София - венецианская заложница - Энн Чемберлен

Прямо предо мной была дверь к свободе, и рядом с ней сидела Сафи. Она явно была здесь достаточно долго. Она сидела без вуали и даже не стеснялась этого. Я догадался, что она тоже попробовала вина, так как на ее лице появился розовый румянец, а глаза блестели. Лучше бы то были слезы о трагичной судьбе ее подруги! Но я прекрасно видел, что слез не было.

Рядом с ней сидел Сумасшедший Орхан, который уступил свое место сыну на эту ночь. Но он оставался по-прежнему главарем и продолжал командовать:

— Так, мой сын. За тебя! За твою удачу!

Сафи не смеялась над этими словами, как все остальные, но она не смутилась и не отвернулась.

Молодой человек встал и направился к Есмихан. Она была окружена со всех сторон, и рядом даже не было стены, чтобы она могла прислониться. Принцесса оставалась на ногах, хотя они едва ей повиновались. Я никогда еще не видел ее такой беспомощной.

Всеобщее внимание и выпитое вино произвели на сына Орхана свой эффект. Он подошел к Есмихан и резко сорвал с нее вуаль и покрывало, она даже не успела посопротивляться.

— Вот тебе, проклятый Соколли! — кричал Орхан, и его люди вторили ему.

Есмихан закрыла лицо руками, как будто ее кто-то бил кнутом. Молодой разбойник резко убрал ее руки и взял за подбородок. Он повернул ее лицо и показал всем. Есмихан закрыла глаза, словно ее заставляли смотреть на ослепляющий свет, но это не убавило веселья разбойников.

— О, Соколли, надеюсь, тебе будет так же больно, как и мне, когда мне выжигали глаз! — кричал голос мести.

Моя рука инстинктивно нащупала рукоятку кинжала. Но что я мог сделать? Принять этот ужас как волю Аллаха и просто стоять и смотреть в страхе на все это? Единственным верным решением было выпрыгнуть прямо в центр и вонзить этот кинжал в сердце Есмихан. Возможно, я успею пронзить и свое сердце. Если же нет, то дюжина разбойничьих рук сделает все за меня. Но это потребует большой отваги, в наличии которой я сомневался. Казалось, у меня не было другого выхода. Я закрыл глаза и начал тихо молить небеса о помощи.

В это время в центре комнаты все еще продолжались демонические танцы.

Скуля, как щенок, которого хотят утопить, Есмихан на минуту смогла вырваться. Но в это же мгновение пара еще более сильных рук схватили ее и вернули сыну Орхана. В этот раз он нежно обнял ее за талию. И она уже больше не вырывалась, было видно, что девушка смирилась со своей участью.

Сын Охрана поцеловал ее и начал расстегивать лиф ее платья. Одна из жемчужин с корсажа оторвалась и упала на пол. Разбойники наклонились в поисках ее. В это время сын Орхана продолжал свое дело. Показалась белоснежная грудь Есмихан.

В этой накаленной атмосфере сам Сумасшедший Орхан повернулся к Сафи. Ее грудь тоже была великолепна, и его рука уже держалась за шнурок ее шаровар.

Я отвернулся. Одна мысль так и не покидала мою голову. Только Сумасшедший Орхан имел женщину в этом месяце, а может, и в году. И как я понял, после того как сын Орхана сделает свое дело, то и все остальные участники банды смогут позабавиться с Есмихан и таким образом отомстить Соколли. Я был уверен, что это может убить мою госпожу. Да, лучше убить ее сейчас одним ударом, а что будет со мной — это не так уж важно. Моя жизнь уже закончилась в том темном маленьком домике на Пере много месяцев назад. Вдохновленный этими мыслями, я начал продвигаться вперед.

— Эй, евнух! Уйди с дороги! Зачем тебе видеть все подробности?

Эти слова немного притормозили меня, и пока я приходил в себя, все в комнате вдруг услышали громкие вопли.

— Дочь распутницы! — кричала жена Орхана.

Ее слова утонули в звоне и грохоте разбивающейся посуды, и дальше последовало:

— О, небеса! Будь ты проклята Аллахом! Я научу тебя, как красть чужих мужей у честных жен!

Опять звон разбивающейся посуды и грохот от других предметов, которые не могли разбиться о каменный пол. Сафи, будучи мишенью этой атаки, дрожала от страха и боли. С ее рук, которыми она загораживала свое лицо, текла кровь. Каким-то образом ей удалось пробраться к двери, выбежать и спрятаться за нанесенным сугробом.

— Хорошо! — торжествовала жена, атамана. — Может быть, ты там замерзнешь насмерть, мерзавка!

Но это не успокоило ее. Следующей ее жертвой должен был стать сам Орхан. Он клялся, кричал на свою жену. В этой суете я выскочил в центр комнаты и, выхватив свой кинжал, ранил свою жертву между ребер с левой стороны. Минуту назад легкие молодого сына Орхана раздувались от смеха, сейчас же воздух нашел более быстрый выход и выплескивался через отверстие вперемешку с кровью.

— Теперь, госпожа, — закричал я сквозь шум, — мы должны бежать отсюда!

Но даже сейчас она отказалась бежать без вуали, что дало одному человеку осознать, что же все-таки произошло. Этот человек сидел у двери в комнату с козами, и он оказался самым ловким стрелком в этой банде. Я видел, как он схватил лук и прицелился.

Теперь с нами покончено, думал я и толкнул Есмихан к двери. Через мгновение один из нас будет мертв. О Господи, сделай так, чтобы этим одним стал я!

Я слышал, как летела стрела, и почувствовал, как будто плеть ударила мою руку. Этот удар не причинил мне боли и был очень коротким. Представляете мое удивление, когда я увидел, что стрела пролетела мимо меня, даже не сбавив скорости? Она попала прямо в грудь Сумасшедшего Орхана.

«Вероятно, лучник выпил слишком много и окончательно окосел, чтобы так плохо стрелять», — думал я, выталкивая Есмихан наружу. Несмотря на это, мне все равно было очень страшно, и я быстро захлопнул дверь за собой. Но прежде я увидел, как дервиш, тоже вооруженный кинжалом, быстро пробирается к лучнику. В следующее мгновение лучник упал на пол с перерезанным горлом. Следующий разбойник был слишком занят дракой, чтобы повернуться и посмотреть, что происходит рядом; дервиш подошел к нему и занес над ним кинжал.

— О, Боже! — воскликнул я. — Этот мужчина орудует, словно ангел смерти!

Но у нас совершенно не было времени ждать, чем закончится это побоище. Я подталкивал Есмихан и Сафи, которую вытащил из снега, через двор к конюшне Орхана. Я взял лошадь сына Орхана для себя, но не мог сам быстро скакать, потому что должен был вести за поводья лошадь девушек.

Шел снег. Небольшой, но снежинки были пушистыми и крупными, и наши следы сразу же исчезали под ними. Через час или около того я начал думать, что, возможно, нам удалось убежать. Единственное, что огорчало меня, что я не имел ни малейшего представления, куда нам идти. Позади меня, почувствовав мои сомнения, Сафи начала выражать свое недовольство и оскорблять меня.