ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы. - К. Александров

СООБЩЕНИЕ ДИРЕКТОРА РУМЫНСКОЙ СПЕЦСЛУЖБЫ «СИГУРАНЦА» Е. КРИСТЕСКУ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ РУМЫНИИ Й. АНТОНЕСКУ И РЯДУ ДРУГИХ ЛИЦ О ЛЮДОЕДСТВЕ В ОДНОМ ИЗ ПАРТИЗАНСКИХ ОТРЯДОВ ОДЕССКИХ КАТАКОМБ[480].

18 апреля 1942 года[481]

СОДЕРЖАНИЕ: Доклад специальной службы информации о подпольной и партизанской деятельности в Транснистрии и на других территориях СССР

[…]

Секретно

Сообщение

18 апреля 1942 года.

Группа партизан-людоедов

Одесский областной комитет Коммунистической партии организовал еще в августе месяце 1941 года группу партизан, предоставленную в распоряжение советского военного командования для ее использования со шпионскими и террористическими заданиями в тылу румынского фронта. Операцией руководили советские капитаны Фролов и Лемичик[482]. Эта группа первоначально состояла из 42-х человек, оснащенных необходимым обмундированием, оружием, боеприпасами и продуктами.

10 сентября 1941 года группа была выслана с заданием, но была засечена румынским патрулем, поэтому она отказалась от перехода линии фронта, возвратившись в Одессу. После этой неудачи в составе группы осталось 18 человек. В этом положении, когда возник вопрос об оставлении города Одессы советскими войсками, члены партизанской группы, оставшейся под руководством Солдатенко Александра[483], получили задание войти в Одесские катакомбы на улице Дальницкой № 47, с тем чтобы в данный момент выйти из города и принять участие в действиях в тылу фронта шпионскими и террористическими актами. В катакомбе они заблаговременно сложили продукты и большое количество ящиков с боеприпасами — примерно 6 тысяч винтовочных патронов, несколько ящиков с гранатами, 47 винтовок, 3 ручных пулемета, пистолеты и т. д.

Группа в катакомбе состояла из:

1. Солдатенко Александр, ныне мертвый и съеденный наполовину[484].

2. Малицкая Елена, жена Солдатенко, находится в том же положении, что и ее муж.

3. Николенко, расстрелянный Солдатенко.

4. Богушевский Михаил, арестован.

5. Колос Афанасий, арестован.

6. Мельников Иван, арестован.

7. Корней [может быть, Черней. — Прим. пер.] Леонид, арестован.

8. Буряк Леонтий, арестован.

9. Драчук Петр, арестован.

10. Быстрицкий, до сих пор не задержан.

11. Бялик, убитый и съеденный целиком.

12. Женя, его жена, имела ту же судьбу.

Эта группа должна была установить контакт с другой группой, оставшейся на поверхности.

С этой целью Черней Леонид трижды покидал катакомбу в течение первой половины ноября месяца 1941 года для того, чтобы встретиться с девушкой-связной. Однако они никогда не смогли встретиться, так что группа Солдатенко осталась изолированной. В дальнейшем, после того как власти предприняли меры к замурованию всех входов в катакомбы, находящиеся внутри потеряли любой контакт с внешним миром. Полиция пыталась 13 ноября 1941 года проникнуть в катакомбу, однако попытка не увенчалась успехом, т. к. группа была встречена огнем, и в результате был убит один полицейский. С момента замурования выходов из катакомбы и до февраля м-ца[485] 1942 года находящиеся в катакомбе не показывали никаких знаков жизни. Из последующих проведенных расследований установлено, что группа в катакомбе стояла перед двумя проблемами:

1. Отсутствие продуктов;

2. Желание некоторых партизан выйти из катакомбы и сдаться румынским властям, это намерение было решительно отвергнуто руководителем этой партизанской группы Солдатенко Александром, угрожавшим смертью любому, кто бы осмелился уйти.

Первая проблема была решена убийством Бялика и его жены, которые были разрезаны на куски, положены в бочки и засолены. Это продовольствие потреблялось некоторое время в виде борща и жаркого. Солдатенко, как руководитель, оставил для себя мозги расстрелянных. Это решение было принято Солдатенко на основании специфического большевистского критерия. Бялик и его жена не были членами этой группы и не были членами коммунистической партии. В определенный момент, когда кончались эти продукты, перед каждым встала проблема, кого следующего положат в бочку. Мысль покинуть катакомбу пустила корни. По этой причине несколько лиц считали себя более подходящими для первенства (в бочонок), поэтому 1 февраля 1942 года часть из них смогли прислать бдительность[486] Солдатенко и выйти через недостаточно хорошо замурованное отверстие. Эта первая группа состояла из: Мельникова Ивана, Чернея Леонида, Буряка Леонтия и Быстрицкого. Им удалось уйти из-под взгляда часовых, и они разошлись по домам. Будучи выданными соседями, они были арестованы полицией, кроме Быстрицкого, которого невозможно найти до сего времени.

Тем временем, другая часть группы пробует бежать. Для того чтобы быть уверенными в удаче, они решаются убить Солдатенко и его жену, что и было ими сделано, после этого они направляются к выходу. Они вынуждены возвратиться от выхода. Их встретила густая туча дыма, введенного в катакомбу властями. Группа принимает решение переждать несколько дней, чтобы рассеялся дым. Тем временем, так как у них нет продуктов, они решили съесть мускулы рук и ног Солдатенко и его жены. Когда стал возможным подход к выходу из катакомбы, они вышли и сдались властям. В составе этой группы вышли Богушевский Михаил, Колос Афанасий и Драчук Петр.

[…]

Начальник специальной службы информации, генеральный директор

Еуджен Кристеску

Сообщено:

Председателю Совета министров,

Кабинету Министерства национальной обороны;

Генеральному штабу армии;

Министерству внутренних дел;

Губернатору Транснистрии;

Губернатору Бессарабии;

Генеральному управлению жандармерии.

ГЛАВА IV. СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЕ ОБЛАСТИ СССР

Русские и РОА в Пскове, 1943 год[487]

Помимо листовки с текстом обращения генерала Власова[488], неведомым путем попавшей [к нам] в руки, никаких других сведений о РОД[489] тогда[490] во Пскове не было. Связи с Власовским комитетом не было, связи с Берлином не было, не было также ни печатных материалов о РОА, ни директивных указаний. Газета «Заря»[491] еще не была знакома псковичам, а «За Родину»[492] упорно обходила молчанием все, что касалось РОД. Офицеры РОА, бывшие во Пскове, были таковыми лишь по названию, а в действительности их никто в офицеры РОА не производил. Все это очень мешало и усложняло деятельность ИГ[493].

После собрания 12 марта положение главы ИГ[494] несколько упрочилось. «Оппозиция» на время поджала хвост[495], и в ИГ, казалось, воцарилось до того невиданное согласие. После того как собрание 12 марта вынесло «вотум доверия» РОД, члены ИГ горели желанием расширить деятельность группы и от словесных разглагольствований перейти к делу. Однако «незаконность» существования группы[496] весьма ограничивала возможности практической деятельности, и ИГ решила для начала ограничиться таким лишь «мелким» делом, как сбор пожертвований на подарки русским добровольцам[497]. Однако это доброе начинание неожиданно приняло масштабы большого патриотического дела, вылившись в яркую демонстрацию народной любви к своим воинам.

Кампанию по сбору пожертвований возглавляли две женщины, Л.[498] и П.[499], причем если первая из них искала в этом деле себе лавров и почета, то вторая в действительности всерьез отдалась благородному делу помощи родным русским воинам (эта П. в свое время явилась главой организации молодежи, явившейся из землемерного училища к X.[500] с просьбой использовать их в работе ИГ. П. оказалась очень дельной и умной девушкой и, следует признать, принесла немало пользы РОД своей деятельностью. Позже она перешла работать в редакцию журналисткой и писала серьезные статьи под псевдонимом «В. Александрова»). П. подняла на ноги молодежь, составив из нее несколько групп, которые двинулись с подписными листами по городу. Сбор пожертвований оказался чрезвычайно успешным, и конечная сумма пожертвований достигла, если мне память не изменяет, суммы 80 тыс. рублей. Особенно значительным оказался вклад купечества. Каждый из них жертвовал не менее 500-1000 рублей. Однако более показательным было отношение трудового населения. В редакцию газеты приходили простые люди — рабочие, служащие, домашние хозяйки, молодежь, старики. Порой разыгрывались трогательные, волнующие сцены. Так, однажды в редакцию пришел старик нищий и принес семьдесят с чем-то рублей — все, что он имел — и отдал эти деньги, а к ним в придачу три нательных креста, заявив, что он просит передать эти кресты русским добровольцам. «До тех пор, пока они будут честно служить своему народу, эти кресты будут оберегать их от пуль, потому что эти кресты — чудотворные кресты», — сказал старик. Затем он пришел еще раз и опять принес небольшую сумму денег.