Одумайтесь! Война и миръ, власть и совѣсть - Лев Николаевич Толстой

власть, но и готовится не повиноваться ей и установить новую власть на место старой, то почему не предположить, что теперь готовится в сознании русского народа еще иное и свойственное ему изменение своего отношения к власти, состоящее в нравственном, религиозном освобождении себя от нее?

Почему такого рода изменение не могло бы совершиться среди всякого и теперь среди русского народе? Почему, вместо того раздраженного, эгоистического настроения взаимной борьбы, страха, ненависти, которое теперь охватило все народы, вместо всей той проповеди лжи, безнравственности, насилия, которая теперь газетами, книгами, речами, делами так напряженно распространяется во всех народах, не могло бы так же охватить все народы и в особенности теперь весь русский народ после пережитых им грехов, страданий и ужаса религиозное, человечное, разумное любовное настроение, которое открыло бы людям весь ужас подчинения власти, в которой они жили, и всю радостную возможность жизни разумной, любовной, без насилия и власти?

Почему, как теперь, десятилетиями влияний в одном и том же направлении, было подготовлено теперешнее проявление этого направления в революции, не могло быть так же подготовлено сознание возможности и необходимости освобождения себя от греха власти и установления среди людей единения, основанного на взаимном согласии и уважении и на любви человека к человеку?

Лет 15 или 25 тому назад даровитый французский писатель Дюма-сын написал обращенное к Зола письмо, в котором он, человек даровитый, умный, но занятый преимущественно вопросами эстетическими и общественными, уже будучи стариком, высказал между прочим поразительные пророческие слова. Вот уже именно дух Божий веет, где хочет.

«Душа всегда в неперестающем труде, в постоянном развитии и стремлении к свету и истине, – писал он.

До тех пор, пока не получит весь свет и не завоюет всю истину, она будет мучить человека.

И вот она никогда так не занимала, никогда не налагала с такой силой свою власть на человека, как в наше время. Она, так сказать, разлита во всем том воздухе, который вдыхает мир. Те несколько индивидуальных душ, которые отдельно желали общественного перерождения, мало-помалу отыскали друг друга, сблизились, поняли себя и составили группу, центр притяжения, к которому стремятся теперь другие души с четырех концов света, как летят жаворонки на зеркало; они составили таким образом общую, коллективную душу, с тем, чтобы люди вперед осуществляли сообща, сознательно и неудержимо предстоящее единение и правильный прогресс наций, недавно еще враждебных друг другу. Эту новую душу я нахожу и узнаю в явлениях, которые кажутся более всего отрицающими ее. Эти вооружения всех народов, эти угрозы, которые делают друг другу их представители, эти возобновления гонений известных народностей, эти враждебности между соотечественниками суть явления дурного вида, но не дурного предзнаменования. Это последние судороги того, что должно исчезнуть. Болезнь в этом случав есть только энергическое усилие организма освободиться от смертоносного начала.

Те, которые воспользовались и надеялись еще долго и всегда пользоваться заблуждениями прошедшего, соединяются с целью помешать всякому изменению. Вследствие этого – эти вооружения, эти угрозы, эти гонения, но, если вы вглядитесь внимательнее, вы увидите, что все это только внешнее. Все это колоссально, но пусто.

Во всем этом уже нет души: она перешла в иное место. Все эти миллионы вооруженных людей, которые каждый день упражняются в виду всеобщей истребительной войны, не ненавидят уже тех, с которыми они должны сражаться, ни один из их начальников не смеет объявить войны. Что касается до упреков, даже заражающих, которые слышатся снизу, то уже сверху начинает отвечать им признающее их справедливость великое и искреннее страдание.

Взаимное понимание неизбежно наступит в определенное время и более близкое, чем мы полагаем.

Я не знаю, происходит ли это от того, что я скоро уйду из этого мира и что свет, исходящий из-под горизонта, освещающий меня, уже затемняет мне зрение, но я думаю, что наш мир вступает в эпоху осуществления слов: «любите друг друга», без рассуждения о том, кто до сказал эти слова: Бог или человек.

Спиритуалистическое движение, заметное со всех сторон, которым столько самолюбивых и наивных людей думают управлять, будет безусловно человечно. Люди, которые ничего не делают с умеренностью, будут охвачены безумием, бешенством любить друг друга. Это сначала, очевидно, не совершится само собой. Будут недоразумения, может быть, и кровавые: так уж мы воспитаны и приучены ненавидеть друг друга часто теми самыми людьми, которые призваны научить нас любви. Но так как, очевидно, что этот великий закон братства должен когда-нибудь совершиться, я убежден, что наступают времена, в которые мы неудержимо пожелаем, чтобы это совершилось».

Я думаю, что мысль эта, – как ни странно выражение о том, что придет время, когда люди будут охвачены бешенством любви, – мысль эта совершенно справедлива и чувствуется более или менее смутно всеми людьми нашего времени. Не может не прийти время, когда любовь, составляющая основную сущность души, займет в жизни людей то место, которое свойственно ей, и будет главной основой отношений людей между собой.

Время это готовится, время это наступает.

«Мы теперь в предсказанное Христом время, – писал Лахченэ. – От одного конца земли до другого всё расшаталось. Во всех учреждениях, каких бы то ни было, во всех различных системах, на которых основывалась общественная жизнь народов, нет ничего твердого. Все чувствуют, что всё это скоро должно разрушиться, и в этом также храме не останется камня на камне. Но как разрушение Иерусалима и храма его, из коего удалился Бог живой, предчувствовало и приуготовило сооружение нового града и нового храма, куда по своей воле стекутся люди всех колен и всех народов, – так и из развалин нынешних храмов и городов воздвигнется новый город и храм, предназначенный стать всемирным храмом и общей родиной рода человеческого, до того разъединенного враждебными друг другу учениями, делающими братьев чужими и сеющими среди них безбожное ненавистничество и отвратительные войны. Когда придет тот, знаемый одним Богом, час соединения народов в одном храме и в одном граде, тогда наступит воистину воцарение Христа, окончательное выполнение Его божественной миссии».

То же писал Чанндяг:

«Могущественные силы работают в мире, – писал он. – Никто может остановить их. Признаки этого: новое понимание христианства, новое уважение к человеку, новое чувство братства и одинакового отношения всех людей к Отцу всех. Мы видим это, мы чувствуем это. И перед этим падут все угнетения. Общество, молчаливо проникнутое этим духом, переменяет свою вечную войну на мир. Могущество все захватывающего и кажущегося непобедимым себялюбия уступит этой естественной силе. «На земле мир и в людях благоволение не всегда будет только мечтою».

XVI

Почему