Путешествие вокруг света - Иван Крузенштерн

В продолжении всего пребывания нашего в Нангасаки не приходило сюда ни одного судна ни из Кореи, ни от островов Ликео, хотя оные и лежат в близости. Сказывали, что сообщение между сими землями и Япониею с некоего времени совсем пресеклось, о чем упоминается и в письмах, врученных Посланнику пред нашим отходом. Немалая могла бы быть выгода, если бы предоставили Японцы какой либо Европейской нации перевоз товаров из Нингпо в Нангасаки и обратно. расстояние сих мест составляет около 10 градусов долготы. Нангасаки лежит от Нингпо прямо на восток; итак плавание при каждом Мусоне удобно, и могло бы совершено быть в четыре дни.

Декабря 25 го выгрузили мы весь балласт из своего корабля; оного было около полуторы тысячи пуд, тогда приступили мы к починке. Течь, как то мы догадывались прежде, сказалась в носовой части, но я был обрадован усмотря, что повреждение состояло только в медной обшивке, дерево же было весьма крепко. Мне хотелось воспользоваться сим случаем и снова обшить корабль медью столько, сколько возможно произвести то без килеванья, которого по причине отлогости берегов предпринять было никак нельзя. Губернатор, получивший из Эддо повеление доставить к починке корабля все, что ни требовано будет, предложил свою готовность выписать медные листы из Миако; потому, что в Нангасаки хотя оные и были, однако по причине тонкости своей к обшивке корабля не годились. Из сих взял я однако 500 листов для обшития баркаса и шлюпки. Посланник, имевший надежду быть в Эддо, принял на свое попечение доставление медных листов. Японцы, знавшие уже, что посольству не позволено будет отправиться в Эддо, были очень довольны, что освободились от сих забот.

1805 год Январь. 14

Января 14 го дня 1805 го года последовало в Нангасаки полное лунное затмение. Густое облако воспрепятствовало нам наблюдать оное в начале; однако мы все могли видеть закрытие многих пятен, также и выход луны из тени. Господин Горнер употреблял при сем астрономическую трубу Долландову, а я земную Рамсденову в три фута. Наблюдение сего лунного затмения не способствовало к определению точной Географической долготы города Нангасаки. Оная определена нами посредством множества взятых лунных расстояний и нескольких закрытий звезд гораздо точнее, нежели могло то учинено быть по лунному затмению. Японцы знали также, что в сей день последует лунное затмение; но время начала оного в календарях их не означено. Известия об астромомических познаниях Японцев, которые я приобресть старался, так недостаточны, что я не смею и упоминать об оных. Да и нельзя думать, что бы люди такой земли, в которой и ученейшие (каковы мы беспорно толмачей их признать надобно) не имеют ни малейшего понятия о географической долготе и широте места, могли сделать успехи в науке, требующей великих напряжений ума. По известиям толмачей, заслуживающих доверие, может быть потому, что они говорили о предмете, чуждом кругу их занятия, должны находиться в одном городе северной Японии не в дальнем расстоянии от Эддо, такие люди, которые живут во храмах, называемых Изис, и владеют искуством предсказывать солнечные и лунные затмения. Малознающие толмачи не могли объяснить, на чем основываются их предсказания, что было бы конечно любопытно и распространило бы известия о знаниях сих храможителей, которые между многими миллионами одни только славятся астрономическими сведениями. Мне не случилось ничего читать об астрономических знаниях Японцев; неизвестно, имеют ли они в том успехи равные с соседами своими Китайцами, коих Императоры многие любили сию науку и ей покровительствовали. Если бы Посланник получил позволение ехать в Эддо, тогда Господину Горнеру, имевшему намерение с ним отправиться, взяв с собою астрономические инструменты, вероятно, удалось бы в близости храма Урании собрать о том надежные известия. По объявлению Тунберга должны между врачами города Эддо быть некоторые, имеющие привязанность к ученым знаниям. Между сими нашлось бы, может быть, сколько нибудь и таких, кои могли бы сообщить что либо удовлетворительное о сем предмете. Предсказания храможителей Изис о солнечных и лунных затмениях помещаются в Японских календарях, коих выходит ежегодно два издания в Эддо; одно пространное для знатных и богатых, а другое краткое для простого народа.

Января 16 го прислал на корабль Посланник нарочного просить меня приехать к нему с Доктором Еспенбергом сколько возможно поспешнее. По прибытии нашем нашли мы у него двух Баниосов, многих толмачей и других Гражданских чиновников. Причиною сему был один из привезенных нами Японцев, покусившийся на лишение себя жизни. Благовременное усмотрение воспрепятствовало ему в исполнении самоубийства. Господин Лангсдорф, поспешающий унять течение крови,[99] не допущен Японскими часовыми, потому, что о сем не донесено было еще Губернатору. Несчастной долженствовал до учинения того, и до прибытия присланных Баниосов, валяться в крови своей. Но и сии не позволили ни Доктору Еспенбергу, ни Господину Лангсдорфу подать помощи раненому, а послали за Японским Доктором и Лекарем.[100] Между тем оказалась рана неопасною. При самом приходе нашем в Нангасаки просил Губернатор Посланника отдать ему привезенных нами четырех Японцев; но он на то не согласился; поелику хотел самолично представить их Императору. Губернатор повторил опять сию прозьбу через несколько недель после; но ему отказано было также, как и прежде. Случившееся приключение побудило Посланника просить Губернатора, чтобы он взял от него привезенных Японцевь; но последний отвечал, что поелику он просил о сем прежде двукратно и ему отказано было; то он теперь и сам согласиться не хочет; впрочем приказал уведомить, что пошлет в рассуждении сего курьера в Эддо. Но оттуда не получено на сие никакого ответа и привезенные нами Японцы оставались в Мегасаки до самого дня нашего отбытия. Итак сии бедные люди по преодолении трудного пути, продолжавшагося четырнадцать месяцов, хотя и прибыли в свое отечество, однако не могли тотчас наслаждаться полным удовольствием, которое они в отчизне своей обрести надеялись, но вместо того принуждены были семь месяцов находиться в неволе и заключении. Да и не известно возвратятся ли они когда либо на свою родину, которая была единственною целью их желания, понудившего их оставить свободную и малозаботую жизнь, каковую препровождали они в России.

Чтобы такое понудило нещастного покуситься на жизнь свою, того не могу утверждать с достоверноситю, хотя многие причины делают Японцам жизнь их несносною; ужасная мысль лишиться навсегда свидания с своими родными, находясь так сказать по среди оных, была вероятно первым тому поводом. Сию догадку основываю я на том, что в продолжение нашей здесь бытность пронесся слух, что привезенные в 1792 году Господином Лаксманом Японцы осуждены на вечное заключение и не имеют ни малейшего сношения со своими единоземцами. Сверх сего полагали тому причиною и следующее; по прибытии нашем подал, как говорили, сей Яаонец Баниосам письмо, в котором жаловался не только на жестокие с ними в России поступки; но и на принуждение их к перемене веры, прибавив к тому, что и посольство сие предпринято главнейше с намерением испытать, нельзя ли ввести в Японию Христианского исповедания. Одна только чрезмерная злость могла сему Японцу внушить таковые бессовестные нарекания. Ко мщению не имел он никакого повода; поелику принят был в России с товарищами своими человеколюбиво. При отъезде одарены они все ИМПЕРАТОРОМ; на корабле пользовались всевозможным снизхождением. Сие письмо не имело однако никакого успеха. Неудача в исполнении предприятия и угрызение совести в рассуждении бесчестного своего поступка, довели его, может быть, до покушения на жизнь свою. По залечении раны твердил он беспрестанно, что Россияне весьма добродушны, но он только один зол и желал прекратишь свою жизнь.