Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

Дагнан медленно кивнула. Его план логичен, и хотя она видела, что он в ярости, это была сдержанная ярость. Она не могла понять, почему намерения Аврелиана так непоколебимы. Почему он так пламенно желает, чтобы Марк женился на его племяннице? Несомненно, в Риме есть и другие молодые мужчины, которых можно заставить согласиться на это или в конце концов подкупить. Почему же именно Марк?

Она снова задумалась об этом два дня спустя, после того, как ее старший сын женился на Кариесе. Из-за болезни ее мужа Церемония проходила в его спальне. На короткое время Луций Александр снова продемонстрировал ту силу и очарование, которые когда-то были свойственны ему. Казалось, он собрал все свои силы ради этого последнего представления. Он сердечно приветствовал императора и сделал комплимент невесте.

Невеста! Дагиан пристально смотрела на племянницу Аврелиана и дивилась: неужели женщина может быть столь совершенной? Кариеса была девушкой среднего роста, с овальным лицом и Двумя восхитительными ямочками по обе стороны свежего, как бутон розы, рта. Ее кожа была молочно-белой, а щеки — слегка розоватыми. Черты ее лица были необыкновенно утонченными для Девушки крестьянского происхождения. Ее маленький носик был прямым, а круглые черные глаза окаймлены густыми, длинными золотистыми ресницами. Лоб у нее был не так высок, как можно было бы пожелать, зато маленький квадратный подбородок был также украшен ямочкой. Ее прелестную головку венчали легкие, как пух, волосы цвета золота, к которому женщины Рима так отчаянно стремились, приобретая парики.

У Кариссы были узкие кисти и ступни и тонкая, как тростник, талия, стройные бедра и упругие, высокие юные груди. Она двигалась с необычайной грацией, а манеры у нее оказались превосходными. Голос звучал нежно и чисто, и она считалась с мнением своего дяди и своей тети Ульпии. В качестве свадебных цветов она выбрала белый и серебристый, и они восхитительно шли к ней.

Марк взглянул на девушку с очевидным отвращением. Привели прорицателей, и они заявили, что предзнаменования в высшей степени благоприятны. Дагиан спрятала улыбку. Даже если бы они, открыв внутренности ягненка, обнаружили бы, что он наполнен извивающимися змеями, они все равно нашли бы это благоприятным для этого брака. Церемония закончилась быстро.

На последовавшем затем празднике император и императрица очень веселились. Они и их друзья ели и пили вволю. Невеста оживленно болтала с гостями. Однако она ни разу не заговорила со своим мужем, а он — с ней.

Об остальных свадебных обычаях все забыли, и Марк был рад этому. Ведь эта свадьба — настоящая пародия на то, чему его учили. Зенобия! В своем страдании он чуть было не выкрикнул ее имя во весь голос, и Дагиан, увидев, как судорога исказила лицо сына, потянулась и сжала его руку.

Наконец император и его жена поднялись, а жених с невестой проводили их до дверей, пожелав спокойной ночи. Ульпия Северина пролила слезы матроны, целуя прекрасную девушку, которую она вырастила.

— Будь счастлива, дорогое дитя, — прошептала она. Кариеса с девически скромным вздохом заверила свою тетю, что она будет счастлива. Император посмотрел Марку прямо в лицо и сказал так, чтобы все слышали:

— Я знаю, ты сделаешь мою племянницу счастливой, Марк Александр.

Марк широко улыбнулся.

— Можете не сомневаться, цезарь, я позабочусь о том, чтобы Кариеса получила все, чего она заслуживает, — ответил он.

Император с императрицей уехали, а вместе с ними и все остальные гости. Обернувшись, Марк посмотрел на красивую девушку, которая стала его женой.

— Сегодня ночью мы будем спать в атрии. Я вижу, брачное ложе уже здесь, — сказал он.

— Прекрасно! — холодно ответила она и, подойдя к ложу, сбросила сандалии. — Ты хочешь, чтобы я обнажилась?

— Я вообще не хочу тебя. Кариеса. Ты, несомненно, знаешь, что меня принудили к этому браку и что я помолвлен с другой женщиной.

— Меня не волнует, будешь ты спать со мной или нет. Ребенок появится в любом случае, — ответила она.

— Что?!

Он почувствовал, как кровь застучала у него в голове.

— Я беременна, — сказала она. — Ребенок родится через четыре месяца.

Легкая улыбка заиграла в углах ее рта.

— Ты, разумеется, не думаешь, что я хотела выйти замуж именно за тебя?

И она засмеялась своим раздражающим звенящим смехом.

— Чьего же незаконного ребенка ты носишь? Почему ты не могла выйти за него замуж? Или, может быть, он уже женат?

— Да, женат. К несчастью, он не мог развестись со своей скучной женой и жениться на мне, потому что дяде запрещено жениться на своей племяннице. Мой ребенок должен был бы стать следующим императором Рима после Аврелиана, его отца, но это невозможно. Поэтому необходимо, чтобы моим мужем стал самый благородный из патрициев, чтобы дать имя моему ребенку. В конце концов Аврелиан сделает нашего ребенка своим наследником, ведь он обещал мне это.

— Это ничего не стоящее обещание, — ответил Марк. — Если нам повезет, Аврелиан будет императором еще несколько лет, но в конце концов один из его помешавшихся на власти полководцев убьет его и провозгласит августом самого себя.

— Конечно, это возможно, — холодно ответила она. — Вот, почему этого ребенка будут считать представителем семейства Александров. Он будет в безопасности, если его настоящему отцу суждено умереть прежде, чем он станет достаточно взрослым, чтобы взять власть в империи. Мой ребенок должен вырасти.

— Я только что приехал, Кариеса, никто не поверит, что этот ребенок мой.

— Это не имеет значения. Теперь ты мой муж, а значит, мой ребенок по закону станет твоим, он будет наследником этой доброй старой патрицианской семьи! У тебя никогда не родится собственный ребенок, Марк Александр, потому что я никогда не стану твоей! Никогда! Ничто не должно подвергать опасности то м сто, которое должен занять в жизни мой ребенок!

Он влепил ей пощечину. Красный отпечаток длинных пальцев пересек ее гладкую белую щеку. Кариеса пронзительно вскрикнула от возмущения, и ее высокий голос снова и снова звенел по всему дому, пока наконец в комнату не вбежали Дагиан, Аул, Луция, Эвзебия и многочисленные рабы с широко раскрытыми от удивления глазами.

Кариеса, туника которой внезапно оказалась разорванной на плече, бросилась в объятия изумленной Дагиан, неистово рыдая.

— Ох, мама Дагиан, он пытался сделать со мной… сделать со м-м-мной… Это так глупо и неестественно! Совсем не то, чего, по словам моей дорогой тети Ульпии, от меня могли ожидать а мою первую брачную ночь!

И она снова принялась всхлипывать, несколько раз икнув для большего эффекта.

— Назад по своим комнатам, вы все! — приказал старый Кастор, мажордом Александров, пытаясь загнать рабов, чтобы они не стали свидетелями того, что было, очевидно, семейной ссорой.