Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя - Токо-па Тернер

патриотизм», мы увеличиваем потенциал для неоднозначности [75]. Естественно, такое внутреннее разнообразие переходит во внешнюю инклюзивность.

Практикуясь в такой принадлежности, мы не ищем превосходства или преобладания над кем-нибудь еще, а лишь способность жить в общении с вещами. Это и есть развитие отношений с эго и инаковостью. Так как мы стали хранителями друг друга и окружающего мира, поэтому и нас охраняют. Если мы приглашаем всех окружающих в сложный рельеф жизни, влияя на них тайными поступками, то увереннее держимся в своей принадлежности.

Сейчас мало времени

Есть музыка, которую всегда играет природа, на чей канал мы случайно переключаемся, когда наши сердца отдыхают. Эта импровизационная мелодия, которая, подобно богомольцу, с упованием идет туда, куда ее ведут. Не в силах остановиться, сердце позволяет играть на себе, как на инструменте.

Несмотря на то, что многое из современной жизни структурировано ангелами и расчетами, возможно, потому-то мы тайно и верим, что если постоянно не управлять своими жизнями, то можно потерять свой путь. Наверное, мы закончим свою жизнь под мостом, изгнанные из человеческой хореографии, которую называем социумом. И правда заключается в том, что в консенсусной культуре существует баланс, по которому нужно нанести удар в том месте, где мы прокладываем на карте путь и бесцельно блуждаем по местности, но я уверена, вы согласитесь с тем, что время, потраченное на придумывание, как кого-нибудь затмить, абсолютно стихийно.

Брошенные на произвол судьбы своими гаджетами, мы привыкли, что нами постоянно управляют. Даже если мы останавливаемся, то все равно продолжаем думать о том, что нужно сделать следующим. Особенно сейчас, в нашу эпоху разрушительного коллапса окружающей среды и общества, все еще есть те из нас, кто чувствует неумолимую необходимость присутствовать в этом мире, пока не стало слишком поздно. Но великий парадокс заключается в том, что это и есть условие нервозной торопливости вперед, которая в первую очередь приводит нас к проблемам.

В то время как древние египтяне уже измеряли время с помощью наблюдения за звездами и взаимодействия солнца с отбрасываемой тенью, мы до XIV века не могли изобрести механические часы [76], а природа перестала быть нашим главным критерием. До этого времени люди измеряли время с помощью солнечных часов ― поэтому ночью, когда солнце не светило с небес, мы прекращали измерения. Вместо этого мы попадали во время безвременья, в темный час луны, приливов и ритма сновидений.

Именно католическая церковь стандартизировала время, разделив день и ночь на равные части. Звон колокола утром означал начало рабочего дня.

Это была колоссальная тектоническая подвижка в конце XVI века, когда люди начали считать минуты, которые составляли час, чтобы измерять производительность наемных работников [77]. Таким способом и вошла в культурное сознание концепция «времени простоя». Промышленная эпоха оказывала колоссальное давление на то, чтобы быть производительным в точно установленное время; она культурно прикрылась крылатой фразой «Время ― деньги». Но до XIX века так и не было создано стандартизированной, единой концепции времени [78].

Вместо осознания течения времени в отношениях с окружающих миром искусственное измерение времени сдвинуло нашу культурную преданность в сторону порядка и предвкушения плодов капитализма. Время, отсчитываемое часами, было увязано с религиозными догмами, а циферблаты часов стали часто украшать напоминаниями о смерти: ultima forsan («может быть, это твой последний час») или vulnerant omnes, ultima necat («каждый час ранит, последний убивает»). Даже сегодня корпусы многих часов украшены девизом tempus fugit ― «время летит». Хотя все эти аксиомы изначально предназначены для приглашения человека поразмышлять о природе смерти и бренности мира, как только их соединили с экономическими и религиозными доктринами времени, их смысл сразу же скатился до угрожающих напоминаний.

Однако с точки зрения многих культур аборигенного, коренного населения нашей планеты время спирально; что совершенно не похоже на прямолинейное восприятие Западом времени в формате прошлое-настоящее-будущее, ― но при этом легко приспосабливаемое к личности, являющейся центром так называемого «круга времени» [79]. В снотворчестве австралийских аборигенов прошлое и будущее заключено в настоящем. Восприятие каждого человека ― основа, в которой протекает вся неразрывность, поэтому можно оказывать воздействие как на прошлое, так и на будущее посредством личного способа вмешательства здесь и сейчас.

Если мы собираемся вернуться в ритм природы, нам нужно замедлить скорость жизни. Если мы представим окружающий мир в качестве нашего тела, обращающегося к нам с громкими, отчаянными мольбами, то первым делом должны его выслушать. Мы должны принять к сведению наличие ограничений, которые привели нас к этому ужасающему положению дел. Нам неведомо то, чего мы не знаем, и, вместо того чтобы пробиваться через наши раны и замешательство, нам нужно отказаться от поспешности и появиться с глубоким разочарованием в том, что становится встречей. Как говорится в даосизме: «Да будут пальцы ваших ног неподвижными», так как они всегда рвутся в дело. Будьте гостеприимны ко всему, что вам может предложить умиротворенность. Лелейте любую возможность погрузиться в вечное, которое каждый момент доступно до этого.

Бывают времена, когда нужно заставить разум и тело сделать остановку. Непокорность должна быть усмирена границами. Границами для нашей производительности, активности и целеустремленности, которые позволяют воображению блуждать, идти к более значимым целям и приглашать, а не вести за собой.

Нам всем снятся сны, в которых мы всегда опаздываем. Хотя мы редко знаем, куда собираемся, тем не менее мы нервничаем из-за того, что боимся опоздать на поезд или самолет, которые доставят нас в место назначения.

Образно говоря, эти сны часто не имеют ничего общего с моделью прямолинейного времени, поскольку выражают наше ощущение рассогласованности. Вспомните о тех моментах жизни, когда оказывались в «нужном месте и в нужное время», и я уверена, что вы попадали туда не в результате тщательного планирования, а просто были там по воле случая или даже по оплошности. Именно эта извивающаяся открытость, освободившаяся от ига требований солярного времени, и позволяет неожиданному волшебству приближаться к нам.

Тем, кто живет безжалостно упорядоченно, хорошо знакомо ощущение глубокого изнеможения в теле, от которого невозможно избавиться, даже если выспаться. Такое изнеможение, скорее всего, не симптом потребности в отдыхе, а опустошенность до мозга костей, обусловленная нашей рабской зависимостью от планов