Багровая судьба - Венди Оуэнс

к Марко, застывшему и со вздымающейся от шока грудью. Рука Энтони остается вытянутой, но в его бесстрастном выражении лица мелькает неуверенность.

Никто не двигается. Никто не дышит. Мы все зависаем после выстрела, эхо которого повисает в воздухе, словно призрак.

Глава 32

Мы все, затаив дыхание, наблюдаем, как Энтони падает на землю, а его пистолет скользит по деревянному половому покрытию лодки. Марко хватает его прежде, чем я успеваю осознать, что произошло.

Мой взгляд скользит между ним и Джией, которая застыла, словно статуя.

Марко поворачивает голову и смотрит на меня с замешательством в глазах.

— Как Нико? — спрашивает Марко.

Наблюдая, как Нико изо всех сил пытается оставаться в сознании, я качаю головой.

— Не очень.

— Нам нужно отвезти его в больницу, — заявляет Марко.

— Мой отец… он…? — голос Джии дрожит, когда она пытается задать вопрос, несмотря на то, что она в ужасе от того, какой ответ может услышать.

Марко не ждет, пока она закончит. Он становится на колени рядом с телом Энтони и проверяет пульс.

— Он жив, — заявляет он.

Она быстро моргает, как будто просыпается от кошмара, и делает несколько прерывистых вдохов, пытаясь прийти в себя.

— Я застрелила его. Я застрелила своего отца, — ее голос безэмоционален, абсолютно ясно, что она в шоке.

— Послушай меня, — говорит Марко, вставая и направляясь прямо к Джии. Он выхватывает у нее пистолет и бросает его рядом со мной, прежде чем схватить ее за плечи, заставив посмотреть ему в глаза. — Я думаю, пуля не попала в его сердце, поняла? Он без сознания, но я думаю, с твоим отцом всё будет в порядке. А вот насчет Нико, не уверен. Нам нужно немедленно доставить его в больницу.

Он как будто хочет, чтобы она сосредоточилась на том, что важно прямо сейчас.

Я не знаю, лжет ли Марко ей о состоянии Энтони, но меня это не волнует. Меня волнует только, что необходимо вытащить отсюда Еву до того, как люди Энтони поймут, что происходит и вернутся сюда.

Обдумывание дальнейших действий занимает всего несколько секунд, но они тянутся вечность, наполненные бременем принятых решений и последствий, которые ждут нас впереди.

— Хорошо, — наконец она кивает, ее голос становится громче, — моя машина… на стоянке, снаружи.

— Идеально, — говорю я, и мы с Марко обмениваемся взглядами, — одному из вас придется прижимать рану, когда мы сядем в машину. Как только я отпущу руки, кровь хлынет снова.

Джиа поворачивается, хватает полотенце и бросается занять мое место, прижав рану Нико.

— Подожди, — ее голова резко поворачивается к Еве, — что насчет…?

— Вы двое, идите, — приказываю я, — уведите Нико отсюда, а я позабочусь об остальном, хорошо?

Они оба кивают, и Марко просовывает руку под локоть Нико, поднимая его безвольное тело в вертикальное положение.

— Давай, брат, мы тебе поможем, — бормочет он.

Джиа подходит ближе и, касаясь рукой побледневшего лица Нико. По ее реакции видно, что она заботится и о Нико, и о Марко. Вероятно, гораздо больше, чем она когда-либо заботилась обо мне.

— Подождите, — восклицаю я, прежде чем они уйдут, и лезу в передний карман Нико, доставая ключи от машины, на которой мы приехали, — теперь можете идти. Поторопитесь.

Они работают слаженно вместе, подтаскивая Нико в сторону выхода. Я оборачиваюсь, рассматривая сцену передо мной. Мне нужно вытащить Еву отсюда и быстро.

Лодка теперь кажется почти пустой, в ней остались только я, Ева в полубессознательном состоянии и истекающий кровью Энтони. Я становлюсь на колени рядом с Евой, проверяю ее пульс и с облегчением обнаруживаю, что он сильный и стабильный под подушечками моих пальцев. Ее глаза на мгновение приоткрываются, растерянность омрачает их обычную проницательность и остроту.

— Винсент? — шепчет она хриплым голосом.

— Шшш, ты в безопасности, — успокаиваю я, убирая прядь волос с ее лица. Она снова закрывает глаза и теряет сознание, так что мне придется вынести ее отсюда на руках. Я снимаю путы с ее ног, а когда собираюсь снять их с ее запястий, слышу, как Энтони кряхтит позади меня.

Моя голова поворачивается в его сторону, он кашляет и приходит в сознание. Я встаю и приближаюсь к нему, нависая над его израненным телом. Он смотрит на меня и посмеивается, прежде чем снова закашляться.

— Она застрелила меня, — ворчит он, — эта неблагодарная сучка меня застрелила.

Я становлюсь на колени рядом с Энтони, его дыхание поверхностное и прерывистое. Запах крови и морской воды смешался в замкнутом воздухе каюты. Он смотрит на меня, в его глазах мелькает вызов, несмотря на неизбежность его судьбы.

— Помнишь, что я обещал тебе, Энтони? — рычу я, едва сдерживая ярость, которая кипела с тех пор, как начался этот беспорядок.

— У тебя нет яиц, — плюет он в ответ, но дрожь в его голосе выдает страх.

Садистская улыбка трогает мои губы, когда я наклоняюсь ближе. Я не хочу растягивать этот момент. Для этого нет причин. Я хочу, чтобы этот человек навсегда исчез из наших жизней.

— Ты всегда недооценивал людей, особенно меня, — мои руки обхватывают его шею, пальцы с рассчитанной силой прижимаются к его горлу.

Его руки слабо трясутся, пытаясь отбросить мои, но это бесполезно. Я наблюдаю, как свет в его глазах, когда-то такой яркий от злобы, тускнеет в мрачную пустоту. Его тело обмякает, борьба оставляет его, а я держу хватку до тех пор, пока не буду уверен, что искра жизни окончательно погасла.

Я отпускаю Энтони, позволяя ему свесить голову набок, словно он марионетка, оставшаяся без веревочек.

— Винсент? — хрупкий голос Евы прорывается сквозь мое сердце.

Я встаю и поворачиваюсь, встречаясь взглядом с Евой. Ее глаза расфокусированы, в их глубине борются боль и растерянность. Она проснулась, но не полностью пришла в себя, ее разум всеё еще затуманен.

— Ева, всё в порядке, — говорю я, пытаясь придать своему голосу спокойствие и уверенность, — ты в безопасности.

— Винсент, — снова