Таис Афинская - Иван Антонович Ефремов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не давая времени отпраздновать победу, Александр после пятичасового отдыха устремился дальше к югу, приказав Пармению идти позади со всем колоссальным обозом и пленниками. Тут-то Леонтиск и свалился от истощения сил. Но Дарий пошел не на юг, к главным городам своего царства, а убежал на северо-восток, в горы. Вторично Александр наткнулся на его брошенную колесницу и оружие, но не стал преследовать его в лабиринте хребтов и ущелий, а повернул на юг к Вавилону, Сузе и Персеполису, дав армии несколько дней отдыха и распределив добычу. Птолемея отправили с отрядом на разведку, и тогда он попросил Леонтиска послать за Таис.
— Пармений хотел оставить меня в лагере раненых на отдых, а я приехал сам!
Таис подъехала вплотную. Всадники соприкоснулись коленями. Обняв могучие плечи Леонтиска, она притянула его к себе для поцелуя. Начальник конницы поспешно оглянулся и слегка смутился, встретив насмешливую улыбку афинянки.
— Побаиваешься Эрис?
— Смешно, но ты права! Ее взгляд так упорен и немилосерден, что в душе возникает какой-то не то чтобы страх, но…
— Скажи: опасение, — засмеялась Таис.
— Именно так! Боюсь не кинжала в прическе и не изящного ножичка для распарывания живота, который она прячет за браслетом, боюсь ее самой.
— А я боюсь только, что она устанет с непривычки верхом.
— Ты всегда возишься со своими рабынями больше, чем они с тобой!
— Как же иначе? Я хочу, чтобы они не оставались мне чужими. Разве можно, чтобы меня касались злобные пальцы и смотрели ненавидящие глаза? Это принесет болезни и несчастье. Ведь люди живут в моем доме, знают каждый час моей жизни!
— Ты говоришь — люди! А множество других эллинок сказали бы: варвары, и предпочли бы в обращении с ними шпильку, палку, а то и плетку.
— Ты сам попробовал бы плетку на Гесионе?
— Конечно, нет! Гесиона знатная эллинка и очень красива. Настолько, чтобы заставить менее прекрасную, чем ты, хозяйку мучить ее.
— А что ты знаешь о достоинствах других, ну той же Эрис?
— Собьет она спину Боанергосу, тогда…
— Не собьет! Эрис поклялась сидеть как надо.
— Устанет, ехать далеко!
— Я смотрю за ней. Но расскажи мне еще о битве! Если я поняла верно, то ошибка Дария в том, что он напал на вас сразу всеми силами. Персидская армия стеснилась так сильно, что не смогла сражаться как надо. А если бы он этого не сделал? Как пошло бы сражение?
— Наверное, хуже для нас. Но я не Александр, он нашел бы выход из любого положения. Хотя… — Леонтиск задумался.
— Что ты хотел сказать?
— Я вспомнил один случай. Пленных вождей и начальников всегда приводили к Александру. Он разговаривал с ними через переводчиков, расспрашивал главным образом о том, как оценивают они свое поражение. Молодой массагет, предводитель скифской конницы, связанный, несмотря на рану, ответил на вопрос Александра коротко: персы поплатились за неумение воевать!
«А ты бы сумел?» — с любопытством спросил победитель.
«С моими силами в пятьсот всадников смешно и подумать! Но обладай я половиной царского войска, я покончил бы с тобой в два-три месяца».
«Каким образом?»
«Вооружил бы свою конницу тяжелыми луками. Засыпал бы твою пехоту стрелами, не приближаясь на удар копья. Отряды прикрытия отражали бы твою конницу, которой у тебя в семь раз меньше, я подсчитал».
«А что бы ты смог поделать со щитоносной пехотой?» — серьезно и сурово спросил Александр.
«Когда она в строю — почти ничего! Можно нанести ей малый урон и так понемногу, день за днем, месяц за месяцем. Но не может же она вечно стоять в строю. Не знаю, успела бы твоя пехота унести ноги за Евфрат, так и не завязав большого решающего боя».
Александр помолчал и спросил, загораясь гневом:
«Так вы воевали с персами двести лет назад, когда убили их царя Кира?»
«Я не знаю. Если ты сам думаешь так, тем лучше», — гордо ответил массагет.
Александр пристально разглядывал скифа и наконец сказал, обращаясь к окружавшим его военачальникам:
«Он умен и смел и потому очень опасен! Но он — дитя! Кто же раскрывает опасную тайну, стоя связанным перед победителем? Убейте его, и без промедления!»
— И убили? — тихо спросила Таис.
— Тут же! — ответил Леонтиск.
Долгое время они ехали в молчании. Изредка Таис оглядывалась на Эрис, мерно покачивающуюся на иноходце в стороне от воинов, которых она дичилась. Природа покровительствовала любимице Афродиты. К полудню небо закрылось туманной мглой, не сулившей дождя и не позволившей солнцу свирепствовать и наказать путников за поздний выезд.
В зеленой травянистой долинке, в тринадцати парасангах от переправы, для Таис был поставлен легкий шатер. Воины, расседлав и стреножив лошадей, устроились как попало, разостлав свои хламиды прямо на земле, не боясь скорпионов и больших прыгающих пауков-фаланг, внушавших Таис омерзение и в Элладе, где они куда мельче.
Укрывшись в шатре, гетера принялась разминаться от долгого перехода. От тряской рыси Салмаах у нее заболели отвыкшие от напряжения ноги. Вошла Эрис, неся воду для омовения. Она держалась так прямо, что напомнила Таис девушек на Празднике Кувшинов, справлявшемся в Афинах на второй день Антестериона — Празднества Цветов. Чуткая афинянка заподозрила неладное, велела Эрис раздеться и ахнула. Нежная кожа на внутренних сторонах бедер вздулась и покрылась ссадинами, икры и колени распухли, а большие пальцы ног кровоточили, стертые о потник. Девушка едва держалась на ногах. Только уступая категорическому приказу хозяйки, она отдала сосуд с водой и опустилась на расстеленный для нее самой ковер.
— Не бойся, госпожа, спина лошади невредима!
— Зато ты искалечилась, — сердито сказала Таис и вышла, чтобы найти среди вещей лекарства и ткань для повязок. Целебная египетская мазь уничтожила боль. Эрис уснула почти мгновенно. Таис вымылась и, освеженная, пошла к небольшому костерку, где уже расселись Леонтиск с лохагосом и старшим из десятников в ожидании шипевшего на угольях жаркого. По ее просьбе привели Боанергоса. Тессалийцы тщательно обследовали спину коня. Эрис сдержала слово, однако для Таис стало очевидным, что второй половины пути девушка не вынесет или, принимая во внимание ее огромную
