Владычица Жемчужины - Эрик Ластбадер

— Не может быть, я ведь все проверил!

— На это я и рассчитывала.

Гуль Алуф смотрела на Сахора поверх хрустального бокала. Неужели она над ним смеется? Очень на нее похоже.

— Значит, ты знала, что я жив.

— Подозревала, — глядя в глаза Сахора, ответила Гуль Алуф. — Надеялась.

Сахор задумался, что может значить последняя фраза. Внезапно он понял, что очень хочет получить объяснение. Бывший гэргон был в отчаянии, ведь он же поклялся себе, что больше никогда не станет связываться с Производительницей.

Гуль Алуф осушила бокал.

— Знаю, о чем ты сейчас думаешь.

— Неужели? Почему-то не верю.

Она неритмично забила крыльями. В самом начале их знакомства это казалось Сахору привлекательным, а потом — откровенно эротичным.

— Как хочешь. — Правда, ее улыбка, соблазнительная, чарующая, сводящая с ума, говорила совсем о другом.

— Кто еще подозревает? — резко спросил Сахор. — И кто надеется?

— Никто не надеется, а подозревает только Нит Имммон.

— Ясно, — кивнул Сахор. Нит Имммон всегда обожал его отца. Ловкий политик, он оказался заурядным ученым. — Ну конечно. — Затем, не сдержавшись, бывший техномаг грустно спросил: — Теперь ты его союзница?

Гуль Алуф заскользила по полу. Ее ноги едва касались каменных плит. Вот она прошла мимо буфета и поставила бокал на место. Остановившись всего в двух шагах от Сахора, Гуль Алуф положила руку ему на плечо. Будь на ее месте кто-нибудь другой, жест можно было считать нейтральным, но с ней все имело скрытый подтекст.

— Мне нравится твое новое тело, — проговорила Гуль Алуф. — Очень нравится. — Ее ладонь легко коснулась щеки Сахора. — Такое необычное, молодое, сильное, упругое. Ты правильно сделал, что создал кундалианскую фотонную оболочку. Отличная защита от врагов! Как-нибудь покажешь мне схемы, хорошо? — Она наклонила голову. — И как же тебе удалось отделиться от матрицы Товарищества?

— Ниту Батоксссу тоже удалось. Чем я хуже?

— Это получилось только у вас двоих, можешь поверить мне, Сахор.

Даже если бы захотел, Сахор не смог бы рассказать, как он отделился от матрицы. Гуль Алуф ведь по-прежнему считает его Нитом. Если она узнает, что он в’орнновско-кундалианский гибрид…

Впрочем, в этот момент его заботило совсем другое.

— Больше этого не случится, — дрожащим от эмоций голосом проговорил Сахор.

— Что не случится? — спросила Гуль Алуф, прижимаясь к щеке Сахора.

От ее запаха кружилась голова. Единственным способом его не чувствовать было перестать дышать, хотя бывшему гэргону казалось, что даже это его не спасет.

— Только не говори, что скучала по мне.

— А если это правда?

— Это не может быть правдой, — сказал Сахор едко, словно обороняясь. Он будто не только слышал ее голос, а еще и чувствовал его.

— Почему?

— Потому что ты меня бросила. — В голосе Сахора звенели боль и обида.

— У тебя все либо черное, либо белое.

— Если ты так думаешь, то совсем меня не знаешь.

— Верно, я была не права. Но с другой стороны… Разве ты не стал меня презирать?

Пытаясь найти отговорку, Сахор принялся разглядывать экспонаты. Неужели это правда?

— Зачем ты пришла? — Он хотел ее оттолкнуть, чтобы сохранить безопасную дистанцию, и тут же с отчаянием понял, что просто не в состоянии это сделать. — Что ты хочешь?

— Ты уже знаешь — хочу убедиться, что Нит Батокссс тебя не убил.

— Убедилась, и что дальше?

— Ты всегда был умнее и находчивее, чем он. Поэтому вполне справедливо, что ты…

— Что я?

— Почему ты стал мечтателем, хотя мне казалось, что ты должен быть лидером?

— Тебе казалось!

Гуль Алуф подняла голову.

— Знал бы ты, сколько презрения в твоих словах!

К сожалению, он знал.

— Ты отделился от Товарищества в тот момент, когда следовало захватить власть.

— Так хотела ты!

— Ты мог бы все изменить, я старалась для твоего же блага, Сахор.

Он был задет за живое.

— Теперь это не важно.

— Тогда зачем ты спросил про союз с Нитом Имммоном?

— Зная тебя, этот вопрос напрашивается сам собой.

— Зная Нита Имммона, никто не стал бы задавать такой вопрос. — Гуль Алуф прижалась к Сахору всем телом.

— Любые твои союзы перерастают в романы.

— Мы оба знаем, зачем ты спросил.

— Какая теперь разница, — прикрыл глаза Сахор. — Все прошло, ничего не вернешь.

Робкие капли, стучавшие по окнам и карнизам, превратились в настоящий дождь. Кажется, в ту ночь, когда они расстались, тоже шел дождь?

— Ты, я, Товарищество — все изменилось.

— Товарищество погрязло в мелких распрях, каждый теперь думает только о себе.

— Да, оно раскололось. Без тебя, без твоих взглядов и силы о единстве не может быть и речи.

— Я уже принял решение и не желаю его изменять.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я уже кое-что изменил.

— Что ты мог изменить, прячась и скрываясь?

— Тебе этого не понять.

Гуль Алуф покачала головой, раздосадованная тем, что ей не удалось убедить Сахора.

— Пусть. Кое-что случилось… И ты нужен нам, как никогда раньше.

Так вот для чего она расставила ловушку с низкочастотной сетью, вот зачем ждала, чтобы он себя обнаружил, вот зачем сегодня пришла в музей! Нет, Сахор ошибся — изменилось далеко не все. Чрезмерные амбиции Гуль Алуф остались неизменными. Она ведет собственную игру, и теперь ей понадобилось Товарищество, вернее, то, что от него осталось. Надежда, что между ними могут возродиться старые чувства, разбилась в пух и прах.

Гуль Алуф беспокойно заерзала.

— Что ты молчишь?

— Мне нечего сказать.

— Ты даже не захотел меня выслушать.

— А тебе есть что сказать?

— Ты будешь меня слушать!

— Я давно уже не твоя марионетка.

— Если ты меня ненавидишь — это одно, но нельзя смешивать личное…

— Шутишь? Все, что связано с тобой, — личное.

— Эгоист несчастный! — Гуль Алуф наконец потеряла самообладание. — Как ты можешь бросить Товарищество в такой момент? Ты нам нужен.

— Звучит не очень убедительно!

Гуль Алуф вздохнула и сложила крылья.

— Ну хорошо, выбора ты мне не оставил. — На ее губах снова заиграла полуулыбка, дразня и намекая на секреты, которые ему никогда не раскрыть. — У нас тэй, которого ты создал. — Она сложила руки на груди. — У нас твой отец, Нит Эйнон.

16

Непрощенные

Резиденция СаТррэнов представляла собой огромную виллу на самой окраине восточного квартала Аксис Тэра. Вид у нее был внушительный, если не сказать — подавляющий. Все здания отреставрировали кундалианские мастера, вернув им прежнее величие к вящему недовольству баскирских семей. Впрочем, корни недовольства лежали не столько в патриотизме, сколько в зависти. Все объяснялось тем, что СаТррэны сколотили огромное состояние на торговле пряностями с коррушами Расан Сул и быстро стали одним из самых богатых Консорциумов. Назначение Сорннна СаТррэна на пост прим-агента было лишь оценкой их успеха, который во многом объяснялся энергией, честностью и уважением, с которыми Хадиннн СаТррэн налаживал отношения с корруш-скими торговцами. Отец Сорннна оказался неважным супругом, зато научил сына всему, что умел сам. И это очень помогло Сорннну, когда Хадиннн неожиданно скончался. Если бы не опыт молодого наследника, семейный бизнес СаТррэнов ожидал бы неминуемый крах.