Все и немного больше - Жаклин Брискин

— Это нечто такое, что меня удивляет. Большой Джошуа, каким я знал его, никогда не стремился обеспечить карьеру жене.

— Возможно, он считает, что, чем больше я занята, тем больше вероятности, что я буду счастлива с ним.

— Дьявол находит работу праздным рукам, так, что ли?

— Мне не хотелось бы быть превратно понятой…

— В этой твоей теории есть резон.

— Знаешь, в компании меня называют настоящей профессионалкой. Но они не принимают во внимание, умею или не умею я играть. Для них важно, что я с первыми лучами зари встаю и появляюсь в гримерной, что я перекрашиваю или отбеливаю по их просьбе волосы, набираю или теряю вес, соглашаюсь сниматься в самых неожиданных натурных съемках, соглашаюсь с любым сценарием, работаю с любым режиссером и разъезжаю ради рекламы по всей стране… Правда, сейчас тот случай, когда я делаю то, что мне хочется. Она обвила руками его шею, прижав обнаженные груди к его груди. На три дня я собираюсь забыть, чего от меня хотят другие, и делать то, что хочу я.

— А что потом?

— Исчезнуть из поля зрения.

Однако в конце концов верх одержало неумение Мэрилин причинять кому бы то ни было боль и неприятности, и она отправила телеграмму по адресу Норт-Хиллкрест-роуд:

«Дошла до предела тчк беру пару дней отдыха тчк любовью Мэрилин».

Она нацарапала записку сопровождающему ее публицисту Кэбби Фрику, обещая догнать группу в Балтиморе.

Мэрилин оставила записку на письменном столе. Когда она и Линк уходили и открыли дверь, ее послание сквозняком сдуло под туалетный столик.

Сидя под навесом крыльца на неотесанных деревянных стульях, Мэрилин и Линк смотрели на дождевую завесу, повисшую над рябью озера.

На Мэрилин были толстые, пушистые белые носки и плотная красно-черная куртка «лесоруб». Эти вещи были куплены два дня назад в старомодном деревенском магазинчике, куда они зашли, чтобы запастись едой, и где сморщенный семидесятилетний хозяин назвал ее «миссис» и никак не показал, что узнал ее. Эта однокомнатная хижина с трубой из серого камня — единственное строение на опушке леса — принадлежала Линку, который купил ее на имя Дина Харца.

Небо расколола яркая молния. Мэрилин затаила дыхание. Почти сразу же загрохотал гром. Крупные капли дождя ринулись вниз с такой силой, что вода в заливчике закипела, словно в котле.

— Впечатляет, правда? — сказала она. — Не то, чтобы страшно, однако…

— Ты ведь из города, где природа зажата и укрощена.

— Это верно.

Новый удар грома прозвучал так близко, что Мэрилин невольно подпрыгнула. Линк взял ее за руку, и они просидели на крыльце до тех пор, пока громовые раскаты не затихли, а завеса дождя не стала прозрачной; затем они вошли в дом.

Полки из кирпича и досок были заполнены книгами. В каменном очаге потрескивали сосновые дрова. Линк разжег газовую плитку и принялся готовить яичницу с беконом. Наблюдая его за этими домашними делами, Мэрилин пыталась вызвать в памяти нервного, раздражительного молодого летчика, в которого влюбилась, и хотя кое-что напоминало ей прежнего Линка, например опущенный книзу уголок рта или улыбка, в целом от того колючего человека ничего не осталось. Сейчас Линк был удивительно привлекательным, умным, внимательным и деликатным — именно тем подарком судьбы, который она просила у жизни в девичестве.

Он отщипнул кусочек тоста, поджаренного над огнем.

— Что меня больше всего удивляет, так это то, откуда мы тогда знали, что подходим друг другу.

Мэрилин задумчиво кивнула.

К тому моменту, когда они вымыли посуду, дождь прекратился. Обняв друг друга за талию, они прогуливались по шуршащим опавшим листьям и влажной хвое, и крупные капли, запутавшиеся в ветвях, то и дело срывались им на головы и плечи.

Мэрилин вдохнула чистый воздух.

— Я собираюсь сказать Джошуа, — проговорила она.

Линк сжал ей руку.

— Что?

— Эти два дня убедили меня: самая большая наша ошибка в том, что мы не вместе.

— Это может иметь неприятные последствия.

— Линк, он поступит с Билли по справедливости.

— Почему ты так считаешь? Ты полагаешь, что глас Божий убедит его стать святым Джошуа Справедливым?

— Должен ли ты всегда быть таким умным, когда говоришь о нем?

— Будем считать, что это была неудачная попытка. — Он отпустил ее, обходя поваленное замшелое дерево. — Знаешь, Мэрилин, должно быть, ты не во всем понимаешь меня… Прежде всего, у меня нет ни малейшего желания писать. Мне больше подходит работать с книгами. Я люблю свою работу, даже если она не оплачивается. Я избавился от всяких амбиций — видимо, те восхитительные каникулы, которые я провел на Филиппинах, отрезвили меня. Да и вообще я скорее всего не горел желанием писать и хотел лишь что-то доказать отцу. Я бы и не добился ничего в Беверли Хиллз.

— Для меня это тоже не имеет значения.

— Факт остается фактом — ты звезда первой величины.

— Я говорила тебе, Линк, что это не для меня.

— Я думал о том, как мы могли бы предстать перед отцом, — тихо сказал Линк. — И всякий раз мне приходила на память та шумиха, которая возникла вокруг Ингрид Бергман.

Любовная связь шведской кинозвезды с Роберто Росселлини, директором фильма, снимаемого на отдаленном, крошечном и пустынном острове Стромболи в Тирренском море, имела большой резонанс в западном мире. Когда подтвердилась внебрачная беременность Ингрид Бергман, в «Конгрессионал рекорд» она подверглась общественному порицанию за недостойное поведение. Ее карьера в Голливуде на этом закончилась, а одиннадцатилетняя дочь была для нее потеряна.

— Бедная Ингрид, — вздохнула Мэрилин. Компания «Магнум пикчерз» приглашала Ингрид сниматься вместе с Мэрилин в «Северном сиянии». — Джошуа не отпустит меня слишком легко, я согласна. Но он должен дать мне развод. И кроме того, Линк, он ведь любит тебя. Разногласия с тобой даются ему труднее, чем тебе, — ведь он думает, что ты мертв, и ругает себя за те споры, которые вы вели друг с другом.

Ботинок Линка провалился в скрытую опавшими листьями лужицу.

— Господи, как я соскучился по нему, — сдавленным тоном сказал он.

— Значит, ты вернешься в Беверли Хиллз со мной?

Слова его прозвучали слишком громко:

— Мне страшно надоело все время возражать тебе.

Когда она позвонила в Цинциннати, Кэбби Фрик, который нес ответственность за ее исчезновение, с явным удовлетворением сообщил ей, что компания временно приостановила действие подписанного с ней контракта.

— Но я написала тебе записку, — сказала она.