Вся ночь впереди - Тереза Вейр

– Ты все переиначиваешь, – сказала она ему. – Пытаешься представить все так, будто это ты оказался жертвой. Но это неправда. Жертвой была я. Я!

– Жертвой?!

Остин смотрел на нее с недоумением.

– Не могу поверить, что ты такое сказала. Я всегда хотел, чтобы ты со мной поговорила, открыла мне свою душу. Но уж лучше бы все оставалось, как прежде. Черт, я никак не ожидал, что ты так меня ненавидишь.

– Ты неправильно меня понял. В моем сердце нет к тебе ненависти.

Остин саркастически усмехнулся.

– Как же ты назовешь то чувство, которое ко мне питаешь? Неприязнью или, того хуже, – отвращением?

Молли никогда не понимала, почему он остановил свой выбор на ней. Хотя, когда они поженились, особенно над этим не задумывалась. Внутри у нее была выжженная пустыня. Умер Джей, и ее собственная жизнь представлялась ей лишенной всякого смысла. Но тут на ее горизонте появился Остин и взял ее судьбу в свои руки.

Он сделал все, чтобы вернуть ее к жизни. Вывел из депрессии, заставил нормально питаться и ходить к врачу. Наконец, вернул ей чувство защищенности.

Уже много позже, когда их семейная жизнь начала рушиться, Молли внушила себе, что Остин женился на ней только потому, что она была тем самым человеком, которого он мог контролировать. Схема известная: он отдает команды, она – подчиняется. Все очень просто.

– Ты причинила мне боль, Молли.

Его слова ранили ее. Она в жизни никому не причинила зла, во всяком случае, намеренно. И мысль о том, что такое возможно, была ей нестерпима. Да как он смеет ее в этом обвинять?

– Это ты причинил мне боль! – крикнула она.

– Я, честно говоря, слабо верил в то, что ты со мной останешься. Но теперь с каждой минутой все больше убеждаюсь, что другого выхода нет и ты должна уехать. Уж слишком ты держишься за прошлое и никогда от воспоминаний о своем умершем возлюбленном не откажешься.

– Джей меня любил!

– Джей умер. А ты на протяжении двадцати лет наказываешь меня за его смерть.

Опять он все перекрутил и переиначил, как это ему свойственно. Белое он выкрасил черным – и наоборот.

– Я ни в чем не виновата!

Казалось, у нее в груди открылась какая-то плотина и все, накопившееся в ее душе за долгие годы, бурным потоком хлынуло наружу. Все ее страхи, сомнения, боль…

– Ты пытаешься выставить меня каким-то бессердечным чудовищем!

Она не такая! Она всегда заботилась о людях, любила их, вела себя по отношению к ним честно. Это ее обманывали, обводили вокруг пальца, ставили на место. И Остин не был в этом смысле исключением. Он лицемерно сочувствовал ей, помогал наконец, он на ней женился – и все для того, чтобы превратить ее в жалкое, бессловесное существо, безропотно исполняющее его приказы.

– Из нас двоих дурной человек – ты! – выкрикнула она.

Молли была ужасно огорчена тем, что произошло. Да что там огорчена – потрясена!

– По-твоему, значит, я – злодей?

Он был страшно на нее зол, и его руки, которые еще совсем недавно ласкали ее тело, сами собой сжимались в кулаки.

Остин в свое время показал ей, что значит гнев мужчины. До него на нее никто не повышал голоса. Сэмми, к примеру, был неизменно доброжелательно к ней настроен и все время с ней шутил. Джей тоже вечно смеялся и был, в общем, добродушным и ласковым парнем.

Но Остин… Остин всегда был человеком мрачным.

С грозным видом он сделал шаг в ее сторону.

Ей оставалось одно: бежать. Если ей удастся усыпить его бдительность и проскользнуть между ним и холодильником, то…

Она бросилась в спасительное пространство, но Остин словно дожидался этого момента. Молниеносно среагировав, он перекрыл Молли дорогу к отступлению и, навалившись на нее всей тяжестью своего тела, придавил к холодильнику.

– Ты что же, собираешься меня ударить? – закричала она ему прямо в лицо. – Это что-то новенькое. Решил перейти от словесных оскорблений к физическим? Или, быть может, ты собираешься меня изнасиловать? Сорвать с меня одежду и овладеть мной против моей воли? Ну, это уже было…

Остин побледнел.

Это была заведомая ложь, и Молли об этом знала. То, что он с ней проделывал, назвать изнасилованием было никак нельзя. Хотя бы по той причине, что она сама ему это позволяла. Просто она хотела сделать ему больно, отплатить за те душевные страдания, которые причиняли ей его слова. Ну и кроме того, она была сильно напугана.

Его хватка сразу же ослабла.

Она продолжала нападать на него, не желая и не умея остановиться.

– Ты никогда меня не любил! Тебе просто нравилась власть надо мной. Изо дня в день ты разрушал мою личность, низводил меня до уровня жалкого, подчиненного существа. Тебе нравилось надо мной насмехаться, особенно в присутствии других людей. Ты потешался над тем, как я одеваюсь, как причесываюсь. Так что не тяни, ударь меня! Побои снести куда легче, чем постоянные издевательства.

Он, не шевелясь, смотрел на нее в упор.

– Ну что? Станешь ты теперь отрицать, что вел себя по отношению ко мне низко? Станешь?

Остин закрыл глаза и запрокинул голову. Она видела, как судорожно – вверх-вниз – дернулось на его горле адамово яблоко. Потом он с шумом втянул в себя воздух и медленно, словно избавляясь от наваждения, покрутил из стороны в сторону головой. В этот момент она увидела его глаза.

В них больше не было гнева. Наоборот, в них проступило выражение, которое она уже видела у него в больнице. Беспомощное, несчастное, даже чуточку жалкое.

– Я знал, как ты любишь своего брата, как любишь Эми, – сказал он. – Как любила Джея. Разве мне было по силам с ними соперничать? Я не мог заставить тебя смеяться, как это делал Сэмми. Не мог, как Эми, сделаться неразрывной частью твоего существа. Не мог целовать тебя так, как целовал тебя Джей. Сжимать тебя в объятиях, как это делал он…

Когда Остин снова посмотрел на нее, его взгляд сделался далеким и отстраненным.

– Ты права, – сказал он, признавая то, что следовало признать многие годы назад. – Мне хотелось причинить тебе боль. – Он снял с ее плеч руки и сделал шаг назад. – Ты права.

– Да, права, – сказала Молли, смахивая с глаз слепившие ее слезы. – Еще бы.

Он оглядел тесную кухоньку, как если бы видел ее впервые.

– Итак, – сказал он, тяжело вздохнув. – Мы наконец добрались до финала. Жаль, конечно, что все так кончилось. Мне бы хотелось сохранить с тобой хотя бы дружеские отношения. Как думаешь, Молли, это возможно? Если не сейчас, то в будущем?

Итак, она его все-таки достала, пробила его толстую кожу, добралась до сердца. Но где же, спрашивается, радость победы? Или это особая победа – пиррова, которая дается только очень дорогой ценой? Неужели она, сбросив Остина с пьедестала, похоронила под обломками его жизни и свою собственную?