Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев

— Он постарел, — произнес роковые слова Рашковский.

— Ты уверен? — переспросил Кудлин. — Может, дадим ему немного отдохнуть?

— Ты не слышал, что я сказал?

— Слышал, — вздохнул Кудлин, — я все понял. Жаль, конечно, что Николай Александрович так сильно сдал в последнее время.

Рашковский отключился.

Неотложные дела сразу же захлестнули и без того уплотненный рабочий график Рашковского. В этот день он закончил работу в девятом часу вечера. Уставший банкир благодарно кивнул на прощание своей помощнице.

— Спасибо вам. — Он достал носовой платок, чтобы вытереть вспотевшее лицо, и вдруг, как бы отключившись от всего, спросил как бы другим голосом: — Можно пригласить вас на ужин?

Она хотела напомнить ему их вчерашний разговор. Решила было отказать. Но понимала, как его раздражают женские капризы, уловки.

— Хорошо, — спокойно произнесла она, — я буду готова через полчаса.

— Через полтора, — взглянул он на часы. — К девяти часам вечера. Вас устроит это время?

В девять они поехали на ужин в «Кларидж», находившийся неподалеку от их отеля. Почему-то элита бывшего Советского Союза, новые президенты и премьеры новых независимых государств полюбили именно этот отель, в котором часто останавливались.

За ужином они почти не разговаривали, лишь перекидывались ничего не значащими фразами. После ужина он отвез ее в «Гровнор-отель» и, кивнув на прощание, уехал.

Следующий день начался со звонка мистера Адамса. Соединив его с Рашковским, она поняла, что сегодня разговор получится более конструктивным. Адамса устраивали гарантии, которые мог дать Рашковский, и, переговорив с друзьями, он сообщил, что руководство фонда в ближайшие несколько дней примет решение о выделении денег.

Рашковский немедленно позвонил первому вице-премьеру в Москву. Он, не скрывая радости, сообщил об этом, понимая, как важно оказаться нужным именно в такой момент. Но даже Валентин Рашковский не знал, что сейчас происходит в Москве.

…Через полтора часа после этого разговора первый вице-премьер доложил обо всем премьеру, добавив, что усилия Рашковского оказались весьма результативными. Еще через несколько минут премьер доложил об этом президенту. Через два часа в кабинете президента уже находились директор ФСБ, начальник Службы внешней разведки и министр внутренних дел.

В результате было признано, что группа Авдонина нарушила инструкции, гласившие — не выходить за рамки закона. Козлом отпущения стал лично Авдонин. Было решено примерно наказать его, однако уголовное дело закрыть, дабы не ставить под удар офицеров, выполнявших свои служебные обязанности с подобным же рвением. Короче, чтобы не бить по рукам ретивых.

В отличие от контрразведки прочие ведомства заслужили похвалу за свои действия по борьбе с организованной преступностью. Директор ФСБ понимал, что коллеги из других ведомств просто переиграли его сотрудников.

А вечером этого же дня в личном кабинете скоропостижно скончался руководитель службы безопасности банка «Армада» Николай Александрович Фомичев. Врачи констатировали обширный инфаркт миокарда. Похороны, назначенные через три дня, обещали быть весьма пышными. Руководство банка выделило крупную сумму семье покойного, и родственники Фомичева даже не думали просить о назначении повторной экспертизы о причинах смерти. Все знали, что у бывшего генерала госбезопасности было больное сердце.

Только поздно вечером Кудлин добрался к директору института, где работала Марина. Его интересовало, кто рекомендовал Чернышеву на работу в этот институт. Директор вспомнил, что ему звонили из другого института. На следующий день Кудлин появился и там. Он был неутомим в своем расследовании. Шел как ищейка по следу. В отличие от Фомичева, который проводил проверку формально, не анализируя детали, Кудлин начал по крупицам собирать их. Выяснилось, что Чернышева работала на новом месте совсем не тот срок, который указала в анкете. В другом институте, который был расформирован, ее почти никто не помнил. И наконец, в доме, где поселилась Чернышева, Кудлин нашел старика-водопроводчика, который помнил всех соседей. Он точно знал, что два года назад Чернышева еще не жила в этом доме.

Однако всех этих фактов было явно недостаточно. И тогда Кудлин решил рискнуть. Он отправил в ГИБДД своего человека, предложив заплатить неслыханную сумму денег за информацию о владельце машины «Жигули», принадлежавшей Марине Владимировне Чернышевой. В ГИБДД подтвердили, что автомобиль принадлежал Чернышевой и был оформлен на ее имя, но кто-то вспомнил, что было указание руководителя отдела оформить машину задним числом, приписав лишние два года.

И тогда вечером в управление приехал сам Кудлин. Войдя в кабинет начальника отдела, он предложил тому неслыханную взятку — сто тысяч долларов. Начальник отдела колебался. Тогда Кудлин предложил двести. Офицер долго мялся и наконец сдался. Ему было стыдно сообщать сведения Кудлину, но двести тысяч долларов, которые тот привез, были слишком большой суммой — его совесть рухнула под тяжестью огромных денег. Он даже не подумал о судьбе человека, которого сдавал таким бесчестным образом.

Вечером следующего дня ликующий Кудлин позвонил Рашковскому и сообщил подробности. Рашковский выслушал молча и так же молча положил трубку. В этот вечер он уехал с работы, не попрощавшись с Мариной. А потом наступил следующий — последний день.

Глава последняя

Утром Марина вошла в апартаменты Рашковского, уже зная, что сегодня они будут работать в отеле. Обычно Рашковский либо отправлялся в кабинет Гинзбурга, либо принимал гостей в своих апартаментах. Утром ей позвонил Акпер, который предупредил, что Валентин Давидович будет работать в «Гровнор-отеле». На сегодняшний день были запланированы две важные встречи.

Она появилась ровно в девять тридцать. Но Рашковского не было. Он появился только через час. Впервые за все время их знакомства он почему-то избегал смотреть ей в глаза. Однако, появившись в кабинете, сразу же отменил все встречи, заявив, что на сегодня у него есть более важные дела.

Она перезвонила по всем телефонам, известив об отмене встреч. И вдруг Рашковский предложил ей поехать куда-нибудь за город. При этом вид у него был какой-то осунувшийся, почти болезненный. Марина уже взяла сумочку, и тут раздался телефонный звонок.

— Марина, здравствуйте, — услышала она голос Циннера. Это было невозможно! Он позвонил ей прямо в апартаменты Рашковского. Он назвал ее по имени. Но более всего ее смутил его голос.

— Я вас слушаю, — она не могла не говорить. Но ведь совсем рядом стоял Рашковский.

— Немедленно уходите. Вчера вечером Кудлин был в дорожной полиции. — От волнения он забыл, что в России нет полиции. — Они знают, что вас подставили. Он уже сообщил об этом Рашковскому. Вы меня слышите? Немедленно уходите. Машина будет ждать вас на углу.

Она повернула голову. Рашковский стоял и смотрел на нее. Его взгляд парализовал ее. Уйти прямо сейчас?..

— Уходите, — повторил Циннер, — не задерживайтесь ни секунды.

— Кто позвонил? — спросил Валентин Давидович.

«Поздно, — подумала она с холодной решимостью. — Циннер позвонил на несколько минут позже, чем следовало».

— Не знаю, — она положила трубку, — кажется, ошиблись номером.

Убежать было невозможно. В приемной находился Иманов с охранниками. Она не сможет отсюда выбраться. Рашковский смотрел на нее. Она подняла голову. Пусть он не думает, что она испугалась. Ведь не будут ее убивать прямо в отеле. Здесь все-таки Англия. Но ведь он предложил поехать куда-то за город?..

Она вышла из номера первой. Рашковский чуть посторонился, пропуская ее вперед. К машине они подходили в сопровождении нескольких охранников. Что должен чувствовать человек перед казнью? — подумала Марина. У нее не было страха. Но почему-то не было и ненависти. Она взглянула на Рашковского. Он ведь хладнокровно отдаст приказ о ее ликвидации.

К ее удивлению, в машину, кроме Рашковского, никто не сел.

— Не нужно, — отмахнулся Рашковский от охранников, — мы поедем одни.

Она удивленно взглянула на него, и он заметил этот взгляд. Ничего не спросив, она села в автомобиль на заднее сиденье, рядом с ним. И машина тронулась. За все время пути они не сказали друг другу ни слова. Он уже понимал, что она все знает. Но и она понимала, что ему все известно.

— Куда мы едем? — наконец спросила она. Примерно полчаса они находились в пути. Спросила по-русски, водитель был англичанин.

— Куда бы вы хотели? — неожиданно отозвался Рашковский.

— Не знаю. Я не совсем понимаю ваш вопрос…

— Вы все прекрасно понимаете, — сказал он, глядя перед собой.

Еще несколько минут они молчали, пока он не бросил те самые слова:

— Вас ведь специально подставили.

Она промолчала. Отрицать не хотелось, соглашаться невозможно. Врать ему она не могла. Сидела рядом и смотрела вперед, ничего не видя.