Вундеркинды - Майкл Чабон

Я больше не думал о том, что может произойти дальше, просто скользнул обратно в машину и уселся на свое привычное место за рулем «гэлекси». Что еще у меня есть, кроме ключей от этого автомобиля? И все, что мне надо сделать, — завести мотор, задним ходом вывести автомобиль с парковки, вырулить в переулок, свернуть в сторону Смитфилд-стрит, миновать мост над рекой Мононгахила, вырваться на шоссе и умчаться подальше от Питсбурга со всей скоростью, на которую способен дряхлый двигатель моего «гэлекси». На земле не было такого места, куда мне хотелось бы уехать, однако это вовсе не являлось причиной, чтобы остаться. Я поудобнее устроился на сиденье, поправил зеркало заднего вида и до упора отодвинул кресло назад в привычное для меня положение. В салоне автомобиля появился какой-то новый и одновременно странно знакомый запах — сладковатый и острый, — запах, который заставил меня очнуться и наполнил мое сердце щемящей тоской. Это был аромат «Отважного тигра»: Ирвин Воршоу и Питерсон Уолкер пользовались одним и тем же одеколоном. Я улыбнулся, вставил ключ в замок зажигания и уже собрался завести двигатель, когда мне в голову пришла еще одна очень разумная мысль. Прежде чем куда-либо отправиться, я наконец избавлюсь от того груза, который все выходные таскаю за собой, словно связку пустых консервных банок.

— Что ты там возишься? — заорал Крабтри, когда я снова вылез из машины. — Давай пошевеливайся, по-моему, сюда кто-то едет.

Не обращая внимания на его вопли, я молча обошел автомобиль и поднял крышку багажника. Туба и останки мистера Гроссмана все еще лежали на прежнем месте. По всей вероятности, похититель не заглядывал в багажник. За прошедшую ночь тело мистера Гроссмана изменилось не в лучшую сторону. У меня даже закрались подозрения, что, распрыскивая одеколон в салоне «гэлекси», Уолкер наивно полагал, будто сможет таким образом избавиться от зловония, распространяемого разлагающимся телом мертвого удава. Я вытащил футляр с тубой, пристроил его под мышкой и подхватил другой рукой мистера Гроссмана. Окоченевшее тело удава было тяжелым и странно искривленным, как ветка молодого ясеня.

— Черт подери, — Крабтри вытаращил глаза, — что это такое?

— А ты как думаешь? — задал я встречный вопрос. По моим расчетам, поиски ответа должны были занять у Крабтри некоторое время. Сжимая в руках мою сюрреалистическую ношу, я направился в противоположный угол двора, где стояла вереница зеленых помойных баков. На полпути к помойке я услышал за спиной какой-то подозрительный скрежет. Я быстро обернулся. В узком проходе, через который мы с Крабтри въехали во двор, появился белый фургон. Пит Уолкер сидел на пассажирском месте, рядом с ним маячила физиономия другого, гораздо более крупного парня с бритым черепом. Парень выкрутил руль и направил фургон прямо на меня. Водитель настолько сосредоточенно двигался к намеченной цели, что от усердия высунул кончик языка. Губы Уолкера беззвучно шевельнулись, фургон вильнул в сторону и остановился между мной и Крабтри. Я оказался прижат к помойным бакам.

Уолкер выпрыгнул из фургона и, не говоря ни слова, направился прямо ко мне. Он шел бодрой походкой, слегка склонив голову набок, словно увидел старого знакомого. Пит Муха был одет в спортивный костюм цвета спелого баклажана и желтые кожаные кроссовки. В руке он сжимал бутылку, завернутую в коричневый бумажный пакет. Уолкер на секунду остановился, с сожалением посмотрел на бутылку, ласково погладил ее по крутому боку и поставил на землю.

— Эй, Бугер, — бросил он через плечо, обращаясь к своему другу, — займись парнем в машине.

Бугер послушно выбрался из фургона и направился к Крабтри, который, выбрав довольно странный способ обороны, принялся изо всех сил давить на сигнал. «Рено» Ханны Грин несколько раз пронзительно пискнул. Убедившись, что подобная тактика крайне неэффективна, Крабтри дал задний ход и медленно выкатился с парковки, вырулив на середину двора, он развернул машину в сторону переулка. Совершая столь непростой маневр, Крабтри задел лысого парня — впрочем, в его действиях не было злого умысла — и отутюжил левом колесом ботинок на правой ноге Бугера.

— Боже мой! — воскликнул Бугер. Он сидел на земле, вытянув вперед ноги, и с оскорбленным видом разглядывал след протектора, оставшийся у него на ботинке. Я вновь вернулся к наблюдению за моим противником, ожидая увидеть пистолет девятого калибра, о котором говорил Клемент. Однако, к моему величайшему удивлению, вместо оружия Уолкер предпочел размахивать кулаками, выкидывая их перед собой, словно котенок, который пытается схватить подвешенную на нитке игрушку. У него были увесистые кулаки с крупными бесформенными костяшками. Однако мы находились с ним в разных весовых категориях: я превосходил Муху как минимум фунтов на сто. Я улыбнулся. Противник ответил не менее дружелюбной улыбкой. Поскольку во рту у Пита Уолкера недоставало нескольких зубов, улыбка получилась щербатой. Голова бывшего боксера слегка подрагивала, налитые кровью глаза внимательно следили за каждым моим движением.

Я уже начал обдумывать хитрый тактический ход, который заключался в том, чтобы позволить Мухе пару раз съездить мне по физиономии, когда он неожиданно разжал кулак, сунул руку в карман своего лилового костюма и извлек на свет какую-то здоровенную штуковину. Пистолет был настолько большим, что выглядел нелепым. Широкое черное дуло уступало по размерам разве что дырам во рту моего противника. Рука Уолкера заметно подрагивала, но я полагал, что на таком расстоянии это не имело большого значения.

Я сделал бросок влево и метнулся к автомобилю, который медленно катился к выезду со двора. Однако туба и мертвая змея сковывали мои движения. Уолкер оказался проворнее, он снова заплясал у меня перед носом, угрожающе размахивая пистолетом. Теперь я оказался отрезан от Крабтри.

— Эй, Муха, — обратился я к противнику.

— В чем дело? — спросил он.

С минуту мы стояли посреди двора, разглядывая друг друга, — толстый, подслеповатый минотавр и беззубый, конвульсивно подергивающийся Тесей, чудовище и бывший герой, встретившиеся лицом к лицу после долгих скитаний по нашим собственным темным и глухим лабиринтам. Ветер заметно усилился, вокруг нас закружилось густое пыльное облако и обрывки бумаг.

— Трипп! — заорал Крабтри, в его голосе слышалось то ли предостережение, то ли отчаянный призыв. Он катился к выходу. Автомобиль двигался очень медленно, словно Крабтри давал мне последний шанс догнать его, прежде чем он навсегда покинет меня.

Уолкер повернулся на крик. Пока он наблюдал, как «рено» выкатывается со двора, я поднял над головой окоченевшее тело мистера Гроссмана и, словно Аарон, сладкоречивый друг Моисея, с размаху швырнул удава в моего врага. Змеиное тело шлепнуло его по лицу, звук получился на удивление смачным, Уолкер пошатнулся и упал на землю. Пистолет вывалился у него из руки и заскользил по асфальту, точно скейтборд, выскочивший из-под ног незадачливого спортсмена. Я бросился бежать, расшвыривая обрывки каких-то бумаг, которыми был усеян весь двор. Футляр с тубой я держал на вытянутой руке, прикрываясь им как щитом. Злополучный атласный жакет был надежно зажат у меня под мышкой. Я мчался вслед за Бугером, который в свою очередь трусил за автомобилем Ханны Грин, правда, как мне показалось, без особого рвения. Вероятно, Бугер не очень хорошо понимал, кого он преследует и зачем. Крабтри мог бы легко уйти от преследователя, но продолжал медленно катиться вперед, дверца с правой стороны была открыта — Терри все еще надеялся, что я успею догнать его и на ходу вскочить в машину. Я довольно быстро настиг Бугера, прицелился и метнул тубу ему в спину. Однако немного промазал и нанес гораздо более жестокий удар — туба угодила ему по коленям. Бугер споткнулся, по инерции пробежал еще пару шагов и грохнулся на четвереньки. Кусок грязной газеты, подхваченный порывом ветра, налетел на поверженного противника и на мгновение закрыл ему лицо, потом отлепился от головы Бугера и помчался дальше.

— Ты ударил меня тубой, — сказал Бугер, с удивлением и обидой поглядывая на меня снизу вверх.

— Да, извини, приятель, так уж получилось.

Ветер принес еще один клочок бумаги, и на этот раз он прилип к моей щеке. Я отодрал белый листок и обнаружил, что держу в руках знакомый текст — отрывок из пятидесятой главы, в которой рассказывалось о бесславном закате медицинской карьеры Каллодена Вандера — главного мерзавца и дряхлого патриарха никчемного клана Вандеров. Я посмотрел на удаляющийся автомобиль и наконец понял: Крабтри ехал так медленно вовсе не потому, что ждал меня, просто ему было трудно сражаться с дверцей, пытаясь закрыть ее, и при этом вести машину, а также ловить разлетающиеся страницы, чтобы не позволить ветру окончательно уничтожить мой роман. «Вундеркинды» носились в воздухе. Я увидел, что мусорный смерч, кружившийся над парковкой, по большей части состоял из страниц моей книги. Они густыми снежными хлопьями сыпались на Бугера, скользили по асфальту и, точно ласковые котята, терлись о мои ноги.