100 великих предсказаний - Станислав Славин

Он полагал, что в центральной части города пешеходы будут передвигаться по движущимся тротуарам-конвейерам. Во времена Уэллса они уже были показаны на всемирных выставках в Чикаго (1893) и Париже (1900). Но дальше дело так и не пошло…

Весьма сильно Уэллс ошибся и с развитием авиации. «Воздухоплавание вряд ли внесет существенные перемены в систему транспорта, – писал он. – Человек – не альбатрос, а земное двуногое, весьма склонное утомляться и заболевать головокружением от чрезмерно быстрого движения, и сколько бы он ни воспарял в мечтах, а жить все-таки ему придется на земле». А потому он осторожно предполагал, что к 2000 году непременно, и даже, возможно, к 1950 году «будет изобретен такой аэроплан, который поднимется в воздух и благополучно вернется на свое место».

Не верит он и сенсационной новинке того времени – передаче сигналов с помощью радиоволн. Фантаст лишь вскользь упоминает, как военный корабль, обнаружив в море превосходящие силы противника, вызывает помощь по беспроволочному телеграфу.

Удивительно, но, в общем-то пренебрежительно отозвавшись о радиосвязи, Герберт Уэллс большое значение придает распространению телефона. «Вы только подумайте о том, что будет осуществляться при помощи телефона, когда он войдет в общее употребление. Труд шатания по лавкам почти отпадет: вы распорядитесь по телефону и вам хотя бы за сто миль от Лондона вышлют любой товар; в одни сутки все заказанное будет доставлено вам на дом, осмотрено и в случае непригодности отправлено обратно. Хозяйка дома, вооружившись трубкою и не двигаясь с места, будет иметь в своем распоряжении местных поставщиков и все крупные лондонские магазины, театральную кассу, почтовую контору, извозчичью биржу, доктора…»

На телефон он по существу возлагает все обязанности компьютера и Интернета. С помощью телефона можно будет и работать, не выходя из дома, например, заключать сделки, пишет Уэллс. Таким образом, отпадет необходимость держать контору в центре города и ежедневно ездить на работу.

Радикально изменятся газеты, полагает он. В XX веке большое значение приобретут специализированные издания, а самые горячие и нужные многим новости – биржевые и валютные курсы, результаты розыгрыша лотерей и тому подобные сведения – станут поступать в дома по проводам и печататься на ленте вроде телеграфной, либо записываться на валик фонографа, чтобы подписчик мог их прослушать в удобное для себя время.

В газетах по-прежнему останется много рекламы, полагает он, но страницы с рекламой станут редактировать. Если реклама чересчур назойлива и в тысячный раз восхваляет какой-то сомнительный товар, ее либо отвергнут, либо возьмут огромные деньги за то, чтобы ее поместить, да еще засунут в самый конец отдела объявлений. (Как было бы хорошо, если бы это пожелание писателя наконец-таки оправдалось!..)

В отдельной главе Герберт Уэллс пишет о проблеме общения между собой представителей разных народов. Причем он почему-то полагал, что в XX веке международным языком станет не английский, как ныне повелось, а французский, «так как на нем издается больше хороших книг, чем на английском». Немецкий язык он считает слишком оригинальным, а «испанский и русский – языки сильные, но у них недостаточно читающей публики, чтобы стать господствующими». А потому, полагает Уэллс, эти языки постепенно будут вытесняться из повседневного общения.

И тут он, что называется, попал пальцем в небо. И дело не только в том, что на испанском ныне говорит почти вся Южная Амерка и почти половина Северной. Он совсем забыл о китайцах и индусах, численность которых измеряется уж миллиардами.

Что же касается России, то Уэллс видел будущность нашей страны «во мгле». Он полагал, что в XX веке она распадется на две части – западную и восточную. Причем большая часть славянских народов будет тяготеть к Западной Европе, а не к России.

Отчасти он угадал: СССР приказал долго жить. Однако, потеряв часть республик, Россия все же пока остается одним из крупнейших государств в мире. А вот Британская империя, над которой некогда не заходило солнце круглые сутки, съежилась до пределов Британских островов. Этого Уэллс никак не предвидел.

«Возможно, что в ближайшие десятилетия Россия политически получит господство над Китаем», – писал далее Уэллс. И оказался прав: некоторое время коммунистический Китай прислушивался к голосам из Кремля. Впрочем, «русская цивилизация не обладает такими свойствами, которые бы обеспечили ей длительное воздействие на миллионы энергичных азиатов, сросшихся со своей культурой», – угадал писатель.

Нострадамус ХХ века?

Так иногда называют этого человека. Чем заслужил такое звание не имевший особой популярности английский литератор Морган Эндрю Робертсон, самая знаменитая книга которого принесла своему автору одни огорчения?

Газета с сообщением о гибели «Титаника»

А дело в том, что об этой книге неожиданно вспомнили почти полтора десятка лет после ее написания, благодаря невероятному стечению обстоятельств. Во всем мире всерьез заговорили о даре ясновидения, которым был наделен этот неприметный человек, – ведь события, описанные им, во многом совпали с реальной катастрофой, получившей название «трагедии XX века»…

Речь, конечно, о катастрофе «Титаника», описанной уж столько раз, что, кажется, и добавить уж нечего. Тем не менее давайте вспомним хотя бы некоторые детали.

Утром 12 апреля 1912 года многие газеты мира поместили краткое сообщение: «Пароход “Титаник” компании “Уайт Стар”, выйдя 11 апреля 1912 года в свое первое плавание, столкнулся с айсбергом и затонул. По последним сообщениям, есть основания полагать, что из 2800 человек спаслось менее 700».

И потом уж, в последующие дни, по мере того как поступали новые сведения от уцелевших пассажиров и членов экипажа, газеты сообщали все новые и новые душераздирающие подробности. О том, как на самом большом в мире судне не хватило на всех спасательных шлюпок. И как из-за этого многие семьи оказались разлучены навеки: в шлюпки в первую очередь сажали женщин с детьми, а их мужья и отцы остались брошенными на произвол судьбы на борту тонущего гиганта. И о том, как люди в отчаянии бросались с борта в ледяную воду и вскоре гибли от переохлаждения. И о той неразберихе, которая воцарилась на борту среди экипажа «лучшего в мире судна». И о тех конструктивных недостатках, на которые, как оказалось, кораблестроителям указывали, еще когда «Титаник» находился на судоверфи, но которые так и не были устранены…

Среди вороха сообщений неожиданно всплыло и еще одно. Оказывается, вся эта трагедия была в подробностях описана еще за 14 лет до случившегося.

Безвестный автор в точности описал, как холодной апрельской ночью плавучий «город-сказка» – самый большой и комфортабельный корабль в мире, на борту которого находилось немногим меньше 3000 человек, – пересекал Атлантику. Длина невиданного чуда техники составляла 260 метров, мощность двигателей – 50 00 лошадиных сил. Корабль, оснащенный тремя винтами, мог развивать скорость до 25 узлов, даже при встречном ветре и неблагоприятном течении.

«Это было крупнейшее судно из спущенных на воду, величайшее творение рук человеческих, – писал мало кому известный английский литератор Морган Эндрю Робертсон. – В постройке и техническом обеспечении корабля были задействованы представители всех наук, профессий и специальностей, известных цивилизации. На мостике судна находились офицеры, представлявшие не только элиту королевских военно-морских сил, но и прошедшие суровые экзамены по всем наукам, имевшим отношение к ветрам, приливам, течениям и географии морей. Они были не только мореплавателями, но и учеными. Точно такой же профессиональный стандарт применялся и при подборе персонала машинного отделения, а служба стюардов соответствовала требованиям первоклассного отеля…»

Далее автор живописал, что скрашивать досуг пассажиров должны были два духовых оркестра и театральная труппа. Полчища поваров и медиков обеспечивали весьма сносное мирское существование, а корпус капелланов отвечал за духовное благосостояние всех присутствовавших на борту.

Не забыл автор описать и технические особенности чудо-судна. «Незаметные глазу телефонные кабели соединяли горделивый мостик со строгим машинным отделением в корме, “вороньими гнездами” на фок-мачте и всеми уголками корабля, где велась работа. Каждый провод увенчивался маркированным диском с передвижным индикатором, диапазон движения которого содержал все ответы и команды, необходимые для управления массивным корпусом судна, будь то в доке или открытом море. По большому счету, это позволяло избавиться от грубых и нервных выкриков матросов и офицеров».

Еще Робертсон указал, что в случае необходимости 92 переборки девятнадцати водонепроницаемых отсеков можно было перекрыть за полминуты одним поворотом рукоятки из рубки на мостике машинного отделения и десятка других помещений, расположенных на палубе. Эти переборки автоматически перекрывались бы и просто при появлении воды.