Принц приказывает - Андрэ Нортон

«Вот где приключения доконали тебя; мог спасти королевство, а потерял лучшего друга», — причитал Майкл Карл по дороге к себе. А потом задумался, каков же этот Ульрих Карл, и пожалел, что не познакомился с двоюродным братом. Куртка его лежала на стуле.

Когда юноша взял её, что-то зашуршало во внутреннем кармане. Сунув туда пальцы, он нащупал листок бумаги. Это был набросок, который сделал американец, портрет самого Майкла Карла в рыцарских доспехах. Эриксон со смехом уверял своего гостя, что тот очень похож на одного из крестоносцев Карлоффых и, чтобы доказать это, нарисовал рыцаря с лицом Майкла Карла над латами. Юноша тщательно сложил рисунок и снова его спрятал.

— Майкл Карл!

Принц вздрогнул. У двери стоял американец, высокий и стройный.

— Куда вы собираетесь?

Майкл Карл пожал плечами.

— Конечно, в Америку. Я приехал оттуда.

— Почему вы не взяли деньги?

— Знаете ли, я не привык, чтобы мне платили, лишь бы я поскорее убрался оттуда, где меня не ждут.

— Вы верите в это?

Майкл Карл не ответил. Он хотел бы, чтобы американец отошел от двери и дал ему возможность выйти.

— Вы сами знаете, что не верите в это, — на этот раз прозвучал не вопрос, но утверждение.

Майкл Карл отказывался смотреть на хозяина. Он повернулся и смотрел в окно на купол кафедрального собора.

— Вы знаете, что вы мне нужны, но не против вашей воли. Я с самого начала отгадал ваше имя и звание, но вы мне не доверились, а у меня дьявольский характер. Внизу я говорил не всерьёз. Вы нам очень нужны.

Майкл Карл отказывался верить. Ведь он скрыл находку потайного хода.

Словно читая его мысли, американец продолжил:

— Когда вы открыли ход и подслушали, что говорилось на совете, это было лучшее, что могло быть сделано для нашего дела. Останетесь? Мы мало что можем предложить, — американец коротко рассмеялся, — да и вообще всё может окончиться повязкой на глазах перед расстрелом, но то, что будет забавно до самого конца, обещаю. Думаю, не стоит впутывать вас в это…

Майкл Карл повернулся к нему.

— Конечно, я остаюсь. Я с самого начала был с вами и наслаждался каждой минутой, хотя и сам не понимал этого. Кстати, — добавил он оживлённо, — на самом деле я умею подчиняться приказам.

Американец рассмеялся.

— Поверю в это чудо, только когда увижу своими глазами. А теперь спускайтесь вниз и присоединяйтесь к нам. Герцог очень заинтересовался вами. И мы ждём ещё одного господина. Герра Лукранца.

— А, газетчик, — кивнул Майкл Карл.

Американец удивлённо посмотрел на него.

— Да есть ли хоть что-нибудь, чего вы не знаете? — спросил он.

Майкл Карл кивнул.

— Где Ульрих Карл?

— Мы и сами хотели бы знать это, — ответил Эриксон, когда они спускались по лестнице. — Люди Совета не добрались до него. Они, кажется, винят в этом Оборотня. Они даже удивляются тому, — американец заговорил медленно, подчеркивая каждое слово, — что сам Оборотень появился через месяц после исчезновения принца.

— Но Оборотень лично говорил мне… — начал Майкл Карл.

— Что? Что Ульрих Карл был убит в какой-то стычке? Если я правильно помню ваш рассказ, он только намекнул на это. Очень похоже, что Оборотню нужен мёртвый Ульрих Карл так же сильно, как нам он нужен живой.

— Совершенно верно, — герцог стоял у огня, ожидая их. — Оборотню нужно, чтобы принца считали мёртвым. Говорит ли это что-то вашему высочеству?

У Майкла Карла появилась мысль, но ему самому она показалась нелепой.

— Может быть… — нерешительно начал он, — может быть, существует какая-то связь между Оборотнем и принцем.

Герцог Иоганн улыбнулся, а американец рассмеялся.

— Вы догадались о том, о чём Иоганн не догадывался месяцами. Либо Оборотень сам — Ульрих Карл, либо кто-то очень близкий к нему. Месяц назад он впервые связался с нами. Эти загадочные зелёные письма от него, — объяснил американец.

— Вы сказали, что Кафнер и Лаупт хотят на неделю удалить меня из Рейна? — спросил герцог.

Майкл Карл кивнул.

— Я уеду — у всех на виду, так что все смогут быть свидетелями моего отъезда. Можете выделить мне койку и место за столом на неделю? — повернулся он к американцу.

— С радостью, — ответил Эриксон. — Можете бесплатно попользоваться и потайным ходом.

Герцог лениво поднялся.

— Слишком заманчиво, чтобы отказаться. Я согласен. Завтра вскоре после наступления ночи ждите загадочного посетителя. А теперь я должен удалиться. Когда придёт Лукранц, передайте ему, что документы, касающиеся последних действий Кобенца, ждут в обычном месте. Я рад, — он улыбнулся Майклу Карлу, — что ваше высочество удалось уговорить присоединиться к нам. А теперь, господа, доброй ночи. Если завтра часов в девять утра выглянете, увидите мой отъезд в горы. Уверяю вас, на это стоит посмотреть.

— Мы спрячемся за занавесами в гостиной, — ответил Эриксон.

Герцог рассмеялся и вышел.

— Это мозг партии роялистов Рейна, — заметил американец. — Последние девять месяцев он ведёт труднейшую двойную игру. Не было ни одной минуты днём и ночью, чтобы он не был готов почувствовать удар кинжала в спину. Однако, если его послушать, можно подумать, что это очень забавное и увлекательное занятие.

— Он мне нравится, — импульсивно выпалил Майкл Карл.

Эриксон кивнул.

— Сегодня вечером вы видели недостойных людей. Совет, за исключением Иоганна и Лукранца, — сборище самых отъявленных мошенников в стране.

Обердамн — ни на что не пригодный человек; он использует своё положение, чтобы обогатиться, и боится собственной тени. Кафнер стремится к власти. Он был бы счастлив стать премьер-министром при короле-марионетке. Лаупт — просто кровожадный волк, он самый отвратительный в банде.

Архиепископ очень стар, и я думаю, он не понимает, что происходит в стране. А Кобенц — тот настоящий паук; он много времени проводит на своих шахтах Лаубкранца, но мне не хочется говорить, как он там обращается с рабами-рабочими. Дворяне не хотят иметь с ним дело, за исключением нескольких незначительных людишек его толка. Конечно, его цель — трон. В нём течёт кровь Карлоффых. И он опасен, как загнанная крыса, потому что никогда не дерётся в открытую. Его врагов находят на тёмной улице с кинжалом в спине, или же они просто исчезают.

Майкл Карл вспомнил кое-что — обвинение, которое швырнул ему в лицо Оборотень.

— Имеет ли Кобенц отношение к зданию, которое называют Львиной башней? — спросил он.

Американец вскочил и прошелся по комнате. Когда он повернулся, чтобы ответить, голос его прозвучал странно глухо.