Аномалия Шарли - Ша Форд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это тревожило. В долгих паузах между скрипом я слышала собственное сердцебиение. Оно глухо стучало в ушах, гудело в горле. Я старалась не дышать слишком много. Даже легкий свист воздуха в легких казался излишне громким…
Тишину нарушил звук жидкости, яростно плещущейся о дальнюю стену. Я слышала торжествующее ворчание Уолтера, и меня охватил ужас от того, что он пытался сделать.
— Боже мой! Ты…?
— Ха! Ага.
— Это занимает так много времени? Это… здорово?
— Эй, такие вещи начинают происходить, когда ты стареешь, урод, — крикнул Уолтер, пока брызги продолжались. — Раньше я мог пойти, когда захочу. А теперь меня будто кто-то завязал узлом…
— Фу! Я не хочу…
— …заткнул дырку, а потом сказал мне вымолить мочу из моей трубки, понимаешь?
Нет, я не понимала. И я могла бы прожить долгую счастливую жизнь, даже не зная об этом. Я чувствовала, что Уолтер иногда просто говорил о вещах, потому что он знал, что это заставит меня чувствовать себя некомфортно. Зачем еще ему было это делать?
Только после того, как он сделал лужу, достаточно большую, чтобы в ней можно было ловить рыбу, Уолтер застегнулся и вышел из темноты.
— Хорошо. Твоя очередь.
— Что?
Он указал большим пальцем за спину.
— Иди, отлей.
— Нет, — слово вылетело еще до того, как я успела полностью понять, что он говорил — это был рефлекс или что-то в этом роде. — Нет. Я ни за что не сделаю этого.
— Почему нет? — Уолтер вытащил из жилетного кармана комок жевательной резинки и сунул его за губу — еще один признак того, что ему было не по себе. Чем больше комок, тем он беспокойнее.
И эта штука едва помещалась у него во рту.
— Что происходит? — сказала я, глядя, как он запихивал комок на место.
— Ничего.
— Это не похоже на ничего.
— У меня просто иногда бывают эти маленькие тики, понимаешь?
— Тики?
— Да, например, когда что-то кажется неправильным. Хотя чаще всего без причины, — он махнул рукой в сторону уголка и хмыкнул. — А теперь давай. Ты должна уйти, пока сюда не добрались пады — ты не можешь скрестить ноги и застонать, пока я буду говорить. Мы должны выглядеть заслуживающими доверия, да?
— Надежными, — исправила я его. — И я пойду, но я не могу сделать это, пока ты стоишь здесь.
— Ты стесняешься что ли?
— Может быть.
После еще одного свирепого взгляда Уолтер, наконец, фыркнул и сказал:
— Хорошо, послушай… Я знаю, что другие уроды сделали с тобой. Я знаю, что они заперли тебя и заставили мочиться в ведро, но ты не можешь…
— Подожди — откуда ты это знаешь? — буркнула я.
— Потому что ты болтаешь об этом всю ночь! — Уолтер фыркнул. — Каждый раз, когда я почти уснул, я слышу «не заставляй меня использовать ведро, Говард. И не сажай меня в коробку, Говард». Боже, то, как ты говоришь об этом, наводит меня на мысль, что дьявол, должно быть, вручную сшил этого Говарда.
Я сама часто думала об этом. И я думала, что Уолтер был прав: я не должна была позволять тому, что произошло в прошлом, пугать меня.
— Хорошо, — буркнула я.
— Что?
— Я сказала, хорошо. Я отолью.
— Ясное дело. Потому что, если ты этого не сделаешь, ты получишь плесень.
Вряд ли это была правда, но я не спорила.
— Я буду здесь и присмотрю за всем, — пообещал Уолтер. — Падов не будет еще час, так что у тебя полно времени.
— Хорошо.
— И, эй, — Уолтер грубо схватил меня за переднюю часть моего комбинезона и поднял на цыпочки, — я оставил старую Жозефину в том углу. Падам не нравится, когда люди выходят, размахивая оружием, и это заставляет цены расти. Но то, что она стоит сзади, не означает, что ты должна ее трогать. Ты оставишь ее в покое, слышишь меня? Нельзя, чтобы твои маленькие уродские пальчики царапали ее отделку.
Ржавчина и погода повлияли на отделку Жозефины около десяти лет назад. Но у Уолтера было семь оттенков сумасшествия в глазах, и я не собиралась его злить.
— Я не буду прикасаться к этому — к ней, — быстро сказала я.
Уолтер толкнул меня вниз.
— Конечно, не будешь, — ворчал он, шаркая к дверному проему. — Ты не хочешь потерять пальцы, поэтому…
Как только он исчез из виду, я бросилась к задней стене. Моя ситуация превратилась из отчаянной в неизбежную, и я могла только расстегнуть пуговицы. Не успела я занять позицию, как услышала рычание пикапа, направляющегося в нашу сторону.
Все, что должно было случиться, тут же скрылось. Я пыталась убедить себя, что у меня было время: этот грузовик, вероятно, был в минутах езды. Я так глубоко спряталась в этом отеле, что если бы кто-нибудь сунул туда голову, он бы меня не увидел.
И это, вероятно, будет моим последним шансом на какое-то время. Я знала, как долго Уолтер говорил, когда были только он и я. Я не могла себе представить, как он будет себя вести, если будет несколько человек, с которыми можно поговорить. Мы могли остаться тут до завтра.
Но как бы я ни пыталась убедить себя, мое тело просто не слушалось. Стресс от грузовика, приближающегося к нам, и страх, что кто-то войдет и увидит меня, мешали чему-либо случиться.
Пикап свернул на нашу улицу. Я слышала, как Уолтер кричал, чтобы он остановился, и поняла, что мое время истекло. Похоже, мне просто придется скрестить ноги.
Я потянулась, чтобы поднять комбинезон, когда кто-то из грузовика закричал в ответ. Это были не пады. Я знала, потому что они не говорили по-техасски.
Я замерла на середине рывка и слушала, вдруг я ошиблась. Но я знала, что нет: эти люди, кто бы они ни были, не говорили на нашем языке — значит, они были какими-то граклами. Уолтер всегда говорил, что каждый раз, когда два человека не могли понять, о чем говорил другой, в кого-то всегда стреляли. Стрелять было легче, чем слушать.
Язык или нет, но Уолтер стрелял сильнее всего, что я знала. Это было худшее, что могло пойти не так, случиться в самое неподходящее время. Меня буквально поймали со штанами вокруг лодыжек.
Была доля секунды, когда я надеялась, что они не нападут на нас. Может, это будет первый случай в истории людей, когда кто-то вел себя прилично. Не успела я вбить
