Ночь ворона, рассвет голубя - Рати Мехротра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он опустил глаза и ничего не сказал.
– Пожалуйста, возвращайся домой, – сказала Катьяни. Останься со мной, – подумала она.
Он поднял на нее взгляд:
– Ночью в лесу небезопасно. Как ты думаешь, что почувствовал бы мой отец, если бы с тобой что-то случилось?
– Скажи ему, что я вернусь, как даян, – сказала она.
Он бросил на нее укоризненный взгляд, и ее рука подлетела ко рту. Она не должна шутить о даян, во всяком случае не в его присутствии.
– Не будь такой легкомысленной.
Она вздохнула и опустила руку.
– Слушай, у меня есть план. Я даже не собираюсь в Аджайгарх. Во всяком случае, пока.
– Тогда что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, что нам не положено покидать наши хижины ночью.
Он и его правила.
– Я здесь по крайне важному делу.
Катьяни повернулась и продолжила идти по тропинке, пригибаясь под нависающими ветками.
Он пристроился рядом с ней:
– И каков наш план?
Она искоса взглянула на его строгий, красивый профиль. Как и всегда, от его близости по ее телу пробежала дрожь. Она страдала при мысли о жизни без него, и вот он снова оказался рядом с ней. Это лишь ненадолго, – сказала она себе. – Что в этом может быть плохого?
– Я расскажу тебе, если ты пообещаешь не пытаться остановить меня.
– Хм.
Он отодвинул преграждающий им путь занавес из переплетенных лиан и бросил на нее острый взгляд.
Это не было согласием, но она не сомневалась в его ответе.
– Я хочу найти и допросить яту.
Он нахмурился, но ничего не сказал. Она воодушевленно продолжила.
– Единственные, кто может рассказать мне, что на самом деле произошло в Аджайгархе, – это напавшие на него яту. Адитья сказал, что Шамшер взял с собой яту из Нандованы. Многие из них погибли в Раджгархе, но некоторым, должно быть, удалось спастись. Если я смогу найти одного из выживших, то расспрошу его о том, что произошло.
Она чуть не споткнулась о корень.
– Это неплохой план, – сказал он, хватая ее за руку, чтобы поддержать.
Она быстро втянула воздух.
– Правда? То есть, конечно же, он неплохой. Это лучшее, что я могла придумать. Ты когда-нибудь разговаривал с яту из этого леса?
– Пару раз, – сказал он. – У них есть свой собственный язык. Некоторые из них говорят на хиндави, но обычно предпочитают не общаться с людьми.
– Они говорили с Шамшером, – сказала она. – У него был союз с яту, и я не имею в виду то официальное соглашение, которое перезаключал Адитья. Ты знаешь, где в Нандоване можно найти яту?
– Они часто перебираются с места на место, но я знаю о пещере за водопадом, где часто бывает матриарх одного из кланов. Отец запретил нам приближаться к этому месту.
Ее сердце упало.
– Значит, ты не можешь отвести меня туда.
Минуту они шли молча, Катьяни ломала голову, как убедить его рассказать ей, где находится это место.
– Я отведу тебя туда, – сказал Дакш, бросив на нее решительный взгляд.
Что? Катьяни изумленно на него уставилась.
– Я правильно тебя расслышала? Ты собираешься нарушить правила ради меня?
Конечно, он нарушил правила еще тогда, когда поцеловал ее, но на этот раз собирался сделать это преднамеренно. Его отца это довело бы до припадка.
– Правила созданы для того, чтобы их соблюдать, – сказал он. – Но ради высшей цели правила можно нарушить.
– Как в тот раз, когда я купалась ночью, – сказала она, зная, что болтает лишнее, но не в силах остановиться. – У меня была высшая цель – очиститься.
Он бросил на нее испепеляющий взгляд:
– Ты все превращаешь в шутку. Нет, не отвечай! Пещера находится в двух часах ходьбы отсюда. Путь будет трудным. Следи за деревьями.
Она прикусила губу и вытащила кинжал из ножен. Дакш увел ее с тропы в густой подлесок, расчищая им путь своим мечом. Кусты позади них снова сомкнулись, словно как по волшебству. Ветви хлестали ее по лицу, а лианы обвивались вокруг шеи. Дернувшись, она полоснула по ним своим кинжалом.
– Нам здесь не рады, – пробормотала она.
– Нет, – ответил Дакш.
Лианы обвились вокруг его ног, и он изо всех сил пытался удержать равновесие.
– Я думала, что Ачарья контролирует весь лес.
– Лес находится под его покровительством. Деревья и духи природы ему преданы, но он их не контролирует.
– И в чем разница?
– Думай сама.
Она закатила глаза, но промолчала. Они медленно пробирались сквозь чащу. Дакш мрачно размахивал клинком, прорубая им путь. Лунный свет был благословением; по крайней мере, им не пришлось делать все это в кромешной тьме.
Через пару часов подлесок поредел, и они вышли на залитую лунным светом поляну, заполненную шумом воды. Посередине росло древнее манговое дерево; за ним возвышался зубчатый утес, с крутых склонов которого низвергался водопад. Не было видно ни души, но по покалыванию на коже Катьяни безошибочно могла определить, что за ней наблюдают. В воздухе витал дым, будто кто-то только что потушил костер. Справа от нее все еще дымилась яма, полная наколотых дров.
– Ну и? – прошептала она. – Где все?
– Следуй моему примеру.
Он вложил свой меч в ножны и положил его на землю, а затем снял лук и колчан и сделал с ними то же самое.
Как он мог себя обезоружить? Его знаменитый золотой меч был единственным оружием, которого боялись яту.
О, вот именно. Она положила свой меч рядом с его и отступила на шаг.
– И кинжалы тоже, – сказал он.
Неохотно она вытащила два кинжала и бросила их к мечу.
Дакш поднял руки ладонями наружу.
– Приветствую, – сказал он громким, звучным голосом. – Мы просим прощения, что побеспокоили вас. Мы ищем кое-какую информацию и были бы благодарны за возможность поговорить.
Огромная, сгорбленная фигура выступила из темноты за манговым деревом. Лунный свет упал на отвратительное лицо пожилой ятудхани – седовласой, с носом-луковицей и морщинистой кожей. У нее изо рта торчал единственный желтый клык; от второго остался лишь зазубренный осколок. Она была одета в сшитые вместе листья и обрывки человеческой одежды. Катьяни подавила желание схватить свой меч и убежать.
Дакш сложил руки вместе и низко поклонился.
– Приветствую тебя, Виламба.
– Ты убивал мою родню, – прорычала она гортанным голосом. – Храбро с твоей стороны появиться здесь.
– Я сожалею о вашей потере, – сказал Дакш, как будто он говорил об одной естественной трагедии, а не о множестве яту, зарубленных его мечом. – Но, как и ты, я связан правилами. Если бы твои сородичи
