Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся - Карл Сафина

продолжительное время), поэтому возможности для поведенческого импринтинга у них особенно велики. Я вполне допускаю, что какие-то небольшие предпочтения к местообитаниям или окраске родителей могут запечатлеться у потомства и привести в дальнейшем к дифференциальному скрещиванию, то есть к видообразованию».

И действительно, эксперименты с цихлидами озера Виктория показывают, что молодые самки отдают сексуальное предпочтение самцам, которые выглядят похожими на их отцов, даже в случаях, когда исследователи устраивали так, чтобы на месте «отцов» оказались самцы другого вида[227]. В похожих экспериментах с птицами обманутые учеными особи всю жизнь действовали и реагировали так, словно были представителями не своего, а другого вида, который их вырастил[228]. Есть и другие исследования[229], которые подтверждают, что поведенческие специализации могут приобретаться социальным путем.

Тем временем я снова написал Кауфману, задав вопрос: «Допускаешь ли ты дивергенцию групп на основе того, что особи перенимают специализацию у других особей, которые уже ее приобрели?» Он написал мне немного второпях: «Ожидаю рейса, лечу из Найроби в Кисуму на три недели, чтобы изучать цихлид, еще повидать старых друзей и помочь моему аспиранту-кенийцу. Отвечая на твой вопрос: да, разумеется».

Даже из весьма беглого обзора известных примеров явствует, что во множестве видов, от кашалотов до птиц и от рыб до плодовых мушек, группы формируются и удерживаются вместе, одновременно обособляясь от остальных сородичей, на основе социально приобретенных культурных привычек и склонностей, как вполне практичных – вроде пищевых специализаций, так и очевидно произвольных, например предпочтения определенных диалектов, красок и узоров.

Дарвин, Фишер и другие показали, как произвольные брачные предпочтения могут приводить к появлению хвоста у павлина или рогов у большерогого оленя. И сейчас я убежден, что брачные предпочтения не просто делят самцов на победителей и неудачников в состязаниях по продолжению рода – они могут создавать и действительно создают разные лиги, которые проводят собственные матчи на разных стадионах. Стоит сформироваться группам специалистов, как одни начинают избегать других, занимая со своей специализацией отдельную нишу и обрывая связи с прочими родственниками.

Я сильно подозреваю, что существует всего три основных механизма, приводящих к возникновению новых видов: это выявленные Чарльзом Дарвином естественный отбор и половой отбор, а также еще один, о существовании которого мы узнали в ходе наших нынешних изысканий и который я буду называть культурным отбором[230]. Я имею в виду силу, под действием которой социально приобретенные предпочтения укрепляют единство внутри одной группы и в то же время способствуют размежеванию разных групп. Это размежевание означает репродуктивную изоляцию, которая направляет группы по разным путям дальнейшей эволюции. Культурное обучение может приводить к тому, что в группах скрещивание происходит только с себе подобными; в итоге специализации углубляются, различия усиливаются и, полагаю, расхождения эти могут оказаться достаточно существенными, чтобы сформировать разные виды.

Сотня с лишним видов североамериканских древесниц эволюционировала главным образом в Центральной Америке. Природа как будто специально наняла Джексона Поллока и Пабло Пикассо, Филипа Гласса и Стива Райха, чтобы они придумали такое множество родственных видов мелких пичуг со всем их неистовым изобилием всевозможных расцветок и разноязыких песен. Трудно поверить, что для возникновения каждого из этих видов ей пришлось в буквальном смысле дожидаться, пока вырастающие горы и меняющийся климат не изолируют друг от друга парочку популяций. Да и маловероятно, чтобы подобные физические преграды действительно надежно разобщали птиц – они ведь ежегодно мигрируют через моря и континенты и запросто могут рассесться на макушках соседних деревьев. Трудно поверить, что среди сотни с лишним видов в пестром калейдоскопе рыб-бабочек, снующих среди коралловых рифов, каждый провел тысячи лет в полном одиночестве в каком-то неведомом месте, а потом вернулся к остальным уже полностью преображенным. Не говоря уже о такой трудновообразимой возможности, что какая-нибудь стая спинорогов вдруг оказалась физически изолирована на сотни тысячелетий, необходимых для возникновения фантастически прихотливого узора расписного спинорога (Rhinecanthus aculeatus), которого часто называют «спинорогом Пикассо».

Нет, я не думаю, что такое возможно. Я не верю, что необходимость выжидать долгие эпохи для создания географической изоляции обязательна во всех случаях без исключения. Я считаю, что есть какой-то другой фактор, который разводит живые существа врозь и оттачивает различия между ними, даже когда они остаются на одном месте. И этот фактор – брачные предпочтения, которые животные наблюдают, усваивают и копируют, создавая культурные специализации, дарующие преимущества, способствующие дальнейшему разделению и в конечном итоге приводящие к возникновению новых видов.

Даже Галапагосские острова, классический научный полигон для изучения роли географической изоляции в видообразовании, оказались заодно и испытательной площадкой для репродуктивной изоляции путем социально приобретенных предпочтений. Как выяснилось, галапагосские вьюрки склонны спариваться с птицами, которые внешностью и песней напоминают их родителей[231]. Строго с точки зрения обучения и предпочтения для них это означает «спаривание подобного с подобным», что способствует их изоляции от других вьюрков, проживающих по соседству и иногда даже принадлежащих к тому же виду. Как недавно высказались Питер и Розмари Грант, которые потратили четыре десятилетия усердного труда, чтобы разобраться в дарвиновых вьюрках, «брачные предпочтения, развивающиеся на основе сексуального импринтинга размеров тела родителя и особенностей строения его клюва, а также запоминания отцовской песни… способствуют поддержанию репродуктивной изоляции». Работа Грантов, показавшая, что молодые вьюрки социальным путем приобретают брачные предпочтения, которые определяют выбор ими партнера, представляет собой неопровержимое доказательство культурного отбора.

Сексуальные вкусы и предпочтения, во многом имеющие культурный характер и во многом принадлежащие самкам, способствовали возникновению разнообразия жизни. Вполне вероятно, их влияние достаточно велико, чтобы неоднократно приводить к появлению прекрасных новых видов. Красота, существующая ради себя самой в чистом виде, – это могучая, фундаментальная эволюционная сила. В сочетании же с поведенческими специализациями, подкрепленными культурным обучением, которое заставляет молодых особей выбирать то, чему отдают предпочтение их старшие сородичи, красота лежит в основе очень многого из того, что мы видим в великолепном мире живой природы.

Красота

Глава седьмая

У ара самцы и самки не просто выглядят одинаково – они одинаково великолепны. Перья, краски, узоры, характер – у этих попугаев есть все. И то, что мы видим, – красиво.

Будучи достаточно крупными и сообразительными, чтобы не бояться большей части хищников, ара могут позволить себе воплотить собственные буйные вкусы к расцветкам, не уступающим тропическим плодам, и к элегантно-длинным хвостам. По всей вероятности, их красота сформировалась за многие тысячелетия, на протяжении которых роскошные птицы выбирали себе не менее роскошных брачных партнеров. Но из чего бы она ни возникла, самое поразительное в ней вот что: то, что ара считают красивым, нам тоже