Древний Рим. Взлет и падение империи - Саймон Бейкер

Теоретически задумка Максенция была блестящей, однако Константин и его небольшая, по сравнению с войском противника, а р -мия получили психологическое преимущество, которое самым невероятным образом увеличило шансы Константина на победу. Произошедшее событие стало самым решающим, самым важным моментом в истории, но вместе с этим и наиболее спорным.

Незадолго до начала сражения Константину было явлено видение. По свидетельству Евсевия, на полуденном, залитом солнцем синем небе Константин увидел сияющий крест, на котором проступала надпись с пророчеством «Сим победиши!». По другому свидетельству, перед Константином предстал с крестом сам Иисус, а пророчество пропели ангелы.

Современные историки относятся к свидетельству Евсевия с некоторым недоверием, поскольку он, в подробностях описав столь удивительное событие в «Житии императора Константина», даже не упомянул о нем в «Церковной истории». Именно эта странность подтолкнула историков на поиски более рационального объяснения случившегося. Не исключено, что Константин стал свидетелем некоего атмосферного явления, а может, он видел метеорит (имеются доказательства, что именно в то время один из метеоритов упал в Италии). Однако, пожалуй, не так уж и важно, что именно увидел Константин. Важно то, как он истолковал это видение. В поисках объяснений случившегося Константин обратился к христианским священникам из своей свиты. Нам не известно наверняка, были ли среди них епископ Осий или Лактанций, но все же мы с уверенностью можем утверждать, что христиане, входившие в окружение Константина, немедленно ухватились за возможность укрепить свое положение и усилить влияние на императора. Они сказали, что Господь явил ему знамение, знак того, что Он избирает Константина своей десницей, которая сокрушит деспота Максенция.

По свидетельству Евсевия, теперь Константин не сомневался, что христианские священники говорят правду. Быть может, к тому моменту он уже был готов обратиться в христианство. Благодаря богатому военному опыту, полученному в прошлые годы, Константин понимал, что ему предстоит самая тяжелая, самая непростая битва в его жизни. Ему предстояло повести солдат в бой против армии, значительно превосходящей его войско по численности, и взять город, который прежде не удалось покорить ни одному иностранному завоевателю, даже Ганнибалу. Императору требовались опора и поддержка. Ему требовалось свидетельство того, что в предстоящей битве он с армией будет находиться под защитой высших сил. Однажды, в 310 г., эту роль сыграл Аполлон и культ Непобедимого Солнца: за два года до этого Константину было явлено видение в храме Аполлона, находившемся, по одним свидетельствам, в Галлии, а по другим — в Британии. После того видения на монетах, которые чеканились во владениях Константина, стали выбивать слова Sol Invictus, т. е. «Непобедимое Солнце». Но теперь в сознании Константина языческое божество сменил Господь, поскольку, когда после видения император обратился к советникам за объяснениями, наиболее правдоподобное толкование он услышал от христиан. Таким образом, им удалось завоевать симпатии Константина.

Должно быть, христианские священники никак не могли поверить своей удаче. Присоединившись к свите человека, который склонялся к обращению в христианство, они оказались в нужное время и в нужном месте. Римский император впервые не только выслушал их, но и согласился с ними.

Константин не тратил времени понапрасну. Он приказал всем своим солдатам написать на щитах белой краской две греческие буквы ХР, означавшие слово «Христос». (По свидетельству Лактанция, написавшего свой труд через четыре года после описываемых событий, император отдал такой приказ, выполняя волю Иисуса, явившегося к нему во сне перед битвой.) Несмотря на то, что часть легионеров была христианами, у нас есть все основания полагать, что большинство таковыми не являлось, поэтому приказ военачальника изменить традиционным богам вызвал у воинов шок. Вне всякого сомнения, в переломный момент войны, когда волнение и суеверие, властвовавшие над солдатами, достигли пика, повеление Константина ужаснуло армию. Не исключено, что Константин не ограничился этой мерой и пошел дальше, приказав армейским кузнецам переделать старые римские штандарты. Этой участи не избежал даже главный символ языческой римской армии. Возможно, он был изменен таким образом, что теперь включал в себя и крест. Император сделал самую главную ставку в своей жизни: он решил сражаться под символами христианской веры, избрав таким образом в свои покровители самого Господа Бога.

28 октября 312 г. армии Константина и Максенция схлестнулись на широкой равнине неподалеку от Мульвиева моста. Согласно первоначальному плану Максенций собирался остаться под защитой городских стен, однако, уверившись в победе благодаря благоприятному пророчеству, решил пересечь с армией Тибр по временному деревянному мосту и встретить противника в поле. Увидев многочисленных сов, опускающихся на стены города, Максенций дрогнул. Дурное знамение весьма правдиво предрекло последовавшие за ним события. Обширная равнина оказалась очень удобной для конницы Константина. Всадники врезались на всем скаку в ряды противника, и враг дрогнул. Суть заключалась в том, что легионеры Максенция особо не стремились сражаться и положить жизнь за своего повелителя. Те же из воинов, кто пытался оказать сопротивление, погибли либо под копытами лошадей, либо под ударами мечей наступавшей за конницей пехоты. Медленно, но верно армия Константина теснила противника обратно к Тибру.

Неожиданно, окончательно пав духом, войска Максенция развернулись и пустились наутек. Быстрее всех бежал сам узурпатор. Через некоторое время солдатам, возможно, удалось взять себя в руки, и армия наконец достигла наплавного деревянного моста, желая найти укрытие за стенами города. Тут-то и обнаружился страшный просчет в запасном плане, разработанном Максенцием и его советниками. Временный мост не выдержал чудовищного веса отступающей в панике армии, а механики то ли от испуга, то ли по ошибке слишком рано извлекли крепежные штифты.

Наплавной участок моста, отсоединившись от каменной части, с треском рассыпался. Солдаты, в отчаянной попытке спасти жизнь, цеплялись друг за друга, падали в бегущие воды реки и шли ко дну. Те же, кто успел добраться до каменного участка, кинулись к воротам, но проход был слишком узким, началась давка, в которой многие погибли. Когда все улеглось, берега Тибра были завалены тысячами трупов павших воинов. Имя одного из них установили сразу. Им был Максенций, которого выдавали богатые доспехи.

Константин одержал величайшую победу. Теперь он был единственным правителем западной части Римской империи, обязанным столь феноменальным успехам благоволению, покровительству и защите христианского Бога. Однако обращение Константина в христианство, если оно к тому моменту действительно состоялось, было относительно простой задачей. Совсем другим делом представлялось использование новой религии в политической жизни Рима, обращение в нее властителя восточной части империи и большинства языческого населения государства. Избрав себе в покровители Бога, Константин сделал лишь первый шаг, не предполагая, что ему еще предстоит воспользоваться всей мощью, которую заключал в себе этот союз.

Константин-освободитель вступил в Рим в окружении аромата благовонных курений, а народ осыпал его цветами. Повсюду виднелись радостные лица мужчин, женщин и детей, с восторгом выкрикивавших его имя. К Константину тянулись тысячи рук, и все новые и новые люди присоединялись к празднику «словно выпущенные на волю из клеток».[80] Константин ехал на колеснице, процессия, вышагивавшая за ним, несла голову Максенция, насажанную на копье. Люди осыпали мертвого тирана потоком оскорблений, а деньги, которые солдаты Константина совали в руки изголодавшимся, римляне встречали радостными криками. Однако, несмотря на ликование, с которым жители встретили Константина, он понимал, что этот торжественный марш отнюдь не является обычной триумфальной процессией.

Действительно, Константин не просто вступал в Рим. С политической точки зрения, он шел по лезвию бритвы. Победой он был обязан христианскому Богу, и вот теперь последователи этого Бога ожидали, что он надлежащим образом признает этот факт. Вместе с этим император вступал в древний город, в котором поклонялись традиционным языческим богам, город, где заседал Сенат, члены которого являлись последователями исконных верований римлян. Для них, как и для большинства жителей государства, христиане были не более чем группой странных чужаков, чье поведение казалось крайне подозрительным. Они отказывались признавать рабство, жили скромно, воздерживаясь от привычных удовольствий, верили в жизнь в раю после смерти и по какой-то нелепой причине считали целомудрие добродетелью. Перед новым императором стояла непростая задача — он должен был угодить как христианам, так и язычникам. Константин знал: как первые, так и вторые будут неусыпно следить за каждым его шагом.