Черный код - Вергилия Коулл

Где были мои мозги все это время? Задаю себе этот вопрос и тут же горько усмехаюсь мыслям. Мои мозги расплавились и вытекли в тот момент, когда я страстно пялилась на божественно красивое тело Макса и мечтала, что он станет моим. Шла как послушный кролик — за удавом и налепляла розовую мишуру на все, что вызывало сомнения.

Сам Макс в это время поднимается на ноги и осторожно приближается ко мне. В его глазах — тревога.

— Я не знаю, как тебе это объяснить, — произносит он.

— Как?! — взрываюсь я. — Может быть, сказав правду? Ты пичкал меня историями о том, как влюбился, но ни разу не упомянул, что мне тогда было пятнадцать!

— А ты никогда не спрашивала.

Он прав, я не спрашивала его, полагаясь на слова Вронской о снимке, и это бесит еще больше. Как бы мне хотелось хоть раз ткнуть его носом в очевидную ложь, но не получается.

— Но тебе не кажется, что, переспав с женщиной, можно хотя бы признаться, что ты знаешь ее гораздо дольше, чем она — тебя! Почему ты не подошел ко мне тогда, если я сразу тебе понравилась? Почему не познакомился со мной? Почему не сделал этого, когда узнал на снимке Десятки Лучших, а продолжал скрывать свои чувства?

Я забрасываю Макса вопросами, и это только малая толика тех, что мне не терпится задать.

— Потому что я не знал, как подойти! — он хватает меня за плечи, чуть склоняет голову и заглядывает в глаза. — Это была случайность! Я увидел тебя случайно! Я не хотел и не планировал нашу встречу. Так получилось! И потом... я не знал, где тебя искать.

— Не знал, где искать? — фыркаю я. — И это говорит человек с твоими связями? Ладно. Хорошо. Тогда ты увидел меня в конной школе и не решился подойти. Но потом! Когда прочел в газете!

— И как бы я к тебе пришел? — Макс легонько встряхивает меня и скрипит зубами. — С какой версией? Ты уже была замужем! Я уже был женат! Как бы ты отреагировала, услышав историю о том, что хрупкая девушка на лошади отпечаталась в моем сознании так, что я потом во всех женщинах пытался разглядеть ее и не мог? Чем бы это закончилось? Желанием сбежать, какое я сейчас вижу в твоих глазах?

Я теряю дар речи. Просто не могу произнести не слова. Как ему удается перевернуть все с ног на голову и найти такие аргументы, что я снова хочу поверить? Ведь Макс уже отвечал мне на вопрос, зачем женился, словами: «Хотел понять, что со мной не так, но это оказалась не та женщина». И я мучилась сомнениями, какая женщина ему нужна в то время, как он имел в виду меня?!

— Анита… — Макс берет мое лицо в ладони, проводит большими пальцами по щекам. Его голос становится бархатным и нежным. — Моя хорошая... моя девочка... я никогда тебе не врал... никогда. разве ты уже не получила доказательства?

Мои зубы клацают, настолько охватывает дрожь. Когда Макс так разговаривает со мной, я не могу сопротивляться и сохранять трезвость рассудка. Он словно вынимает из меня душу, заменяет пустоту собой и не оставляет шанса отторгнуть его.

Поэтому надо переосмыслить все еще раз, но подальше отсюда.

— Мне надо подумать, — бормочу я.

Руки у Макса опускаются.

— Ты мне не веришь?

— Мне надо подумать, — повторяю упрямо и отвожу взгляд.

— Ты мне не веришь, — подводит он итог.

— Слепая вера бывает только у фанатиков, — огрызаюсь я.

— Тогда уходи.

Больше мы не разговаривали. Когда я вышла из сеанса, Макс даже на меня не посмотрел. Нам обоим вкололи по дозе тонизирующего препарата, потом его увели, а ко мне подошла Вронская.

— Время поджимает, — заметила она, скользя по мне взглядом, — мне нужно понимать, могу ли я приобщить результаты вашей работы к делу, пока не поздно?

— Да, — вяло отмахнулась я, — вы их получите.

— Как скоро?

— К ближайшему заседанию не успеваю подготовиться. Но обещаю, что к следующему вы получите полный отчет.

Уже оказавшись в машине, я схватилась за голову. Легко сказать — получите отчет. А что в нем писать? Решение спасти Макса уже принято, но неожиданное открытие снова отбросило меня на пару шагов назад. Может, когда в голове прояснится, станет лучше. В любом случае, я ведь понимала, что бесконечно не смогу продолжать встречи с ним. Но от этого сделать выбор в ту или иную сторону не становилось проще.

Проще не стало и в последующие дни. Я слишком привыкла жить с мужчиной, и, оставшись без мужа, вдруг испытала какой-то жуткий страх. Вроде бы и дверь мне поменяли, и охранную систему установили, но по вечерам я ловила себя на мысли, что с надеждой прислушиваюсь к бормотанию телевизора в гостиной или шуму воды в ванной. Что угодно, лишь бы не чувствовать себя такой уязвимой. Тишина. Никто не ворочался под боком ночами, не гремел посудой ранним утром, когда еще так хочется спать.

От такой тишины сходят с ума брошенные детьми престарелые матери или никому не нужные инвалиды, запертые в четырех стенах. От нее бегут в запой разведенные мужчины, которых супруга выгнала навсегда за единственную случайную измену. Человеку нужно чувствовать кого-то рядом. Чужую душу, пусть не всегда близкую, но только б была. Он не предназначен для автономного существования. Поэтому в сюжетах фильмов об апокалипсисе единицы оставшихся в живых недолго сохраняют рассудок.

Я, конечно, могла выходить из дома и заниматься делами, но гнетущее чувство не покидало. Представила, что случится, если Макса не оправдают. Неужели мой удел — вот эта вылизанная до блеска, пустая и мертвая квартира? А если его приговорят на долгий срок? Тогда в следующий раз мы встретимся седыми стариками. Только теперь я стала понимать, что Сергей был мне нужен, как панацея от одиночества.

Мы встретились только один раз, днем, в присутствии Вронской, когда подавали документы на бракоразводный процесс. При адвокате Сергей оставался молчаливым и послушным, он уехал сразу, как все закончилось, не попрощавшись со мной. Вронская посмотрела вслед моему бывшему мужу долгим холодным взглядом и заметила вполголоса:

— Надеюсь, вы ни о чем не жалеете, Анита.

Я так и не поняла, считать ли это вопросом или утверждением, потому что старуха сразу сделала вид, что мой ответ ее не интересует. Возможно, показалось, но с момента, как наши с Максом отношения стали более очевидными для внимательного взгляда, Вронская как-то потеплела в мою сторону. Была рада сближению с ее хозяином? А может, так проявлялось ее сочувствие? Как обычно, мне оставалось лишь теряться в догадках.

Вдалеке от Макса наша последняя размолвка стала казаться глупой. Множество раз я уже прокрутила в голове его воспоминания и потихоньку начала убеждать себя, что зря вспылила. Тогда, в далеком прошлом, он мог постесняться подойти, хоть у меня и не получалось представить его в сомнениях или стеснениях.