Сначала свадьба - Мэри Бэлоу

Эллиот сидит внизу, в библиотеке, а она здесь, в гостиной, — и это редким драгоценным вечером, когда оба дома! Неужели подобное времяпрепровождение станет в их семейной жизни обычным?

Неужели она это допустит?

Может быть, если бы он знал, что мама легла отдыхать и жена осталась в гостиной одна, то пришел бы?

А вдруг ее появление в библиотеке ему не понравится?

Нет, надо спуститься и самой все выяснить. Ванесса решительно встала и, держа палец на нужной странице, закрыла книгу. Ведь речь идет о ее доме и ее муже. Они не расставались, не ссорились. А если в отношениях наступит охлаждение и возникнет отстраненность, то она будет виновата в том, что не попыталась пойти на сближение.

Она легонько постучала в дверь библиотеки и, услышав приглашение, вошла.

Вечер выдался теплым, но в камине ярко горел огонь. Виконт сидел в глубоком кожаном кресле и держал в руке открытую книгу. Ванесса любила библиотеку с высокими застекленными шкафами, до отказа заполненными книгами в кожаных переплетах, и огромным дубовым столом, на котором спокойно могли бы улечься три человека.

Здесь казалось гораздо уютнее, чем в гостиной. Эллиот сидел в свободной позе, слегка ссутулившись и положив ногу на ногу.

— Мама устала и решила лечь спать, — пояснила Ванесса. — Не возражаешь, если я посижу здесь с тобой?

Виконт встал и жестом пригласил занять кресло напротив, по другую сторону камина.

— Надеюсь, будет удобно.

Треснуло полено, и искры столбом поднялись к дымоходу:

Ванесса села и улыбнулась. Не придумав, что еще сказать, открыла книгу, негромко откашлялась и углубилась в чтение.

Ванессе кресло оказалось безнадежно велико. Если опереться спиной на его спинку, то ноги болтались в воздухе в нескольких дюймах от пола. Если поставить ноги на пол, то чтобы достать до спинки, пришлось бы выгнуться дугой. Существовал и третий вариант: оставить ноги на полу, а спину держать прямо, без опоры.

Промучившись несколько минут и испробовав все три позы, в конце концов Ванесса скинула туфли и подобрала под себя ноги, расправив вокруг широкую юбку. Удобно устроившись, немного посмотрела в огонь, а потом перевела взгляд на мужа.

Оказалось, что Эллиот, в свою очередь, пристально наблюдает за ней.

— Знаю, что настоящей леди так сидеть не подобает, — заметила Ванесса извиняющимся тоном. — Но я ведь маленького роста, и почти все кресла оказываются слишком глубокими. А потом, так очень удобно.

— Видно, что удобно, — согласился виконт.

Ванесса улыбнулась. Возвращаться к чтению ни он, ни она не спешили. Просто сидели и смотрели друг на друга.

— Расскажи о своем отце, — тихо попросила Ванесса.

В памяти сохранились слова вдовствующей виконтессы: та надеялась, что сын вырастет не похожим на отца. Сам же виконт никогда о нем не упоминал.

Некоторое время Эллиот продолжал молча на нее смотреть. Потом отвернулся к огню, а книгу положил на стол.

— Отца я обожал, — признался он. — Отец был для меня великим героем и основой существования. Воплощал все качества, которые я надеялся выработать в собственном характере. Все, что я делал, посвящалось исключительно ему. Он подолгу отсутствовал, а я жил ожиданием его возвращения. Совсем маленьким устраивался возле ворот и во все глаза смотрел, не покажется ли его конь или экипаж. В тех редких случаях, когда удавалось его встретить, он непременно сажал меня рядом. Это было мое время — до тех самых пор, пока эстафету не принимали мама и сестры. Когда я немного повзрослел и начал то и дело ссориться с Коном, постоянно думал о реакции отца и держал себя в узде — боялся его разочаровать или, не дай Бог, рассердить. Ну а в юности, предаваясь безудержному разгулу, время от времени останавливался и спрашивал себя, достоин ли я собственного отца.

Он замолчал. Молчала и Ванесса, чувствуя, что продолжение непременно последует. В глазах мужа застыла боль, а между бровей залегла горькая складка. Да и голос звучал приглушенно.

— Трудно было представить более счастливую, более дружную семью, чем наша, — наконец снова заговорил виконт. — Не было на свете мужа преданнее и отца справедливее. Несмотря на его долгие отлучки, жизнь казалась безоблачной идиллией. Естественно, что больше всего на свете мне хотелось иметь такую же семью, чтобы люди говорили: сын весь в отца.

Ванесса закрыла книгу и положила ее в кресло рядом с собой. Крепко обхватила плечи ладонями, хотя возле камина замерзнуть было трудно.

— И вот полтора года назад он внезапно скончался в постели любовницы.

Ванесса резко повернулась и посмотрела на мужа, не в силах скрыть шок.

— Оказывается, их связь продолжалась более тридцати лет, — заметил Эллиот безжизненным тоном. — Немногим дольше, чем отец был женат на маме. И у них родились пятеро детей, последний из которых чуть моложе Сесил, а первый чуть старше меня.

— О! — не сдержалась Ванесса.

— Отец позаботился о любовнице и надежно обеспечил ее на случай своей смерти, — почти деловито рассказывал виконт. — Двух старших сыновей устроил на хорошие, доходные должности. Третий в то время еще учился в престижной школе. Дочерей удачно выдал замуж за добропорядочных и весьма состоятельных торговцев. В той семье он проводил столько же времени, сколько и в нашей.

— О Эллиот! — воскликнула Ванесса, так остро ощущая боль мужа, что не смогла сдержать слез.

— Самое забавное, — продолжал виконт, взглянув на жену, — что мне было прекрасно известно о второй семье деда. Он содержал любовницу сорок лет, и лишь десять лет назад она умерла. Но почему-то ни разу и в голову не пришло, что отец способен тоже вести двойную жизнь.

— О Эллиот! — повторила Ванесса. Иных слов на ум как-то не приходило.

— Полагаю, весь свет следил за развитием событий, кроме меня. Как я мог ничего не знать, ума не приложу. Окончив университет в Оксфорде, довольно долго болтался здесь, в Лондоне, и считал себя в курсе всех светских сплетен, даже самых неприглядных. А вот насчет собственного отца ни разу не услышал ни шепота, ни намека. Мама знала все, с самого начала и до конца. Даже Джессика знала.

Ванесса попыталась представить, с какой отчаянной жестокостью чуть больше года назад рухнул в хаос мир Эллиота.

Муж словно услышал ее мысли и признался:

— Все, что я знал, все, во что верил и чем жил, — все оказалось иллюзией, ложью. Всегда считал, что на нас сосредоточена неделимая любовь отца. Всегда верил в собственную исключительность: еще бы — сын, наследник! Именно мне предстояло занять место отца! И вдруг выяснилось, что где-то на стороне у него есть сын и постарше меня, а еще один — почти мой ровесник. И еще трое детей. Трудно было даже осознать подобный обман. Да и сейчас трудно. Оказывается, долгие годы мама оставалась для него всего лишь законной женой, призванной родить и воспитать законного наследника. А я оказался не кем иным, как этим законным наследником. Но не любимым сыном.