Цветок Лилии - Мария Вячеславовна Чепало

Олег смотрел на соседа, и в его взгляде смешивались ненависть и благодарность. Они прожигали друг друга. Воевали. Но так было правильно.

— Спасибо.

Олег уже развернулся уходить, как Сергей Александрович кинул ему напоследок:

— Я о ней позабочусь.

Макар стоял в коридоре и ждал, когда его позовут в кабинет. На лавочках сидели бабушки, приросшие к своему месту. Они были здесь каждый день и писали по десять-пятнадцать заявлений. Соседи сверху громко топают. Собачники выгуливают своих питомцев около детской площадки. Кто-то постоянно выкручивает лампочки в подъезде и выключает в электрощетке свет. Причин у них было много.

Он стоял у стены и неосознанно тряс ногой. Из кабинета вышла секретарь. Макар подскочил, пытаясь прочесть на ее лице то, что она хочет сказать. Нет, она молча подошла к кофейному автомату. Макар не сводил с нее глаз. Автомат пищал под ее пальцами, а потом раздалось жужжание. Секретарь скрестила руки на груди и осматривалась по сторонам. Заметив Макара, она только поджала губы. Автомат подал сигнал, девушка забрала свой кофе и, оставив его запах в коридоре, закрыла дверь с той стороны.

Ожидание было невыносимым. Казалось, полицейские не работают, а просто слоняются по коридору создавая впечатление бурной деятельности. Макару хотелось закричать: «Эй! Я здесь! Это я преступник! Задержите меня! Разве вы не хотите повысить раскрываемость, или как там у вас говорят?».

Он стоял в этом длинном коридоре, на него давили стены. Но ни одна душа вокруг не знала, что он явился с повинной. Что он преступник. Наркоторговец. Иногда ему казалось, что он самый ужасный человек на земле, но потом вспоминал о существовании Шахима. Скольких людей он убил? Скольким испортил жизнь? Он точно заслуживает гнить в тюрьме до конца своих дней. У таких как он просто нет ни жалости, ни совести. Они крепко спят по ночам, ведут обычный образ жизни, а потом выходят из дома и безжалостно режут людей на части.

Он слишком увлекся своими мыслями. Его наконец позвали. Он застыл в дверном проеме приемной. Секретарь раздраженно вздохнула.

— Проходите, не задерживайте очередь, пожалуйста.

Какое тебе дело? После этого разговора всем, кто сейчас в очереди, придется перенести свои планы на завтра.

Лейтенант за столом даже не оторвал головы от своих бумажек. Макар сел на стул и уставился на него. Повисло молчание.

— Говорите, — раздраженно гаркнул полицейский. — Старший лейтенант Морозов Павел Романович. С чем пожаловали?

Макар откашлялся. Воздух в легких закончился, а голова шла кругом.

— С повинной.

Голос все же сорвался. Его лицо было такое бледное, казалось, его сейчас вырвет.

Лейтенант в изумлении поднял взгляд.

— Вот как? И что? Проехали на запрещающий знак светофора? Чуть не сбили бабушку на переходе?

— Совершил преступление. Двести двадцать восьмая один.

Небольшая пауза. Лейтенант хотя был и удивлен, но все равно продолжил заполнять свои документы. А когда закончил, отложил все в сторону и стал внимательно слушать.

Макар начал сой рассказ с самого начала, не утаивая ни того, как вышел на этих людей, ни того, когда это произошло. Все подробности были выложены на стол прямо перед полицейским, все как есть. Концентрат боли, позора и сожаления. Он показал шрамы, которые ему оставил Шахим в подтверждение своих слов. Казалось, еще слово и лейтенант рассмеется ему в лицо, не поверит. «Иди домой, мальчик, и не шути так больше», — вот, что он должен был сказать. Но лицо Павла Романовича было непроницаемым, серьезным и сосредоточенным.

Когда рассказ подошел к концу, был составлен протокол, Макар его подписал. Ему зачитали права и объявили, что с этих пор он является подозреваемым, и отпустили.

— В смысле? Я могу идти?

— Да.

— Но… А как же то, что я вам сейчас рассказал?

— Дело будет возбуждено следователем, когда протокол дойдет до него. Им уже будет проводиться проверка в подтверждение данных, которые вы указали. А пока вы свободны.

— До свидания…

Неуверенно.

Будто ему все сошло с рук.

Ни наручников, ни изолятора временного содержания, ни озлобленных полицейских с дубинками. Никто не заламывает руки. Они вообще поняли, в чем он признался?

Макар вышел на крыльцо. Холодный воздух обжег его легкие. Груз, лежавший на его плечах семь лет, растворился. Упал. Исчез. Его больше не было. Ноги сами повели Макара домой. У него осталось одно незавершенное дело. Да, он собирался поступить как последний мудак — бросить девушку на утро во второй раз. Она должна быть подальше от всего этого. Сколько ему светит? Восемь? Больше? Она не будет его ждать и лучше все пресечь на корню. Когда он выйдет, у нее уже должны быть надежные отношения с хорошим человеком. Не с ним.

Была ли сегодняшняя ночь ошибкой для Макара? Да.

Жалел ли он о случившемся? Никогда.

Они встретятся позже, как старые знакомые и не будут чествовать друг к другу ничего кроме ностальгии по прошлому. И так будет правильно.

Когда он уже был на крыльце дома, на телефон пришло сообщение: «Лиля у Шаха».

Телефон разбился о бетонный пол.

22 Все кончено

Кровь пульсировала в ушах. Руки и ноги больно перетянуты кабельными стяжками и прикреплены к стулу. С Денисом сделали то же самое. Его стул был по левую сторону от Лили. Он не закрывал рта, боясь, будто если он замолчит, то его тут же убьют. Он пытался выгородить себя, мол, ни в чем не виноват, и вообще сделает все, что прикажут. Он не понимал, что тем самым только роет себе могилу.

Шахим сунул ему в рот его же перчатку, заклеив для надежности строительным скотчем. Ту