труда или товарами.

Мне это не нравилось, учинарку, похоже, тоже.

– Река тихо, – время от времени говорил он, недовольно крутя головой по сторонам.

Город Сырт, финальную точку нашего путешествия по реке Двух вод, мы учуяли раньше, чем увидели. Смрадная вонь гари и легкие тонкие полоски сажи, осевшие на корабле, подтвердили, что учинарку правильно тревожился: стряслась беда. А потом река свернула за очередной поворот, и перед нами возник островерхий холм с крутыми склонами, на котором и расположился город. Несмотря на дневное время, он казался вымершим и неживым. Даже собаки не лаяли, хотя фигурки людей все-таки попадались на глаза. А еще то тут, то там чадили черным дымом большие костры.

Наш проводник не стал причаливать к берегу, сбросил якорь на расстоянии от причалов в полет стрелы и решительно заявил:

– Доро дальше не плыть! Сырт – плохо.

– Что делать будем? – спросил я у сирин.

Агаи задумчиво потер подбородок:

– Обойти его мы все равно не сможем. В городе нас ждет проводник. Из моего племени. Он доведет нас до гор. На границе Юндвари я с тобой расплачусь, и можешь считать себя свободным от обязательств.

Ну да, ну да. Я, может, и буду на тот момент свободен от обязательств, а вот ты, парень, нет. И придется тебе еще немного со мной погулять, пока не удостоверюсь, что вашему племени можно доверять. А то слишком много поводов для сомнений вы дали в последнее время.

Я неопределенно махнул рукой – мол, там увидим.

– Доро, греби к берегу, – сказал я проводнику, и тот сокрушенно, как маленький старичок, помотал головой, осуждая наше решение.

– Доро вернуться домой! – мрачно сказал юноша и протянул руку за деньгами.

Агаи отсчитал серебро, туземец ловко увязал его в яркую тряпочку, взял ее в зубы и прыгнул за борт, оставив нас в немом удивлении. Через мгновение водяные звери, наши попутчики, развернулись и поплыли вверх по течению. И среди привычных бледно-серых тел мелькало еще одно, точно такое же, только чуть меньше и темнее, с ярко красной тряпицей в пасти.

Агаи с восторгом, как бывало раньше, дернул меня за рукав:

– Дюс! Мы с тобой ошиблись в своих догадках! Учинарку настоящие оборотни!

Сам вижу.

– Ты лучше за руль садись, а я веслом поработаю, а то, если мы еще немного помешкаем, течение нас мимо города унесет, – остудил я горячность мага.

– Ага, сейчас, – пробормотал сирин, занимая место учинарку.

Некоторое время я боролся с непослушной водой, мысленно благодаря Доро за то, что он научил меня обращаться с громоздкой плетеной лопатой, так не похожей на наши маленькие весла, и понося его же за преждевременное бегство.

Ну в самом деле, какая разница, где прыгать в воду – на середине реки или у самой пристани?

Хорошо еще, сил у меня достаточно.

Наше суденышко сдалось и медленно повернуло к берегу, приблизившись к каменному молу, собранному из больших обтесанных глыб.

Причалили мы неумело, ткнувшись носом в обросший зелеными нитями водорослей камень. Течение на этот раз решило нам помочь, развернув корму корабля и мягко прижав ее к молу.

Я подхватил вещички, сирин поднял на руки девочку, и мы ступили на берег.

А на причал уже вышли несколько человек, вооруженных длинным подобием алебард. Стоило нам шагнуть с судна, как один из встречающих вскинул руку в запрещающем жесте и сказал несколько резких слов на незнакомом языке.

Я посмотрел на сирин, ожидая перевода, но маг только покачал головой – язык был ему незнаком.

– Простите, мы не понимаем вас, любезнейший, – ответил я, прикидывая на ходу, что делать, если местные полезут драться.

– Он просит вас покинуть город. Говорит, чтобы возвращались в лодку, – лениво растягивая слова на столичный манер, сказал стоявший поодаль мужчина в затертом грязном плаще с надвинутым по самые брови капюшоном.

И здесь беженцы. Ну что же, такая встреча нам на руку – переводчик человек полезный.

Между тем незнакомец откинул капюшон, открывая лицо, явил миру тщательно выбритые щеки, породистый нос с горбинкой, карие глаза и высокий лоб, перечеркнутый шрамом, идущим от линии роста волос до брови.