История руссов. Варяги и русская государственность - Сергей Парамонов

Мы, конечно, благодарны Изенбеку от всей души за находку, но сделано всё было не совсем по-людски. Случай с Изенбеком печальный, более того, трагический пример для многих. Впрочем, существовали обстоятельства, объяснявшие многое в поведении Изенбека, для этого необходимо ознакомиться с его краткой биографией.

Биографические данные об Ф. Л. Изенбеке

(Данные сообщены чрезвычайно любезно Ю. П. Миролюбовым в ответ на вопросник, направленный нами к нему. Мы несколько сократили его ответ и иначе расположили сведения, оставив почти везде собственные слова Ю. П. Миролюбова.)

Федор Артурович Изенбек (себя он называл Али, считая, что он мусульманин) родился в 1890 году в Санкт-Петербурге (точная дата сейчас не установлена, ибо не все материалы об Изенбеке распакованы). Отец его был морским офицером, а дед был настоящим беком из Туркестана (бек по-восточному — дворянин).

Ф. Изенбек (или Али Изенбек, как все его звали в Брюсселе) окончил морской корпус и ушел в Академию Художеств. Служил в туркестанской артиллерии, откуда был выпущен прапорщиком запаса. После этого он участвовал в качестве художника-зарисовщика в экспедиции профессора Фетисова в Туркестане. Его рисунки в количестве нескольких сот были переданы в Академию Наук, а сам он имел звание коррреспондента академии.

Археология Туркестана была ему близка, и сам он был любителем старины, хотя никаких коллекций в Брюсселе не собирал. Его картины сплошь полны туркестанских орнаментов, самый характер рисунков восточный, и типы полотен — тоже восточные. Всё, что удалось спасти после смерти Изенбека, т. е. около 60 картин и рисунков, находится в руках Ю. П. Миролюбова. Стоимость их определена в 50 000 долларов.

В гражданской войне Изенбек был уже в чине капитана в Добровольческой армии. Закончил войну в качестве командира Марковского артиллерийского дивизиона, и был в чине полковника.

Попал в Бельгию из Франции, где и обосновался. Был приглашен на фабрику ковров общества «Тапи» (ковер), где создал около 15 000 рисунков самых различных ковров, как персидских, так и иных восточных стран.

Скончался 13 августа 1941 года в Брюсселе.

Дощечки попали в его руки случайно. Найдены они были в имении не то князей Куракиных, не то Донских или Задонских, точно неизвестно. У Ю. П. Миролюбова есть основание думать, что это было имение Куракиных где-то к северу от Харькова и к югу от Орла.

«Думаю, — говорит Ю. П. Миролюбов в письме к автору от 16 июня 1956 года, — что сам Изенбек не понимал истинного значения “дощек”, но считал, что они представляют известный интерес. Как участник археологических экспедиций, он не мог не знать их значения, но ближе ими не интересовался, хотя и был до крайности ревнив к ним, и никому их не показывал. Даже мне он их показал года через три нашего знакомства!.. Он очень подозрительно относился ко всяким поползновениям насчет “дощек”. Даже и мне он их не давал на дом! Я должен был сидеть у него в ателье, на рю Беем, в Юккле, и там он меня запирал на ключ, и раз я у него просидел в таком заключении двое суток! Когда он пришел, то был крайне удивлен. Он совершенно забыл, что я у него в ателье, и если бы не какая-то бумага, за которой он пришел, он бы и не вернулся домой раньше недели…

Не думаю, что он показывал многим “дощьки”, а если показывал, то бельгийцам, ибо русским не особенно доверял, да они и не интересовались такими вещами…

По натуре он был очень лаконичным, скрытным и недоверчивым. Добиться от него малейших подробностей было невозможно… Обрабатывать “дощьки” сам Изенбек не мог, ибо со славянским языком, а тем более с диалектами славянского языка, не был знаком совсем. Он говорил по-татарски, туркменски и, кажется, еще на одном из среднеазиатских языков. По-русски он говорил плохо, как это ни странно. Недостаток его речи, вероятно, происходил от вечно полупьяного состояния. Будучи весьма пьян, он в то же время был очень вежлив с окружающими.

Ничего он не думал предпринимать с “дощьками”, а тем более их продавать. Родственников, как мне известно, у него не было, а о друзьях он ничего не говорил. Автором их он, конечно, не мог быть. Я сам, разбирая тексты, еле понимаю кое-что в них…»

Итак, Ф. А. Изенбек плохо знал русский язык, славянскими древностями специально не интересовался, все его интересы сосредоточивались на Туркестане, художественной деятельности и… вине. Перед нами — типичный любитель, в руки которого случайно попал ценнейший материал, но не сумевший его использовать и даже понять, какой ценности данные находятся в его руках. Он ревниво оберегал для себя находку, и до науки, общества ему дела было мало. Однако мы бесконечно благодарны ему, что он нашел, сберег дощечки и дал возможность Ю. П. Миролюбову списать текст.

История изучения «дощечек Изенбека»

Первым настоящим исследователем дощечек был Ю. П. Миролюбов, в сущности, ему мы обязаны всем. Если бы не он, дощечки Изенбека были бы потеряны навеки. Он проделал самую трудную черную работу над дощечками и транскрибировал текст их.

Трудно сказать, не имея под руками оригинала, насколько безупречно была проделана работа над перепиской текста дощечек, однако ясно, что основной костяк текста передан верно.

Чрезвычайно жаль, что Ю. П. Миролюбов не смог довести свое дело до конца: условия жизни эмигранта, война, переезд из Бельгии в USA, недоверие вокруг заставили его бросить работу и сделать то, что следовало, — передать все материалы в музей. Здесь их и нашел А. А. Кур и настоял на их опубликовании.

Ю. П. Миролюбов, в отличие от Изенбека, верно оценил значение находки и сделал всё, что было в его силах, — в первую очередь тщательно переписал их текст, и только благодаря ему мы этим текстом обладаем.

Следует отметить, что Ю. П. Миролюбов употреблял термин «дощьки», — очевидно, он вычитал это слово из текста, однако слово это чуждо современному литературному языку и нелегко произносимо, поэтому мы предпочитаем употреблять термин «дощечки» и предлагаем применять его к самим дощечкам.

Текст, переписанный Миролюбовым, мы предлагаем назвать «текстом Миролюбова», всё же сохраненное, как произведение, — «Влесовой книгой», ибо на одной из дощечек мы находим указание: «Влес книгу сю птщемо…» Мы не знаем точно, означает ли «Влес» имя автора или писца, либо книга эта была посвящена Влесу, и это неважно, — указание, что книга эта имеет отношение к Влесу, является вполне достаточным, чтобы употребить название «Влесова книга». Название это определенно, кратко и точно. Таким образом, дощечки с письменами мы будем называть «дощечками Изенбека». Текст письмен, как он сохранен Миролюбовым, — «текстом Миролюбова». Произведение же, как таковое, — «Влесовой книгой».

Вторым исследователем «Влесовой книги» и первым ее публикатором и комментатором является А. А. Кур.

Первая статья его под названием «Дощьки» появилась в январском номере журнала «Жар-Птица», 1954 год (стр. 11–16), издающегося уже 10-й год в Сан-Франциско, в ней он оповестил о сущности находки.

В февральском номере того же журнала появилась вторая статья под тем же названием «Дощьки» (стр. 33–35), в которой А. А. Кур привел уже значительные отрывки.

В августе 1954 года последовала статья «Дощечка Изенбека» (стр. 29–34) с дальнейшим текстом и комментариями.

В декабре 1954 года там же (стр. 33–36) в статье «Дощечки» были опубликованы дальнейшие отрывки текста с соответствующими комментариями.

В январском номере того же журнала за 1955 год была опубликована статья «Дощечки Изенбека» (Религия пращуров-предков) (стр. 21–26), окончание в февральском номере (стр. 23–26 и 32). В этой статье опубликовано было впервые и изображение одной из дощечек.

В дальнейшем последовали другие статьи А. А. Кура там же, в которых он довольно подробно касался материалов из «Влесовой книги».

В настоящее время А. А. Кур интенсивно работает, подготовляя издание всего текста.

К сожалению, работа А. А. Кура отражает собой условия эмигрантской жизни и настоящим требованиям науки с технической стороны не удовлетворяет. Почти все его статьи напечатаны литографским образом, что за настоящее научное издание не считается. Такие издания считаются «на правах рукописи», «in litteris», т. е., в сущности, неопубликованными.

Кроме того, текст напечатан неточно, так, например, текст, разбитый на слова, не совпадает с текстом слитно написанного оригинала, есть выпущенные или измененные буквы, пропущенные слова и т. д. Конечно, подобные тексты не могут удовлетворить научного исследователя, остается только надеяться, что мы сможем в ближайшем будущем иметь «текст Миролюбова» напечатанным точно.

Подлинна ли «Влесова книга»?

Когда открывают какой-нибудь новый исторический источник, всегда появляется вопрос: не подделка ли он? В прошлом подделки встречались. Поэтому сомнение является неотъемлемой частью каждого научного исследования. Вспомним хотя бы знаменитую Краледворскую рукопись, подделанную Ганкой[158].