Тмутараканский лекарь - Алексей Роговой

киевлянами и снова выступать в поход. После битвы на Альте у меня еще осталось около пятисот всадников — будем теперь защищать княжество Черниговское.

— Как скажешь, княже! Куда ты, туда и мы, — ответил верный Мстислав. — Лично я не смогу дома спокойно сидеть, зная, что пога…, - осекся он, глядя на Кытана, — в смысле половцы, землю русскую расхищают да людишек убивают.

— Можешь не волноваться, Мстислав, я знаю твое отношение к своим сородичам. Но я присягнул на верность князю, и теперь мой дом там, где его шатер, — сказал половец.

Дальше продолжили поход к Чернигову вместе, но уже очень скоро оказалось, что Василий не выдержит еще четыре дня пути. Его рана все еще кровоточила, у него появились жар и слабость и периодически его трусил озноб. Матвеев заподозрил, что у его друга начинается сепсис — заражение крови. Он был бы рад ему помочь, но необходимых в таком случае антибиотиков невозможно было нигде взять, даже здешних лекарств у него не было…

— Если мы теперь же не начнем лечить Василия, то можем его потерять, а все наши лекарственные снадобья остались в половецком стане. Что же нам делать? — сказал он об этом Мстиславу.

Тот позвал лекаря из черниговской дружины. Лекарь еще раз обработал рану Василия, нашел и сшил кровоточащий сосуд, но состояние монаха это не сильно улучшило, только рана перестала кровоточить. Но инфекция (или яд, которым, возможно, была смазана половецкая стрела) уже циркулировала в крови и убавляла шансы на его выздоровление.

— Ему бы продержаться до Чернигова, там у князя Святослава много хороших лекарей имеется и большие запасы нужных снадобий, — сказал лекарь. — В условиях похода тяжко ему придется.

— Не думаю, что он сможет — силы быстро его покидают, — взволнованно ответил Серега.

— Тогда лучше вам поворачивать в Киев — там в святых пещерах живет монах Агапит. Сказывают, он и от безнадежных хворей исцелить может.

— Агапит? Из пещер? — переспросил Матвеев. Он смутно вспомнил, как дома читал подаренное бабушкой «Житие Агапита Печерского». — Да, ты прав, это наш единственный шанс.

Он поблагодарил своего древнерусского коллегу за отличную идею и побежал к князю. Глеба Святославича не пришлось долго уговаривать.

— Заодно передайте от отца моего, князя Святослава, и от меня лично поклон киевскому князю Изяславу Ярославичу и это письмецо. Скажите, что князь Святослав-де молвит своему брату, чтобы он поскорее войско собирал. Не терпится отцу и мне отплатить половцам за наше поражение, да и в Тмутаракань вернуться охота, — добавил молодой князь.

Сопровождать Сергея и раненого Василия он отправил Мстислава и Кытана, поклявшегося некогда Бике защищать ее возлюбленного. Тихомир и Артемий продолжили путь в Чернигов вместе с основным войском.

До Киева нужно было проделать всего сорок верст пути, но Василию уже казалось, что он стоит у врат рая и беседует с апостолом Петром, пытаясь оправдать свои грехи и получить разрешения пройти в райский сад. Значит, дела были совсем плохи. Он уже не мог сам держаться в седле, поэтому его тщательно прификсировали к лошади, которую вели под уздцы.

— Это моя вина, — сокрушался Мстислав, — не надо было вас без доспехов пускать с нами в бой против половцев.

— Ничего, брат, не вини себя, — ответил Сергей. — Ты и так нас из плена спас, иначе мы все уже, вполне возможно, были бы мертвы. Нам бы теперь только до отца Агапита добраться. Долго ли еще ехать?

— Да еще верст двадцать будет — к вечеру должны быть на месте.

Последние версты пути тянулись невообразимо медленно. Наконец взору путников предстал красавец Киев, стоящий на крутом берегу Днепра. Переправившись на рыбацкой лодке через реку, они в вечерних сумерках, миновав Золотые ворота, вступили в столицу Киевской Руси.

Глава XXI

Древнерусский майдан

Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный.

А.С. Пушкин

Пещеры киевских монахов, в будущем знаменитая Киево-Печерская лавра, в то время находились на двух высоких холмах над Днепром в лесу за городом, неподалеку от села Берестового. К тому моменту, как Сергей Матвеев и его друзья подошли к этому месту, там уже стоял целый монастырь с деревянной церковью и кельями монахов, вырубленными прямо в пещерах. В небольшой пещерке отца Агапита было тесно не то, что для четверых взрослых мужчин — в ней и для одного-то места было мало. Во всех углах кельи, кроме красного, где были иконы, висели пучки высушенных целебных трав, от которых доносился насыщенный приятный аромат. Отец Агапит был совсем не таким, как его представлял себе Сергей. Он ожидал увидеть перед собой согбенного молитвами седовласого старца, а перед ним стоял монах средних лет с густой русой бородой и умными глазами, в которых читалась доброта и любовь к ближнему.

— Вы сами видите, люди добрые, — сказал он спокойным голосом, — здесь я не могу помочь вашему болящему как подобает. Отнесите его в баню, где омываются послушники и трудники. Там есть деревянная лавка, на которую можно его положить и там, с Божьей помощью, я и смогу ему помочь.

Друзья послушно перенесли уже не ходящего и лишь издающего слабые стоны брата Василия, в указанную отцом Агапитом баню. Матвеев взглянул на своего несчастного коллегу. Было очевидно, что тот пребывал в очень тяжелом состоянии — черты его лица заострились, лицо было бледным и все покрыто холодным потом.

«Эх, дружище, как же тебя так угораздило», — подумал Сергей и посмотрел на свою раненую руку. Ему повезло больше, и его рана почти зажила. «Все равно, наверное, останется шрам в память о половецкой стреле».

Вскоре в баню подошел и сам монах, держа в руках ящичек с разнообразными кувшинами и целебными травами. Отец Агапит попросил всех покинуть баню, затем осмотрел рану бедолаги, вышел к нетерпеливо ожидающим его вердикта друзьям и сказал:

— Рана глубока, и недуг его почти одолел, но нет ничего невозможного тому, кто истинно верует. Я останусь с ним на ночь, буду лечить страждущего лечебными зельями и молиться о его выздоровлении. А вы ступайте ночевать в избу для послушников. Если силы есть, можете тоже помолиться. Всеобщая молитва способна многое сотворить.

— Отче, я лекарь, обучался лекарскому делу у отца Никона в Тьмутараканском монастыре. Ежели дозволишь, могу тебе помочь, — вызвался Матвеев.

— Обязательно поможешь, но не сегодня. Сейчас я буду возносить особые, сугубые молитвы Господу, и важно, чтобы с болящим остался только я один. Посему иди с миром, а завтра утром приходи, может твоя помощь тоже сгодится.