Вся ночь впереди - Тереза Вейр

Спит с ней рядом.

Она вдруг поняла, что не в силах созерцать его снова.

Прежде чем он проснется и увидит ее рядом с собой в постели, прежде чем выражение страсти у него на лице сменится насмешливым и ироническим, она должна исчезнуть, уехать отсюда.

Молли выскользнула из постели, взяла кое-что из своих вещей и поспешила укрыться в ванной. Повернув кран, она проверила, не слишком ли холодная вода, после чего встала под упругие струи душа.

Такое уже раз случилось, говорила она себе. Там, на заднем дворе. Но тогда она проявила куда больше достоинства и сдержанности, была больше похожа на замужнюю женщину с солидным стажем семейной жизни… Но вчера…

То, что произошло вчера, нельзя было назвать супружеской близостью. Это был какой-то необузданный, животный секс.

Он видел ее лицо в тот момент, когда она кончила.

Он видел ее обнаженной. И не просто обнаженной, а, фигурально выражаясь, вывернутой наизнанку.

И то, что он видел, Остин использует против нее. Обязательно. Тогда, когда она менее всего будет этого ожидать. Остин – настоящий варвар. Грубый варвар, способный высмеять все на свете, даже самое святое.

Опять начинается старая песня. Она продемонстрировала ему свою слабость, позволила ему себя контролировать. Неужели в ее жизни так будет всегда? Неужели она рождена на этот свет только для того, чтобы об нее вытирали ноги? Более того, неужели она сама подсознательно стремится к подчинению?

Нет, нет и еще раз нет. Она не такая. Она – личность и не позволит, чтобы ею помыкали.

Продолжая предаваться этим печальным размышлениям, Молли закончила принимать душ, выключила воду и стала вытираться, стараясь не обращать внимания на то, что после вчерашнего у нее сладко ныли груди, а кожа – там, где ее натер своей щетиной Остин, – покраснела.

Одевшись, она остановилась у двери, не решаясь открыть ее. Интересно, спит ли сейчас Остин? Если спит, она сможет незаметно выскользнуть из дома.

Ручка в ванной задергалась.

– Молли? С тобой все в порядке? – послышался голос Остина.

– У меня все хорошо.

Она повернула кран, и вода потекла в белую фарфоровую раковину.

– У меня все просто отлично!

Плеснув холодной воды себе на лицо, Молли посмотрела на свое отражение в зеркале. Щеки пылают, губы припухли. А на подбородке красная полоса от щетины Остина. Ужас!

Что он скажет, когда увидит все это? Какие гнусные слова подберет, чтобы над ней посмеяться?

Ею вдруг овладело отчаяние. Приходилось признать, что в моральном отношении она – полный банкрот. Чувство независимости и ощущение собственной значимости, которые она культивировала в себе на протяжении всего последнего года, были уничтожены всего за одну ночь.

– Молли!

Нет, Остин так просто от дверей не уйдет. Не оставит ее в покое. Но не может же она весь день сидеть в ванной?

Молли прошлась щеткой по волосам, заправила выбившуюся из прически непокорную прядку за ухо, после чего, набравшись решимости, распахнула дверь ванной и, стараясь не смотреть на Остина, проскользнула на кухню. Периферическим зрением ей удалось, однако, заметить, что он, по крайней мере, голым не был и успел натянуть на себя джинсы.

Оказавшись на крохотной кухоньке, она первым делом достала из настенного шкафчика банку с кофе. Взяв мерную ложечку, стала насыпать коричневый порошок в кофеварку: одна ложечка, две, три… Черт, всыпала она третью ложку или же нет? Молли посмотрела на кучку молотого кофе внутри конуса из фильтровальной бумаги. Так сколько все-таки она туда положила кофе: две ложечки или три? Или, может, четыре? Этого со всей уверенностью она сказать не могла. Вытащив из кофеварки фильтр, она высыпала его содержимое в жестянку, вставила фильтр на место и снова принялась отмерять мерной ложечкой кофе.

– Одна, две…

– Черт, что с тобой случилось, в самом деле?

Мерная ложечка выпала из ее рук на кухонный стол, а ее содержимое просыпалось.

– Ничего не случилось. Я кофе готовлю – не видишь, что ли?

Стараясь не поворачиваться к Остину лицом, она взяла со стола ложечку и задумалась: сколько же кофе она всыпала? Похоже, она опять сбилась со счета.

И неудивительно: у нее за спиной стоит Остин.

А кухня такая маленькая…

А сердце так сильно бьется… Интересно, он слышит это?

Молли решила кофе больше не отмеривать – как получится, так получится. Закрыла кофеварку крышкой и включила.

Вода закипела почти мгновенно, и готовый кофе стал капля за каплей стекать сквозь фильтр в прозрачный контейнер. На кухне воцарилась гнетущая тишина, которая действовала Молли на нервы. Она пришла к выводу, что молчать бессмысленно и надо что-то сказать, как-то объясниться….

– Пора уже подумать о возвращении домой…

Она все-таки это сказала.

Но Остин никак это ее заявление не прокомментировал. Он молчал.

Ей просто необходимо уйти с кухни. Куда-нибудь. В спальню, к примеру. И начать паковать вещи.

Если решилась, надо уходить. Она повернулась.

Остин стоял в дверном проеме, перекрывая ей путь к отступлению. Молли впервые после вчерашней ночи удалось как следует его рассмотреть. Он был бос, взлохмачен и по пояс гол.

Скрестив на груди руки, он пристально на нее смотрел.

Почему, интересно знать, Остин казался ей таким дряхлым и старым, когда она впервые увидела его после болезни? И почему сейчас он выглядит так молодо?

– Ты в смущении, не так ли?

В его голосе крылась насмешка.

Вот оно, начинается… Все будет так, как она предсказывала и чего боялась больше всего на свете. Он станет над ней издеваться, высмеивать ее…

Какой контраст с тем, вчерашним, Остином, который, постанывая от страсти, целовал ее. Вот что делает с мужчинами первобытный, животный секс! Возносит их самомнение чуть ли не до небес. А вот женщину такой секс низводит до положения жалкой наложницы.

Если она от него не уедет, то скоро в нее превратится. Не зная, что делать и что сказать, Молли дрожащей рукой коснулась своей припухшей нижней губы, потом автоматически провела по раздраженной коже на подбородке и наконец положила руку на лоб. От волнения у нее начинала болеть голова.

– Ну так как? – не сдавался Остин, требуя ответа на свой вопрос. – Ты смущена или нет?

Самодовольное выражение у него на лице разозлило ее. Как все-таки это похоже на Остина – черпать радость в ее отчаянии.

– Нет, – сказала Молли, медленно, чуть ли не по слогам выговаривая каждое слово. – Я чувствую не смущение, а стыд.

Эта реплика основательно его озадачила, и улыбка, притаившаяся в уголках его рта, бесследно исчезла.

– Но почему стыд? – удивленно спросил он, отходя от двери. – Чего ты стыдишься? Мы не первый год женаты, и я – твой муж.