Дети Эдгара По - Питер Страуб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грунтовая дорога, которая вела когда-то к дому, сплошь заросла сорняками и полевой травой, однако идти по ней было не сложно. Роланд только дважды сбивался с пути, но оба раза возвращался обратно, едва ощутив, как твёрдая гравийная подсыпка под ногами уступала место более упругой земле.
Он шёл по туннелю между деревьями — эффект, который некогда, возможно, придавал пейзажу очарование; но теперь растительность разрушила его первоначальную форму и сделала его неопрятным, тёмным и мрачным. Туннель привёл его на край большой вырубки, и он понял, что приближается к месту, где стоял дом. Вырубка, разумеется, давно заросла, однако куда более высокие сосны окружающего леса ясно обозначали былой периметр.
Штаны Роланда пропитались водой. Небо скрывали облака, а значит, все заросли, сквозь которые он прокладывал себе путь, были мокры после ночного дождя. Но Роланд предпочитал терпеть сырость, чем жариться под палящим солнцем. Он шёл по дороге, которая некруто поднималась, а потом снова шла ровно. Да, подумал он взволнованно, наверняка это было здесь. Где ещё тут строить дом? С приподнятой площадки размером в три-четыре акра, на которой он стоял, открывался превосходный вид на юг.
Роланд вглядывался в пространство старой вырубки, ища хоть каких-нибудь следов человека. Вот крохотное озерцо — может быть, его вырыли по приказу Йоргенсона, — а вот сваи от старого деревянного причала. Заросшее водорослями и камышом, занесённое илом озеро казалось почти мёртвым, но когда-то оно было прекрасно.
Роланд с лёгкостью представил себе, как дети Йоргенсона катаются по озеру на лодке или прыгают с причала в воду. Семья, наверное, устраивала пикники в тени вон того большого сахарного клёна, одиноко стоящего недалеко от воды. Картинка из прошлого. Жизнь, мечты, силы потрачены на создание своего маленького мира. Какими людьми были Йоргенсоны: надменными и невыносимыми или приличными и достойными всего, что имели? Но какая разница, ведь их здешний мир рухнул и сами они ушли вместе с ним.
Повернувшись, Роланд зацепился ногой за камень. Он оказался частью фундамента. Роланд прошёл вдоль него, оставляя за собой след из примятой травы и диких цветов. Огонь и время не оставили ничего, кроме каменного прямоугольника, едва видимого над землёй. Дворовые постройки тоже исчезли; местные жители могли растащить их на доски и всякую мелочь.
Роланд сфотографировал участок, на котором стоял когда-то дом, а потом вырубку вместе с озером. Торопливо сжевал свой ланч, не переставая шарить вокруг глазами в поисках знака, ключа. Если итальянская причуда спрятана где-нибудь в лесу, её не найдёшь и за неделю. Но есть ещё одна возможность — поискать выше по склону, за домом. Метрах в ста позади него в невысоких скалах открывался проход, образованный двумя крутыми стенами. Он вёл на север. Здесь начиналась долина — или заканчивалась.
Роланд, пыхтя, одолел подъём и ахнул. Перед ним была Маленькая Италия, причуда Йоргенсона. От возбуждения он едва не бросился к ней бегом, но удержался и сделал несколько общих снимков.
Тут были всевозможные строения — деревенские виллы, крестьянские домики, приземистые городские кварталы, — разбросанные большими и маленькими группами. Статуи, много статуй, фонтаны, аркады, площади, башни, церкви, конюшни, амбары и многое другое. И всё это уходило далеко в долину, сколько хватало глаз.
Причуда стояла на делянке, в основном плоской, но усеянной множеством холмиков, которые только усиливали эффект. К тому же склоны долины то раздвигались, то снова сужались, образуя ниши, расщелины и впадины разной глубины и размера. Всякая эксцентричная деталь производила своё впечатление, так что иллюзия, которую они создавали вместе, при первом взгляде была исключительно сильной.
Вообще-то издалека она выглядела лучше всего. Когда Роланд спустился по склону холма и пошёл по узким проходам, упадок неприятно поразил его. Большинство построек были сложены из шлаковых блоков или сделаны из гипса на проволочном каркасе, а сверху покрашены или побелены. Красновато-коричневая краска на жестяных крышах издали смотрелась как черепица. Удивительная дешёвка для такого состоятельного человека, да и сказывались следы времени, небрежения и нерегулярного вандализма. Местами целые стены рухнули или были обрушены. Жесть на крышах почти везде проржавела, краска вспучилась и висела ошмётками — там, где она вообще оставалась. Статуи лишились рук или голов, а иногда того и другого. Сколы и трещины покрывали всё.
Колючки и лианы заполонили делянку, зачастую мешая Роланду ходить. Но тут причуде повезло: будь земля потучнее, растительность уже давно не оставила бы здесь камня на камне.
Роланд медленно продвигался вперёд, делая снимки. Он мало что знал об Италии, однако опознал почти все достопримечательности, которые Йоргенсон воспроизвёл в своём саду. Особое впечатление на него произвела секция акведука в пятьдесят футов длиной, достаточно высокая, чтобы человек мог пройти под ней, не нагибаясь. Проломленная всего в трёх местах, она ещё хранила остатки вчерашнего дождя. Роланд невольно улыбнулся, заметив, что гипсовый акведук снабжён стальным дренажным желобом.
Но что производило наибольшее впечатление, так это сумасшедшие пропорции, вернее, полное отсутствие пропорций. Дом высотой в два фута стоял бок о бок со статуей собаки высотой в три фута. Гора Этна была почему-то меньше флорентийского собора, а Испанская лестница оказалась больше, чем вся Венеция целиком. Ничего ничему не соответствовало.
Пропорции, да ещё какая-то ушлость. Имея на пополнение коллекции лишь два месяца в году, Йоргенсон, вероятно, считал необходимым приобретать для своего маленького мирка что-нибудь готовое. Статуи, например. Но особенно Роланду понравилась ванночка для птиц — обыкновенная садовая ванночка — занимавшая всю площадь Святого Петра. Были там и другие ванночки, а также птичьи домики из тех, которые и сегодня можно купить в любом магазине для садоводов или питомнике; возможно, Йоргенсон, дойдя в своей одержимости до предела, видел Италию населённой одними птицами. Пару минут спустя Роланд усмехнулся, набредя на статую святого Франциска Ассизского в окружении домиков для птиц, поставленных на обрезки свинцовых труб, и всё это по соседству с тратторией и причудливым маленьким лабиринтом, задуманным, очевидно, как катакомбы.
Роланд вышел на небольшую площадку с каменной скамьёй. Может, здесь сиживал старый Йоргенсон, созерцая своё необычайное творение и выдумывая к нему новые добавления. Роланд присел, чтобы дать отдых ногам и заменить плёнку в фотоаппарате.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});