Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

В дверь постучали, и чародейка поспешно встала, чтобы открыть стоявшему у порога Сиунтио.

— Доброго вам дня, — с поклоном произнес волшебник. — Внизу ждет карета, которая отвезет нас в княжеский дворец. Ильмаринен отправится с нами, если он только не затащил в чулан девицу-разносчицу, когда я выпустил его из виду.

— Магистр Сиунтио! — сурово воскликнула Пекка. — Совершенно не следовало заезжать за мной по дороге во дворец. Я добралась бы и сама. Я намеревалась добраться сама!

— Я хотел, чтобы мы втроем предстали перед семью князями, — ответил старый чародей-теоретик. — Князь Йоройнен, как мне известно, сообщает совластителям о том, как продвигаются наши исследования — если продвигаются. Если мы вместе выступим с предупреждением, Cемеро скорее прислушаются к нашему голосу.

— Вы мне льстите, — отмахнулась Пекка.

Сиунтио непривычно серьезно покачал головой. Смущенная чародейка отвернулась, чтобы вытащить из шкафа в прихожей тяжелую шерстяную накидку.

— Пойдемте, — бросила она нарочито сурово, пытаясь скрыть волнение.

Когда они спустились в вестибюдь, оказалось, что Сиунтио не шутил — Ильмаринен деятельно охмурял симпатичную девицу наружности вполне куусаманской — раскосые глаза, смуглая кожа, высокие скулы, — если не считать по-лагоански рыжих кудрей. Уже присоединившись к старому магистру и Пекке, ученый отправил девушке воздушный поцелуй.

— Проверял, не сетубальская ли она шпионка, — беспечно заметил он.

— О да, — отозвался Сиунтио. — Засланная к нам исключительно для глубокого проникновения.

Ильмаринен кивнул было, но смешок Пекки подсказал ему, что в словах магистра таилось не одно значение. Он окинул Сиунтио мрачным взглядом.

— Думаешь, у тебя чувство юмора прорезалось? — буркнул он. — Так это старческий маразм начинается, вот что.

— Если бы, — пробормотал старик. — Это был бы повод вести нормальную жизнь… а не орать за обеденным столом, точно меня на дыбу вздернули, как случилось пару дней назад. Я перепугал всю таверну, но сам перепугался куда больше.

Ильмаринен скривился.

— Да, паршиво было.

Пекка молча кивнула. Память о той минуте останется с нею до конца дней.

— Нам нужно поторопиться, — промолвил Ильмаринен со вздохом. — Девочка подождет… А наша встреча — нет.

Морозный ветер ударил Пекке в лицо, когда чародеи покинули уютный вестибюль «Княжества». На тротуарах и мостовых Илихармы лежал черный от сажи подтаявший снег. Ее родной Каяни находился южнее хребта Ваатоярви, и зимние бури, налетавшие с Земли обитателей льдов, обрушивались на город всей мощью. Там снега не тают до самой весны.

Цокали по булыжнику копыта. Карета везла троих чародеев в княжеский дворец. Тот стоял на холме над городом: закладывали его как крепость за много лет до того, как древние кауниане впервые пересекли Валмиерский пролив к западу от здешних мест. В подвалах под ныне венчавшими холм великолепными зданиями по сию поры велись раскопки, и результаты их иной раз поражали историков.

— Что за человек князь Рустолайнен? — поинтересовалась Пекка. — Мы в южных краях немного о нем слышали.

— А он не из тех, кто полагает, будто делам князя Илихармы место в газетах, — ответил Сиунтио, на что Ильмаринен кивнул. — Солидный мужчина. И неглупый.

— Не такой предусмотрительный, как Йоройнен, — добавил Ильмаринен. — Он видит то, что есть, а не то, что может быть. Но Сиунтио прав — солидный мужчина.

Семь князей Куусамо не придерживались жесткого этикета, как властители Дерлавайского континента и, если уж на то пошло, лагоанский король Витор. Гофмейстер, проводивший чародеев в палату для аудиенций, объявил об их появлении столь же буднично, как если бы те явились на встречу с семью богатыми торговцами. Одевались князья тоже на купеческий манер, без пустой роскоши. Пекка опустилась на одно колено, Ильмаринен и Сиунтио низко поклонились.

— Сегодня обойдемся без лишних формальностей, — объявил князь Йоройнен.

Он окинул взглядом стол, за которым восседали Семеро. Возражений не последовало.

Князь Рустолайнен сидел в центре: в конце концов, собрание проходило у него в замке. Впрочем, он мог бы сесть и с краю и все равно остался бы самым могуществнным из Семерых, поскольку столица находилась у него во владении. Князь милостиво кивнул Сиунтио.

— Достопочтенный магистр, вы убедили меня собрать моих совластителей. Я объяснил им суть дела как мог, но я не чародей. Повторите те разъяснения, что дали мне.

— Полагаю, чародеи в их владениях уже рассказали о случившемся своим князьям, — заметил Сиунтио. Некоторые из Семерых кивнули. — В любом случае, — продолжил магистр, — дело это касается уже не тонкостей чародейства, а вопросов добра и зла. В своей борьбе с Ункерлантом альгарвейцы опустились до убийства.

— Война и есть убийство, — заметил Рустолайнен.

Сиунтио покачал головой.

— Это вы сказали мне и в прошлый раз, ваше высочество. Я ответил тогда, и повторю теперь: война — это кровопролитие. Противники имеют возможность побороться друг с другом. Альгарвейцы согнали в лагеря беззащитных людей и убили их ради колдовской силы, которую приносит кровавая жертва, — а силу обратили против войск конунга Свеммеля. Теперь они наступают там, где прежде были остановлены.

— Насколько сильны заклятия, которые можно наложить подобным способом? — поинтересовался князь Парайнен, чьи владения лежали на дальнем востоке, по другую сторону Ботнического океана от дьёндьёшских берегов.

— А сколько пленных кауниан готовы они расстрелять? — резко ответил Сиунтио. — Чем больше крови, тем сильней чары.

— Убивать стало легче, чем в древние времена, — добавил Ильмаринен. — Уже не надо стоять над каждым пленником с мечом или топором — можно одного за другим пронзать огненными лучами жезлов. О, чудеса прогресса! — ухмыльнулся он желчно и сурово.

— Насколько велика мощь альгарвейского чародейства в сравнении с новыми заклятиями, над которыми работаете вы трое и некоторые ваши коллеги? — спросил князь Йоройнен.

К изумлению Пекки, и Сиунтио, и ехидный Ильмаринен обернулись к ней.

— Вашк высочество, дрова не могут гореть жарче, чем уголь. Наши изыскания — это уголь или нечто жарче любых углей. Но большой костер из дров может дать больше жара, чем один маленький уголек. Альгарвейцы разожгли самый большой пожар в истории — и дым его скверно пахнет.

— Хороший образ, — пробормотал про себя Сиунтио, и Пекка благодарно улыбнулась.

— Вчера мы призвали альгарвейского посла в Куусамо, — промолвил Рустолайнен, и остальные шестеро кивнули разом. — Он отрицает, что его держава совершила подобное преступление, и уверяет, будто сию ложь пустили враги короля Мезенцио. Что скажете на это?