Черный код - Вергилия Коулл

Я взглянула на Макса — он морщился, как от зубной боли. Неумелая защита Дарьи действовала ему на нервы.

Все изменилось, когда перед трибуной возник обвинитель. Даша как-то сразу вся сжалась, принялась нервно теребить прядь волос и криво улыбаться, как проштрафившаяся школьница.

— Вы только что описали нам прекрасного человека, — елейным голосом начал Григорович, — абсолютно не склонного к насилию, не чуждого благотворительности и прочих добрых дел. А был ли он счастлив?

Шепотки, до этого раздававшиеся в зале, притихли.

— Что? — неуверенным голосом переспросила Дарья.

— Был ли ваш брат счастлив в браке по вашему мнению?

Я только прикрыла глаза, потому что помнила, как остро Макс реагировал на подобную тему. Откуда только обвинитель узнал, что надо бить по больному? Впрочем, на то он и ест свой кусок хлеба, чтобы владеть такими вещами.

— Д-да, — пожала плечами Дарья.

— А его жена? Вы ведь были знакомы? Она казалась вам счастливой в браке с вашим братом?

В глазах свидетельницы явно появился страх. Нет, леденящий ужас от того, что она не знает правильного ответа. Я-то понимала, что ни о каком счастье там речи не шло, и сжала кулаки, гадая, как выкрутится Дарья.

— Д-да, — наконец, ответила она.

— Знали ли вы, что… — Григорович взял со стола блокнот и заглянул в него, — Варвара... страдала наркотической зависимостью?

Брат и сестра переглянулись.

— Да.

— Знали ли вы, что она нередко прибегала к такой услуге, как «Советы психотерапевта он-лайн», где подписывалась своим настоящим именем и в открытом доступе жаловалась на недуг?

— Нет, — протянула Дарья тоном человека, который уже предчувствует что-то плохое.

Обвинитель сверкнул глазами.

— Знали ли вы, что Варвара подвергалась систематическому насилию со стороны мужа?

У Дарьи отвисла нижняя челюсть.

— Максим не. — залепетала она, но Вронская тут же вмешалась:

— Ваша честь!

— Перефразирую! — рявкнул в ответ Григорович, затем опять обратился к свидетельнице: — Знали ли вы о случае, когда ваш брат вступал в интимную связь с женой, не имея на то ее согласия, а в частности, как она писала в открытом доступе… — он перевернул страницу блокнота, — «…Максим связал меня и сказал, что будет трахать до тех пор, пока не залечу. Я залетела и теперь не знаю, как избавиться от его гаденыша.» Специалист, между прочим, порекомендовал ей обратиться в полицию.

Дарья продолжала стоять с открытым ртом и, кажется, боялась пошевелиться. Григорович положил руки на трибуну, чуть подался вперед и отчеканил:

— Да? Или нет? От вас нужно только одно слово.

— Да. — покраснела Дарья.

Я посмотрела на Макса: он опустил глаза вниз и выглядел безучастным. Меня же разрывало от желания встать и поведать собравшимся, как все происходило на самом деле. Но Вронская сказала правильную вещь: «не навреди». Только из страха оказаться выдворенной, как Дарья в прошлый раз, я осталась сидеть на месте.

— По-вашему, может ли женщина, которая пишет такие вещи, чувствовать себя счастливой рядом с мужем? — многозначительно приподнял бровь обвинитель.

— Ваша честь! — возмутилась Вронская.

— А что такого? — он повернулся к присяжным и развел руками. — Разве ответ на этот вопрос не очевиден?

— Давайте отойдем от области догадок к области фактов, — возразил судья.

Г ригорович покорно склонил голову.

— У меня остался последний вопрос, ваша честь. Дарья, знали ли вы, что жена вашего брата отзывалась о нем самом на том же открытом форуме вот такими словами: «Мой муж — чудовище. Он хочет моей смерти и даже не скрывает этого. Каждый день он повторяет мне, что я умру. И я уже сама в это верю», — обвинитель отбросил блокнот.

— Н-нет, я не знала, — затрясла головой Дарья.

— Но разве тут не идет речь почти открытым текстом о доведении до самоубийства? — насел на нее Григорович. — Разве это совпадает с тем светлым образом не склонного к насилию человека, о котором вы нам поведали?

— Мой брат не.

— Ваша честь. — подала голос Вронская, но обвинитель отмахнулся от нее сердитым жестом.

— Разве не склонный к насилию человек может вытворять такое с собственной женой?

— Я не. — бормотала Дарья.

— Или перед нами убийца, насильник и мучитель, которому ничего не стоило свести с ума жену, а потом спустить курок, убивая ученого? И ведь мы до сих пор не услышали ни капли раскаяния с его стороны.

— Протестую! — вскочила и завопила Вронская.

— Протест принят, — нахмурился судья.

Григорович повернулся к присяжным, обвел всех взглядом и мягко улыбнулся.

— Ну тогда у меня больше нет вопросов.

Когда он сел на место, звенящая тишина продолжала витать над зрителями. Я могла поклясться, что каждый задает сам себе прозвучавшие вопросы и отвечает на них вполне однозначно. Дарья, всхлипывая, покинула трибуну.

Остальная часть заседания прошла не так остро. Вызывали кого-то из соседей Соловьева, потом — человека, представившегося партнером Максима по бизнесу, но так и не сказавшего ничего конкретного в его адрес. Я наблюдала за присяжными и видела, что те тоже слушают вполуха. Григорович умело разыграл главный акт пьесы, снова представив Макса жутким негодяем, и именно это занимало умы собравшихся.

Вечером раздался звонок. Я как раз вышла из ванной и уже готовилась ко сну, когда услышала мелодию и с удивлением обнаружила на экране телефона имя… Дарьи. Сердце зашлось в нехороших предчувствиях. Несмелой рукой я взяла трубку.

— Анита, — судя по заплетающемуся языку, сестра Макса хорошенько перебрала со спиртным, и я даже не могла ее осуждать: прошедшее заседание здорово потрепало нам всем нервы, — ты не знаешь случайно, как снять пистолет с предохранителя? Старуха мне не отвечает на звонки.

— Что? — я подумала, что ослышалась и неправильно поняла ее нечеткую речь.

— Мама... мама. — донеслось жалобное детское хныканье на заднем фоне, а у меня волосы на голове зашевелились.

— Ты... не знаешь. — стараясь говорить более внятно, повторила Дарья и весело хихикнула, — как снять пистолет? Никогда не умела этой дерьмовой штукой пользоваться. И как его засунуть в рот, если мешают зубы?

Я представила, как она собирается разнести себе мозги на глазах у детей, и почувствовала дурноту, подступившую к горлу.

— Даша, рядом с вами есть кто-то... из домашних? — осторожно поинтересовалась я.

— Нет, — произнесла она тихо, а потом всхлипнула и добавила громче, с надрывом, — никого нет. Я их всех прогнала! Мне никто не нужен! Только Максим! Мне нужен Максим! Я не могу без него!