Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина

Нет, это нормально, я спрашиваю? Кто ему славу героя-единоборца создал? Кто ему беспрепятственный отход с поля боя обеспечил, оттянув все силы на себя? Кто ему демонстрацию поддержки широких масс организовал, чтобы его в санаторных условиях допрашивали? Так он еще и права будет качать на всем готовом?

Короче, ушел я. От греха. Прямо в центральный зал учебки. Там и материализовался — благо, первым прибыл — и устроился подальше от входа, чтобы все позиции просматривались. Когда остальные подтягиваться начали, сделал Татьяне знак, чтобы рядом садилась — леший его знает, как дело пойдет. Ее распределение уже дважды здесь срывалось.

Причина этих срывов уже не просто от важности раздулась, а вообще вообразила себя не рядовым штыком в строю, а целым гвоздем сегодняшней программы.

Явился он последним, когда Татьяна уже паниковать начала, да и я напрягся.

И в сопровождении почетного караула внештатников.

И к месту своему прошествовал неспешно так, с ленцой.

И еще и выкобениваться начал, когда Татьяна слабину дала и выпихнула его первым на подпись. Ознакомиться ему, понимаешь, с документом нужно — а ничего, что я этот контракт тоже в глаза не видел? Снова обеспечивая этому гвоздю программы неприкосновенность. Вообще страх потерял — сейчас еще потребует отложить собрание …

Я вызвал его, но обошелся без слов. Когда он пыжиться начинает, разговаривать с ним бесполезно — нужно спесь сбивать. Лучше пару раз — для верности.

Приказ о своем зачислении я подписал, даже не глянув на него. Какие бы ограничения на меня ни наложили, уже ничего не переиграешь, буду действовать по ситуации. И сразу же выдвинулся к месту своей новой дислокации — чтобы осмотреться на местности и оценить масштаб ограничений.

И чтобы закрепить в сознании аксакала свое обещание следить за каждым его шагом — увидев меня в зале, он вообще прозрачным сделался и выскочил из него первым, приклеившись к проводнику.

И чтобы внештатников ненароком не порадовать — их поднадзорный снова на своем месте вальяжно развалился, ожидая особого приглашения. У меня оно опять бы бессловесным получилось.

Вот надо было плюнуть на внештатников! Ни в чем на них положиться нельзя — могли бы и придать ускорение фигуранту многотомного досье. На прощание.

Не понял — с какого это перепуга не они, а он на них напоследок вызверился? Его досье гриф «Особо опасен», что ли, присвоили? Так, при первом же контакте строжайший приказ орлам — под видом коллекционера чужих лавров они больше не работают. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Даже если я распоряжусь.

А ему сейчас терновый венок вместо лаврового будет. На обустройство сутки дали — начнем, как положено, с инструктажа. Чтобы ударная группа сразу уяснила себе, что их земная вольница закончилась. Обсуждение приказов отменяется до конца операции. Рецидивы анархии и партизанщины лечатся ежедневной утренней разминкой. Показавший худшие в ней результаты получает наряд на уборку территории — нам даже приходящий обслуживающий персонал не положен. Нужно говорить, кто нам его заменит — после курортного безделья на заброшенном уровне?

А вот теперь совсем не понял — за какие-такие заслуги потенциально вечного уборщика в отдельном помещении расквартировали? Причем по прямому указанию темного титана мысли. Сговор налицо — уж не для того ли он меня отослал аксакала допрашивать перед военным советом? Уж не решил ли теоретик своему фавориту особую задачу поставить на время своей миссии к Верховному?

Ну-ну, тогда его не то, что из гениев — из стратегов смело вычеркивать можно.

Точно. Судя по наглости фаворита, темный патрон его вообще вместо себя оставил.

Только на меня даже темные — любого уровня — не орут, а очень даже внимательно слушают. Когда я им их права зачитываю.

А как на землю вернуться, нужно было думать, когда я сам ему это предлагал. Неоднократно.

А о мелком нужно было вспоминать перед тем, как через блокпост внештатников ломиться. В поличным в руках.

А устоит ли Тоша на посту, нужно было беспокоиться вместо того, чтобы собственным примером выбивать из него нерушимость чувства долга.

Все это я ему не сказал. Сообщил о дезертирстве Тоши и ушел. Орлы вон показали, что демократию лучше всего на медленном огне из сознания вываривать. Судя по панике в глазах, эффект неожиданности уже сработал. Теперь главное, чтобы Тоша под его напором не дрогнул. Я потом добавлю, что охрана мелкого в моей юрисдикции осталась. И что на случай отсутствия командующего управление ставкой старшему по званию передается.

В расположении ставки первый этаж был отведен под рабочее помещение. В нем стояло шесть — не понял! — столов, расположенных в строго шахматном порядке по три с двух сторон от двери. Перед каждым из них стоял стул, спинкой к окнам и входной двери.

Больше там ничего не было — только в глубине, напротив входа, виднелась винтовая лестница на второй этаж.

Оглядевшись еще раз, я икнул. На каждом столе прозрачная — потому сразу и не заметил — панель. Точная копия тех, с которых мне Татьяна с Анатолием от аналитиков транслировали. Это мне, что, та свистопляска теперь круглосуточно перед глазами маячить будет? Ага, сейчас — я буду работать старым проверенным методом!

Как по команде, голова привычно включилась в расстановку позиций. Я перетащил дальний стол слева ближе к лестнице, развернул его вместе со стулом, сел и удовлетворенно кивнул — этот фланг точно под контролем, но вот другой …

Входная дверь открылась — Макс замер на пороге, стрельнув глазами по сторонам и прищурившись в мою сторону.

— Я вижу, обустройство идет полным ходом, — медленно протянул он, явно оценив мою стратегическую перестановку.

— Самым полным. Татьяну вот сюда, — кивнул я на стол возле двери напротив своего, — в случае чего ее первую эвакуировать. Ее балбеса туда, — мотнул я головой в сторону правого угла, — чтобы под ногами не путался. Аксакала тоже подальше, — ткнул я большим пальцем в противоположный угол, — и тоже чтобы спиной к окнам сидел …

— А мне куда изволите? — процедил Макс сквозь зубы, даже глаза не скосив по сторонам.

— А чего это их тут шесть? — подозрительно прищурился я. — Ваш мыслитель, что ли, вернулся?

— Ещё нет, — озадаченно нахмурился он. — И насколько мне известно, он не планировал здесь постоянно находиться, — добавил он, помолчав, и тут же снова ощетинился: — Так где мне располагаться прикажете?

— Тебя я попрошу, — прессанул я последнее слово, и похлопал по своему столу, — занять такую же позицию на той половине.

Макс фыркнул.

— Оттуда сможешь наблюдать, — продолжил я, снизив голос и указав глазами на предполагаемое рабочее место аксакала, — что там делается. И передавать … куда следует. А если кинется куда … объект, перехватишь его. Я могу не успеть, — добавил я ради общего дела комплимент, который мне чуть глотку не расцарапал.

Макс начал багроветь — и, судя по синюшному оттенку, вовсе не от удовольствия.

— Нападение на должностное лицо при свидетелях, — прошипел он тоже едва слышно, — по определению представителю нашего течения предписывается? Ты этим только под прикрытием инвертации занимаешься?

— Под прикрытием этого стола, — бросил я ему в ответ с досадой — вот стоило себя дифирамбами насиловать! — ты с мелкой в любой момент законтачить сможешь.

— В этом вопросе я предпочел бы обойтись без чьих-либо указаний, — снова вернулся он к своему обычному тону, и двинулся к лестнице в глубине помещения.

Резко встав, я пошел за ним. Про мелкую я просто так добавил — чтобы у него перегретым паром совсем крышу не сорвало. Но до меня тут же дошло, что он — единственный в моей ударной группе, с кем у меня прямой мысленной связи нет.

До сих пор мне с ним вполне хватало телефонной — с его манерой в чужих мыслях, как у себя в кармане, шарить я предпочел держать его от своих подальше. В целом, он прав — звонить вполне можно и из личных помещений, а вот если на рабочем месте чем-то срочным перекинуться придется? Ладно, сейчас посмотрю, куда он забьется, и продолжим: хочу я посмотреть, как он откажется от доступа к моей голове.