Двойной эскорт - Алекс Орлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
71
Пока обстановка, в которую попали Джим и Тони, была им в новинку, два дня путешествия пролетели незаметно. Потом стало поскучнее – сон, еда, сон и тяжелый запах, что исходил от Бруно. Он отказывался мыться, хотя воды было взято с запасом.
– Но почему, неужели тебе приятно смердеть, как отхожее место? – удивлялись Джим и Тони.
– Я не хочу привыкать к хорошему, – философски изрекал Бруно и икал.
Несмотря на бдительность строгих пассажиров, он ухитрился припрятать спиртное и понемногу к нему прикладывался. Впрочем, пока он был в состоянии вести судно, напарники не возражали.
– Чего вы беспокоитесь, господа? Вы в отдельной каюте, я у себя в рубке, как-нибудь переможемся в этой тесноте. А потом – эх, разгуляемся!
Он не скрывал, что снова «загудит по флотскому обычаю» и спустит весь гонорар, как только доставит пассажиров на место.
На третий день Джим и Тони залили в бак скутера два литра редизеля и завели мотор. Тот схватился сразу, будто и не было многих лет бездействия. Выхлопные газы тотчас почувствовала система регенерации и загудела от перегрузок. Двигатель заглушили, теперь можно было не сомневаться, что скутер на ходу.
На пятые сутки стал подходить к концу запас топлива, однако, несмотря на то, что постоянно был нетрезв, Бруно сумел отыскать по показаниям навигатора узел технического снабжения – огромное сооружение, похожее на заброшенный нефтеперегонный завод. Должно быть, дела на нем шли не слишком хорошо, поскольку сигнальных огней горело мало, а кроме суденышка Бруно, на причалах стояли лишь пара танкеров, небольшая яхта и старый ремонтный робот.
Получив свое горючее и расплатившись, Бруно и его пассажиры двинулись дальше, снова погрузившись в долгое вынужденное безделье.
– А скажи, Бруно, во сколько бы ты оценил свою помывку, если бы тебе за это заплатили?
Капитан судна поскреб заросший подбородок:
– Это очень недешево…
Услышав этот разговор, подошел Тони.
– Насколько же недешево, может, устроим торги? – предложил он.
– А давай, – лихо рубанул рукой Бруно и икнул. – Посмотрим, кто из нас выстоит!
– Ну, называй свою цену, – предложил Джим.
– Я?
– Ты, кто же еще?
Бруно задумался или сделал вид, что думает. Он прикрыл глаза ладонью, но в щелочку между пальцами подсматривал за поведением пассажиров. Ему казалось, что так он лучше поймет, какую же цену можно потребовать.
Джим и Тони видели это маленькое жульничество, но не подавали вида и с серьезными лицами готовились к «финансовой битве».
– Двести реалов! – потребовал Бруно, и на его виске от волнения запульсировала синяя жилка.
– Мы должны подумать… – сказал Джим, и они с Тони стали о чем-то шептаться. Потом воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным гулом двигателей.
– Мы приняли решение, – сказал наконец Джим и посмотрел на Тони. Тот солидно кивнул.
– За помывку сумма немалая, на нашей памяти еще никто не просил за это так много денег…
Тони снова кивнул.
– Поэтому мы примем твое предложение, но выдвинем ряд жестких условий…
– Ря… ряд жестких? – смутился Бруно, он уже был не рад, что согласился участвовать в этом торге.
– Да. Условие первое – ты не только дважды помоешься с щеткой и шампунем «Ягодка», но и поменяешь одежду на ту, которую мы подберем тебе из купленных вещей…
– Нет! – Бруно попятился и невольно пошевелил внутри сандалет пальцами ног.
– Да, Бруно, да! И это только первое жесткое условие!
– Первое жесткое! – подтвердил Тони и погрозил Бруно пальцем.
– А есть еще второе и третье, – продолжал Джим. – Второе условие – побриться дочиста! А третье – постричься!
– Да кто ж меня здесь пострижет? – взмолился Бруно, прижимая к груди руки.
– Тони неплохо стрижет, по крайней мере, солдатам нравилось. А за все это, помимо денег, ты получишь право открыто пить свое спиртное и ни от кого не прятаться.
– Вот за это спасибо! – искренне обрадовался капитан.
– Пожалуйста. Полагаю также, ты добровольно начнешь пользоваться зубной пастой и щеткой, ну, и туалетной бумагой. Мы с Тони будем это считать проявленим доброй воли с твоей стороны.
72
Космический порт Сент-Лоиса считался центральными воротами всей планеты Лованза. Именно здесь ожидали появления Джима и Тони старший агент Фишер и пятьдесят человек регионального спецназа СГБ, половина из которых была наряжена в гражданские костюмы.
Спецназом командовал сержант Михайло Брюховец, человек строгий и немногословный, однако долгое совместное дежурство с агентом Фишером вынуждало его к общению. Вот и сейчас они сидели на террасе портового кафе «Ласточка» и смотрели на размеченные квадраты взлетно-посадочного поля, уходившего к самому горизонту. Ближайшие к зданию посадочные площадки были резервными, на случай прибытия важных гостей, чуть подальше приземлялись пассажирские суда и курьерские борты, но дальше всех, за километр и более, приземлялись перевалочные барки, спускавшие с орбитальных причалов привезенное танкерами топливо редких сортов, бытовую технику элитных марок и много чего другого, что не производилось на Лованзе.
– Ну что, лейтенант, чего там начальство пишет? – спросил Брюховец, с неудовольствием потягивая разбавленное грейпфрутовым соком бренди. За коктейль заплатил Фишер, и Брюховец во что бы то ни стало старался добить бесплатное угощение.
Фишер оторвал глаза от сообщения и покосился на протиравшую бокалы официантку. Работать приходилось в условиях, где повсюду были посторонние глаза и уши, поэтому бдительность следовало соблюдать максимальную.
– Я же просил вас, Брюховец, не называть меня лейтенантом. Я – старший агент, а это формально соответствует званию капитана.
– Да на капитана вы как-то не тянете, – пожал плечами Брюховец, высасывая через соломинку грейпфрутовую мякоть со дна бокала.
Почувствовав на себе неприязненный взгляд Фишера, Брюховец понял, что допустил бестактность.
– Да нет, старший агент, я не то чтобы вас как-то это самое, просто у нас был капитан Хряк, мы с ним земляки – оба с Трезубца, так вот у него и плечи были как полтора меня, да и морда, вы меня извините, ваших бы три поместилось… В смысле лица. И когда говорили – ховайся, Хряк идет, все натурально ховались, потому как если найдет, к чему причепиться, причепится и убьет. Хотя многие, конечно, выживали.
– Это вы к чему, Брюховец? – строго спросил Фишер. Он происходил из семьи потомственных инженеров-химиков и пошел работать в спецслужбы, чтобы сломать эту порочную, с его точки зрения, практику следования профессиональной тропой предков. А еще, став секретным агентом, он намеревался отомстить тем мальчишкам, что задирали его во дворе, дразня очкариком, и бросались в него камнями, когда он со скрипкой ходил в музыкальную школу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});