Территория Холода - Наталия Ивановна Московских

на спину, стискиваю челюсти и смотрю в потолок. Трещин под ним нет, хотя вечером я обращал на них внимание. Может, они не заметны в темноте?

Кто-то из соседей шуршит одеялом. Совсем близко.

Я прислушиваюсь и приглядываюсь, но никакого движения не замечаю.

С-с-странно, – сообщает внутренний голос, который тоже дрожит от холода, напоминая о том, что согреться не получается.

Шурх. Шурх.

Проснись.

Незнакомый шепот заставляет меня вздрогнуть.

– Чего? – тихо спрашиваю я, пытаясь распознать, кто из соседей меня зовет.

Никто не отзывается. Мне почему-то становится не по себе, и я нарочно пытаюсь нагнать на себя недовольство – злиться проще, чем бояться. Упорно убеждаю себя, что кто-то из соседей (скорее всего, Сухарь) просто пытается напугать меня, чтобы я пошел на контакт. Дешевая манипуляция, на которую я не собираюсь вестись.

Но это «шурх-шурх» одеяла раздается снова, и я напрягаюсь против воли. Приподнимаю подушку и стараюсь тихо сесть на кровати. Собственные ноги сопротивляются так, будто их что-то удерживает, и я едва не вскрикиваю. Что может мешать? Или… или кто?

Задерживаю дыхание и прислушиваюсь.

Если шорох прекратится, наверняка дело в соседях, – убеждаю себя, – иначе и быть не может.

Думать об альтернативах мне совсем не хочется. Необъяснимый страх бушует не на шутку, хотя я сдерживаю его, что есть сил.

– Эй! – шепчу в темноту. – Кто звал? Что у вас там?

И снова никто не отзывается. Только…

Шурх. Шурх. Шурх.

Шорох становится громче и настойчивее, и теперь я понимаю, что звук доносится совсем близко – с моей собственной кровати.

Осторожно берусь за край одеяла двумя руками и медленно, очень медленно приподнимаю его. Под ним только черная пустота, в которой не видно даже моих ног. У меня учащается дыхание, руки начинают дрожать заметнее, и внешнего холода я уже не замечаю – слишком сильно меня начинает терзать внутренний.

Удар сердца – и новый шорох.

– Эй… – снова шепчу я.

Лысая, гротескно детская и одновременно взрослая голова выныривает из пододеяльной пустоты и нависает надо мной, разнеся вдребезги тишину тридцать шестой. Не понимаю, каким образом, но мне удается слизнем выскользнуть на пол. Мой вопль вздергивает с кроватей всех соседей, и их растерянное бормотание сплетается со звуком моего удара о пол.

Я все еще пялюсь на неизвестное существо, чьи лапы – кажущиеся недоразвито детскими, но с плотными острыми когтями, – высовываются из-под моего одеяла. Темные провалы раскрытого рта и глаз гипнотизируют меня, и мои губы еще раз размыкаются в перепуганном крике, пока я беспомощно отползаю от кровати.

– Холодный ребенок! – взвизгивает Стриж, зачем-то с ногами вскакивая на свою кровать и вжимаясь в стену. – Холодный ребенок!

С тихим шорохом отвратительное существо снова уползает в темноту под моим одеялом, и пропадает из виду, будто его и не было. Но это был не кошмар – я точно знаю, что не сплю! И минуту назад тоже не спал.

– Спасатель!

– Ты как? Ты живой?

Нумеролог и Сухарь оказываются рядом со мной.

Кто-то щелкает выключателем. Это Далай-Лама с непривычно бледным, перепуганным лицом.

– Этого не может быть, – шепчу я, не в силах отвести взгляда от своей кровати. – Это невозможно!

– Тихо, тихо, – заботливо говорит Сухарь, беря меня под руки и помогая подняться. – Давай-ка. Во-от так. Вставай.

Я оказываюсь на ногах, но колени предательски ходят ходуном, а сердце колотится о ребра, будто хочет проломить мне грудь изнутри. Миг спустя я срываюсь с места и яростно отбрасываю одеяло с кровати, готовый наброситься на посетившую меня тварь, но на простыне – никого. Я прикасаюсь к ней: она оказывается жутко холодной и слегка помятой на месте, где находились мои ступни, пока я спал, но никаких признаков Холодного ребенка нет.

– Вы… его видели? – с ошалевшими от ужаса глазами сиплю я.

– Видели, – мрачно отвечает Нумеролог.

– Значит, это не галлюцинация?

– Это был Холодный ребенок… – щебечет Стриж, испуганно прижимаясь к стенке. – Ты бродил по ночам, и он забрался в твою кровать.

На последних словах он начинает хныкать.

– Это не может быть Холодный ребенок! – протестую я. – Я выдумал его, Стриж! Выдумал в ночь страшилок! Он не мог появиться в нашей комнате, ясно тебе?!

Соседи не возражают мне, но и не поддакивают. Вид у них снисходительно мрачный, как у врача, у которого неизлечимо больной пытается выторговать лишний год.

Я обвожу их взглядом и понимаю: похоже, каждый из них искренне верит, что плод моей фантазии мог вырваться на свободу и напасть на меня. Будто это нормально, когда так происходит.

В моей голове в противовес всем логическим доводам звучит то, что когда-то сказала мне Старшая.

Дети интерната рассказывали друг другу страшилки у костра целыми поколениями: про Холод, про болотницу. Были и другие страшилки, но эти почему-то рассказывали чаще всего. Когда в какое-то явление верит разом слишком много людей, это может сделать его реальным.

По всему выходит, что в теории Холодный ребенок может быть таким же настоящим, как Холод, с которым я сам сталкивался уже дважды?

Безумно, немыслимо… полный идиотизм!

Но отрицать столкновения с Холодом, который когда-то был детской страшилкой, я не могу. Как не могу отрицать таинственным образом исчезающий классный журнал или пустые ящики в кабинете директора.

– Так… – вздыхаю, потирая виски. – Значит, я больше не должен здесь спать, правильно? Стриж! – отчаянно смотрю на него. – Ты лучше всех запомнил эту историю. Я ведь говорил, как от него избавиться?

Стриж надувает губы, как ребенок, боящийся, что его накажут за неправильный ответ.

– Надо поменять кровать, чтобы он уполз обратно в темноту.

Я беспомощно оглядываю оставшиеся кровати и понимаю, что, даже если я перелягу, мне не будет комфортно спать, если обиталище Холодного ребенка все еще будет стоять в нашей комнате.

– У меня есть идея, – неуверенно говорит Нумеролог, будто прочитав мои мысли. – Мы можем попробовать выкатить твою кровать в коридор. А ты займешь другую. Мне кажется, так всем будет спокойнее.

Стриж энергично кивает, продолжая жаться к стенке.

– Только давайте сделаем это ближе к утру? – предлагает Сухарь. – Не знаю, как вы, а я после такого вряд ли усну. Я и следующие пару ночей готов спать при свете.

– У нас где-то ночник был, – говорит Нумеролог.

До самого утра мы не спим, а задаем однотипные вопросы потрепанным игральным картам. Те щадят нас и каждый раз отвечают, что затея наша должна сработать.

С первыми лучами солнца моя кровать со всем бельем общими усилиями выкатывается в коридор и остается у окон,