Журнал Наш Современник №9 (2002) - Журнал Наш Современник

Но вот оно и настало — грозное лихолетье. Плачет-убивается княгиня Ярославна на картине Васильева “Плач Ярославны”, она оплакивает не только участь мужа, но и саму Святую Русь приснопамятную. Воздетые к небу руки, глаза, исполненные слезами... Безутешны рыдания княгини о минувшем и безвозвратном на фоне наползающих сумерек. Поразительны, проникновенны краски картины, это осиротевшая душа кричит в бездонную небесную бирюзу. Первое великое горе пронзило юное сердце. Но у Васильева нет мертвого — есть уходящее. Надвинулись из-за горизонта иные времена.

Сменяются героические эпохи. Словно моровое поветрие чумы, пришло на Землю Русскую татаро-монгольское иго. Героизм в творчестве Васильева приобретает женский облик: мудрость и терпение — женские добродетели. Народу надо выстоять в черную годину, чтобы напитаться новых сил от Матери-Земли. Настасья Микулишна, женщина-воительница с одноименной картины Васильева, открывает в творчестве художника плеяду русских женских характеров. Когда мужчины пали в бою или сникли духом, место защитников Отчизны занимает хранительница домашнего очага. В многоликом образе русской женщины — вся соль Земли Русской, тайная суть священной Матери-Земли.

На картине “Авдотья Рязаночка” молодая женщина с простым и открытым лицом изображена предводительницей множества крестьянского люда, который теснится за ее спиной. Но Авдотья Рязаночка отнюдь не воительница-амазонка, как ее героическая предшественница из прошлой эпохи, ее подвиг иного рода. Проникновенная вековая мудрость читается в ее взоре. Когда татарский хан покорял Рязань, он встретил столь ожесточенное сопротивление защитников города, что в отместку повелел всех мирных жителей угнать в полон, в Орду. Среди тех, кому грозило рабство, у Авдотьи Рязаночки были отец, муж и малый брат. Смелая женщина явилась к хану и стала просить у него освободить близких, на что лукавый кочевник предложил ей самой выбрать из троих кого-нибудь одного. Это был бы тяжелый выбор для каждого. Но героиня рассудила вслух, что ее отец уже дал продолжение роду, у них с мужем тоже есть дети, а вот у брата все впереди. И она попросила освободить брата. Пораженный Авдотьиной мудростью, хан повелел отпустить на волю всех рязанцев.

В картине “Горят пожары” в сознании художника пробуждается древний архетип, образ генетической памяти русского народа. Главная опасность для древних русичей исходила от дикой степи, со стороны кочевых орд, для которых грабеж мирных селений был привычным способом существования. И когда кочевники подступали к русским пределам, то вся необъятная степь до горизонта покрывалась огнями их походных костров. Не было для русского человека тех времен зрелища тревожнее, чем эта объятая ночным заревом степь. Именно родовая память навеяла зловещий сюжет картины. Русский орел на полотне зорко смотрит с утеса на огни пожарищ в ночном просторе, знак пришедшей на Русь беды. Кружащее поодаль воронье усиливает этот образ, воронье здесь — галдящее глумливое племя ненавистников, которые злорадствуют всякой новой беде русского народа. Картина символически соединяет два великих нашествия в истории Земли Русской.

Заключительный героический период в творчестве Васильева — это период Великой Отечественной войны. Это было великое нашествие на Русь, пожалуй, величайшее за всю историю, если исключить последние времена. Одна из картин художника так и называется: “Нашествие”. Работа выполнена в черно-серых грозовых тонах. Нескончаемой колонной наступают фашистские солдаты. И, казалось бы, ничто не препятствует нахлынувшим на Русь полчищам. Но в самом живописном образе разлито недоброе молчание, это затишье перед грозой, которая вот-вот разразится. Зловещую тишину нарушает только четкий шаг вражеского войска по пылящей дороге. На самом деле на картине Васильева изображено главное противостояние двух сил — покорившей полмира фашистской орды и Святой Руси, которая смотрит на супостатов с древних фресок. Образ лаконичен, но он исчерпывающе выражает истинный характер противостояния. Когда в 1812 году шедший на Русь Наполеон переходил через Западную Двину, он задрал голову к небесам и крикнул дерзко: “Тебе — небо, мне — земля!” В этих словах заключен подлинный смысл всякого великого нашествия на Землю Русскую. И русский витязь в очередной раз поразил змея, флаг Отечества взвился над поверженным Берлином.

Венчает героическую эпоху Великой Отечественной войны портрет Георгия Константиновича Жукова, маршала-победоносца. Все символично в этом образе. Герой изображен на фоне пылающих городов, лежащих в руинах, он попирает фашистские штандарты с орлами и паучьими свастиками. Лучезарный образ маршала сродни герою картины “Прощание славянки”, — тот же победный взор, то же вдохновенное мужество в чертах и самой осанке Жукова. Предводительствуемое маршалом воинство спускается с грозовых небес. Это русский эпический герой из новой истории, современный Георгий Победоносец, раздавивший оплот нового варварства.

* * *

Женские образы на картинах Васильева практически всегда идеальны: жизнь художника целомудренна, весь путь его посвящен единственно творчеству. Творчество — вот подлинное богослужение для Васильева, иного он не знал. И женщина в его произведениях — воплощение прекрасного идеала.

На картине “Жница” крестьянская девушка, утомленная дневной страдой, устало обняла березку. Несказанная гармония мира веет здесь, чувство, безвозвратно утраченное современным человеком. Фигура жницы, березка, золотое ржаное поле, небо и месяц за горой, — на всем этом лежит печать умиротворения и покоя. Молодая крестьянка на полотне — такая же часть мироздания, как и березка. Ничто не нарушает предвечной гармонии, где Небо и Земля покоятся в согласии.

Образ на картине “Гадание” внешне схож с девушкой у морозного окна в “Ожидании”, но это лишь внешнее сходство. Если “Ожидание” исполнено высокого символизма, то “Гадание” изображает молодую крестьянку, гадающую на Святки в надежде увидеть своего суженого. Крестик в руках и свеча здесь — принадлежность гадательного обряда. Это очень эмоциональный образ, быть может, самый насыщенный чувствами во всем творчестве Васильева. Свеча, своего рода талисман художника, разрывает здесь тьму грядущей неизвестности. Эта гадательная мимотекущая неопределенность сродни изменчивой женской душе, поэтому всякая женщина — прирожденная гадательница. Отсвет свечи и радость узнавания озаряют лицо крестьянки. Судя по всему, суженый явился ей.

Образ своей юношеской любви Васильев запечатлел в портрете Лены Асеевой, которая была подругой его сестры Людмилы. Любовь оказалась неразделенной, горькое объяснение причинило художнику немало сердечных мук. Константин очень тяжело переживал разрыв. “Портрет Лены Асеевой” выполнен словно бы сквозь туманную дымку прожитых лет, минувших со времени расставания. И, обращаясь мысленно взором к ушедшей юности, художник изображает любимую рядом с собакой, которая здесь — символ верности. Да и сам портрет есть по сути признание автора в верности твоему юношескому чувству.

Первым духовным другом художника была его родная сестра Людмила. Девушка рано умерла, и Васильев посвятил ее памяти два портрета — карандашный рисунок и большую живописную работу, на которой Людмила изображена во весь рост. С карандашного портрета смотрит с грустной полуулыбкой юная красивая девушка, в глазах которой читается понимание своей трагической участи. Это очень теплый и трогательный образ безвременно ушедшей юности. На большом живописном портрете изображена молодая цветущая женщина, гуляющая с собакой по залитому солнцем лесу. Загадка, содержащаяся в этой картине, позволяет заглянуть во внутренний мир души художника. Дело в том, что Людмила умерла в семнадцать лет, а на полотне она выглядит так, как могла бы выглядеть двадцатипятилетней. Это говорит о том, что образ любимой сестры не оставлял Васильева, там, в глубине его внутреннего существа, девушка жила по-прежнему и продолжала взрослеть вместе с братом-художником. Это в очередной раз подтверждает: для художника нет смерти. Такова тайна портрета, исполненного настоящим художником.

Существует четыре автопортрета Константина Васильева, выполненные в разную пору его жизни, и каждая из работ — это своеобразная исповедь художника, а равно его взгляд в зеркало собственной души. Любопытно сопоставить эту авторефлексию Васильева разных лет. Самопознание художника поразительно. “Познай самого себя”, — эту древняя философская максима, начертанная над входом в древнегреческое святилище Дельфийского оракула, была жизненным девизом художника, начиная с отрочества.

С первого карандашного автопортрета, сделанного пятнадцатилетним художником (1957), глядит застенчиво еще не утвержденный в своем творческом призвании мальчик, мечтательный и замкнутый в  мире фантастических образов. Это пора ученичества, юный живописец осваивает грамоту живописного ремесла в художественной школе при Суриковском институте. Именно в те годы в художнике закладываются основы для дальнейшего творческого пути; он жадно впитывает все необходимое для духовного роста, читает, слушает музыку, обретая необходимую духовную основу, которая позволит ему затем подняться к вершинам.