Изгнанник вечности, полная версия - Сергей Гомонов

Человек поднялся и побежал обратно, к комплексу Теснауто.

С громким треском лопнуло стекло купола павильона. Медленно, как в воде, потолок соседней секции валился вниз. Просел и в клубах пыли рухнул ассендо вместе с искореженной лестницей.

И всю свою волну Сетен вслед за Паскомом устремил в потолок, на ходу преображая ее в щит, способный какое-то время удерживать лопнувший купол. Кулаптр же тем временем вогнал всю энергию в то, чтобы преобразить молекулярную структуру вещества, из которого состояли перекрытия и сам купол, в летучие соединения, не продавливающие временные силовые «подпорки». Это ненадолго, но пока лопнувший купол висит в воздухе на подушке из щита Сетена, люди успеют выбежать на улицу.

— Гвардейцы! — послышался голос кулаптра. — Всех в спешном порядке вывести из павильона!

В соседнем зале звенели осколки битого стекла, шипела и трещала проводка, рассыпаясь пучками голубоватых искр. Волк исчез, Ал вскочил на ноги. К ним на подмогу прибежали Дрэян и Кронрэй. Созидатель, и сам недавно ворочавший глыбы для этой постройки, теперь в ужасе выставил весь остаточный запас своих сил, чтобы удержать обвал.

Сетен увидел, как, оглянувшись на него, выходит из павильона Ормона. Его обожгло нестерпимой болью. Ее болью. Его болью. Он не знал, чьей, но понимал, что хоть они, кажется, и не попутчики, без нее ему сейчас не выстоять, и все, кто остался внутри, обречены на гибель. «Ну и пусть, — как бы не от себя, а от кого-то постороннего, из чужого мира, внутренне проговорил Тессетен. — Только Учителя жаль и мальчишку этого дерзкого»…

— Уходите вместе с остальными, Учитель, — бросил он через плечо, продолжая выдавливать из себя остатки энергии на поддержку «щита» и левитационного посыла Кронрэя.

Паском сделал вид, будто не слышит.

Купол опять заскрежетал.

— Не держи зла, братец, если что, — сказал Ал, который не умел ничего, но все же остался рядом с Учителем и другом.

— Дурак! — рявкнул в ответ Тессетен. — Вали отсюда!

Вместе с выбежавшими на воздух людьми Ормона обернулась. Напоследок Паском успел сделать знак, и она поняла его веление. Но зачем нужно было, чтобы она делала это снаружи? Внутри, рядом с ними, было бы проще. Кроме того, там никто бы не охал и не паниковал, как сейчас это делает придурочная мамаша Танрэй.

Ормона сжалась в пружину и выкинула львиную долю сил в купол, на несколько секунд переиначивая содеянный Паскомом воздух, который уже стал возвращаться в исходное качество, и превращая его в огненный вихрь над головами оставшихся. Кулаптр что-то крикнул своим спутникам там, за стеклом, и взмахнул рукой. Все они кинулись к выходу. Щита и огненного смерча хватило на полторы минуты, затем материал вернулся в прежнее состояние. Стекло обрушилось внутрь павильона. Ормона с ужасом ощутила, что лишилась почти всех сил, и та малость, которая осталась, ничего не решит, случись вдруг что-то еще.

Ал посмотрел на нее с отвращением, а она выдавила в ответ гордую и невозмутимую — словом, свою обычную — улыбочку. Не думай, баловень судьбы, это все не ради тебя. Твои звезды еще долго будут целовать тебя — радуйся!

Она не перестала улыбаться, даже увидев, как муж, которого только что чудом миновала верная погибель (очередная верная!), ни о чем не раздумывая, кинулся к обломкам ассендо, где плотной завесой в воздухе застыла мельчайшая пыль.

— Сетен, ты куда?! — крикнул Ал ему вслед.

Счастливчик даже и не вспомнил о своей женушке! Потрясающе! Да и то верно: о ней есть кому позаботиться. Ормоне хотелось сейчас закричать, обрушить все остальные постройки комплекса, убить всех, кто сейчас тоже видит, как ее муж носится по обломкам и ищет чужую жену, которой там, ко всему прочему, давно нет.

С каркаса ассендо сорвалась последняя плита. Ормона хрипло вскрикнула. Вот оно и случилось! А в ней самой осталось так мало жизни… Ах, если бы она сдуру не расщедрилась на излишне длительную подмогу Паскому — они успели бы выскочить и за полминуты огненного смерча… И теперь она смогла только слегка изменить траекторию падения — остановить плиту полностью было невозможно.

Каменная глыба подпрыгнула от ее удара, завалилась на какой-то обломок, а тот, сдвинутый ею, наехал на Тессетена. От боли тот потерял сознание, и за миг до него замертво осела на землю испитая до капли Ормона. Кроме невесть откуда прибежавшего Ната, ее никто не заметил. Волк подполз к ней, привалился боком к бедру неподвижной женщины, чтобы согреть, и стал лизать ледяные руки.

Гвардейцы Саткрона на девять голосов утверждали, будто видели атме Танрэй убегающей прочь от комплекса. Паском бинтовал переломанные ноги Тессетена. Одна была повреждена незначительно, а при виде второй кулаптр нахмурился и что-то пробормотал. Раненый так и не пришел в себя.

Не глядя на подошедшую к ним Ормону, которую каким-то волшебством смог вернуть к жизни чудной волк, Дрэян приказал подать машины, чтобы отвезти людей в город.

И тут показалась Танрэй — невменяемая, в мокром, окровавленном на груди платье, с широко раскрытыми от ужаса глазами. Ал и ее родители бросились навстречу. Будто не видя их, она заскочила в машину, что увозила Тессетена и Паскома в кулапторий.

Ормона опустила глаза и посмотрела на стоявшего у ее ноги Ната.

Нат поднял глаза и посмотрел на бледную, как покойница, Ормону.

— Не обижайся, пес, если когда-нибудь я придушу твою подопечную.

Волк широко зевнул и улыбнулся.

Паском вернулся домой глубокой ночью и потер глаза, увидев у ворот в цветник Ормону, которая прикорнула в траве, прямо на плече у волка. Нат тоже дремал, но, учуяв кулаптра первым, поднял голову.

— Вы что здесь делаете? — удивился кулаптр, отпирая замок и разглядывая поднимавшуюся на ноги Ормону.

— Его, — ответила она хрипловатым голосом, небрежно мотнув головой в сторону пса, — надо заштопать. А я хотела бы получить от вас несколько внятных объяснений.

— Тебя совершенно не интересует самочувствие твоего мужа?

— Там было кому интересоваться его самочувствием, — холодно отрезала Ормона, пропуская вперед хромающего Ната и входя сама, а потом повернулась, поджидая, пока вошедший последним хозяин запрет ворота. — Ну и как он? — ей удалось выдержать паузу до того, как она окончательно сломалась в своем упрямстве.

Паском неодобрительно покачал головой:

— Что же мне делать с твоим безумием, девочка? Почему ты не идешь прямой дорогой, зная, что она существует?

— Вы ответите? — она вздернула бровь.

— Он плохо.