Самая темная страсть - Джена Шоуолтер

Ее мысли путались.

Она никогда не думала о своей смерте.

В действительности.

Она всегда жила и знала, что всегда будет жить.

Теперь она может умереть.

Не потому что спасает кого-то, а просто потому что, скажем, машина собьет ее.

И что она чувствует, думая об этом? Она не знала.

Она знала что эта смерь, не испытав всего чего она хочет, будет отвратительной.

А после? Существование без Аэрона будет еще более отвратительным.

Она видела тысячи, милионы людских смертей.

Ни одна из этих смертей никогда не производила на нее впечатление, они были просто частью жизненного круга.

Каждое начало имело свой конец.

Возможно на первый взгляд, именно поэтому она не оплакивала мысль об окончательной потере Аэрона.

Это была бы просто еще одна смерть в длинной череде смертей, которые она наблюдала.

Теперь, он был личностью.

Она близко знала его, целовала и пробовала его на вкус.

Испытала максимальное наслаждение вместе с ним.

Она спала в его объятиях, свернувшись у его бока.

Он защищал ее.

Он мог бы залезть в эту сокровищницу сам, но не сделал этого.

Он поместил ее внутрь, а не себя, уверенный, что она уйдет невредимой.

Таким образом, он был готов умереть за нее.

Почему? Опять таки, у нее небыло иллюзий по поводу его любви к ней.

Она еще раз вздохнула и и погладила его по голове.

Поскольку его волосы были коротко острижены, они щекотали ее ладонь.

Позже она призовет Лиссандра.

Она спросит его обо все этом… и также, о том почему он приходил к Аэрону ранее.

Он не сможет соврать ей.

И если то, что он скажет окажется плохим, разрушит ее надежду на будущее с этим удивительным мужчиной, она..

что? Она сглотнула.

— Мы не должны оставлять Джили в этой квартире, — внезапно сказал Уильям, выводя Оливию из задумчивости.

— Не сейчас, когда наши враги вьются вокруг как мухи.

— Во-первых, Аэрона надо отвезти домой.

Во-вторых, ей лучше будет оставаться там, подальше от нас.

Парис повозился с зеркалом заднего вида, быстро осмотрешись впереди и позади.

— Ловцы не имеют понятия…

Уильям ударил ладонью по консоле перед ним.

— Не согласен, Секс.

Они знали о Скарлет, а какая связь у нас была с ней?

Почти никакой.

Как много раз мы общались с Джилли? Слишком много.

А с Рейей в команде Немоты, мы не можем оставить Джилли саму по себе.

Кроме того, Аэрон — бессмертен.

Он выживет.

Так что, мы не можем оставить ее саму по себе.

— Заткнись.

Ты прав.

— Я всегда прав.

— Мы заберем ее по пути в крепость.

— Она будет в колледже, — сказал Уильям, Парис чертыхнулся, когда сделал запрещенный поворот, шины взвизгнули.

Оливия хотела было возмутиться.

Она хотела, чтобы Аэрон был в безопасности, и осмотрен врачом как можно быстрее, но мужчины были правы.

Джилли человек, и нуждается в защите.

— Дерьмо, — повторил Парис.

— Она в Американской Международном колледже Будапешта, а он находится на территории кампуса Надьковачи.

Я так думаю.

Мы должны преодолеть достаточно хорошее расстояние.

— Это того стоит.

Странная нежность была в голосе Уильяма, когда он говорил о девушке.

Хотя она и была слишком молода для него.

Слишком молода для любого из мужчин в крепости.

Если Оливии придется предостеречь воина держаться подальше от девушки, ему это может не понравиться.

Они вытащили нож и маленький пластиковый пакет.

Выбрав однажды жизнь воина так ли легко ее отвергуть?

— Я сомневаюсь, что она будет счастлива видеть нас, — сказал Парис.

— Говори за себя.

Анья говорит, что она помешалась на мне.

В голосе Уильяма звучала гордость из-за этого.

— Она ведь еще ребенок, — напомнила Оливия ему.

И мне все равно считают меня воином или нет, я действительно позаимствую один из ножей Аэрона…

Уильям развернулся на своем сидении лицом к ней, даже не побеспокоив Скарлет.

Его губы поднялись в озорной улыбке.

— Я знаю это, но когда дело касается моей привлекательности, ты обнаружишь, что возраст не имеет значения.

Возраст Джилли также.

Я — неотразим.

— Каковы твои намерения в отношении ее?

Он закатил глаза.

— У меня нет намерений.

Мне нравиться когда мной восторгаются, а ей нравиться восторгаться мной.

Вот такие вот дела.

— Хорошо.

Оливия не услышала лжи в его голосе.

И все же.

Она не исключала любую возможность.

Только не с благосостоянием Джилли.

— У нее была трудная жизнь.

Муж ее матери…

делал ей плохо.

Возможно она не должна была выдавать секреты Джилли, но она знала, воспоминания мучили девушку.

В конце концов, вытянув свои страхи на свет, могло бы быть первым шагом к выздоровлению.

— Она говорила маме, но женщина отказалась поверить ей.

Даже обвинила ее в попытке разрушить ее новую, чудесную жизнь.

— Мы знаем об этом, — мягко сказал Парис.

— Даника рассказала нам.

— Мне не рассказывала.

Уильям повернулся вперед, но прежде она поймала выражение полной, неразбавленной ярости на его лице.

— Как ты узнала об этом?

— Когда-то я была назначена заботиться о ней.

Остаток пути прошел в натянутой, гнетущей тишине.

Наконец, они повернули в окресности пригорода, где дома выглядели совершенно чудесными и приветливыми.

Толстые зеленые деревья окружали местность, с одной стороны расположившись на холме, величественно возвышаясь.

Машина остановилась на парковке, и Парис глянул на Уильяма.

— Я мигом.

Присмотри за нашим багажом.

Без предупреждения, и двигаясь настолько быстро, что Парис ничего не смог бы сделать, Уильям бросил Скарлет на колени демону, не заботясь об осторожности.

— Я мигом.

Ты напугаешь Джилли, а я — нет.

Не сегодня.

— Я не пугаю женщин.

Я доставляю им наслаждение.

Кроме того, тебя нет в списках посетителей, а я есть.

Уильям закатил глаза… очевидно любимый его жест, и вышел из машины.

— Как будто меня это остановит.

Ты видел мои глаза? Они волнующие.

Женщины посмотрят один раз, и я немедленно зачислен в их список посетителей.

— Хватит расхваливать себя и поторопись, — сказала Оливия ему, как только он захлопнул дверь.

Он отсалютовал ей с усмешкой.

Она следила за его продвижением к колледжу, пальцами поглаживая теплый лоб Аэрона.

Ему не становилось лучше, его начинало даже слегка колотить.