Дикий альфа - Си Джей Праймер

оружие с земли. На секунду я испытываю облегчение от того, что она догадалась схватить его раньше, чем это сделала моя мама.

Но затем, с криком ярости, Шайенн бросается вперед. Кровь брызжет мне в лицо, когда она полосует лезвием по горлу моей матери.

35

Когда я начала влюбляться в Хави, я думала о том, как бы мне в конце концов признаться своим друзьям и семье в том, что он моя пара. Как бы там ни было, я представляла, что будет беспорядок, но это? Это полная задница.

Как только Хави приказал своей стае «защищать свою Луну’, мы больше не могли скрывать тот поворот, который преподнесла нам судьба. И хотя я технически не являюсь его Луной, поскольку мы еще не скрепили нашу супружескую связь, отметив друг друга, этого заявления было достаточно, чтобы все присутствующие соединили точки. Я услышала вздохи удивления; увидела потрясенное выражение на лицах моих друзей. Затем все пошло наперекосяк, и последнее, что я увидела перед тем, как мой брат запихнул меня в машину, чтобы увезти оттуда ко всем чертям, была Далила, истекающая кровью на тротуаре, в то время как Мэдд и Арчер поднимали Хави на ноги.

Именно в этот момент я наконец почувствовала, что моя волчица снова начал шевелиться. После того, как волчий аконит на несколько часов вырубил ее, она внезапно рванулась вперед в легкой панике, отчаянно пытаясь добраться до нашей пары. Однако никакие мольбы не могли заставить Айвера развернуть машину, и все, что я могла сделать, это стиснуть зубы от напряжения, связывавшего меня в груди, когда он вез нас прямо к «Голденлиф пакхаус», всю дорогу допрашивая меня о моих отношениях с Хави.

Поскольку скрывать больше не было смысла, я все рассказала Айверу. Я призналась во всем насчет ночи полнолуния, наших встреч в коттедже после и того, как Лив опознала маму Хави по одной из фотографий с камер наблюдения. Единственное, что я опустила, так это рассказ о наших более интимных моментах, решив, что, вероятно, будет лучше избавить его от грязных подробностей сексуальной жизни его сестры. Можно было бы подумать, что он это оценит, но вместо этого я просто выслушала нотацию о том, что подвергаю себя опасности и что из-за сохранения секретов меня могли убить, что, я полагаю, справедливо, учитывая, что мне только что угрожали ножом и все такое.

Старшие альфы альянса уже ждали нас в доме Мэдда, когда мы прибыли, и меня сразу же проводили на кухню, где я была изолирована от их дебатов, пока Айвер рассказывал им о том, что произошло в мотеле. Слоан бросила один взгляд на мое измученное лицо и поставила кофе, задержавшись со мной на кухне под предлогом ‘составить мне компанию’, но потом я услышала, как пришли другие ребята с Хави, и, даже не задумываясь, я рванула к двери, чтобы подойти к нему. Слоан преградила мне путь, в ее глазах светилось сожаление, когда она призналась, что ей было приказано держать меня в этой комнате.

Так что, я думаю, моя пара не единственный, кого сегодня судят.

Я не стала спорить с ней по этому поводу, потому что я даже не могу винить их за то, что они усомнились в моей лояльности на данный момент. Моя неспособность выполнить свою работу могла обрекать нас всех. У меня нет другого выбора, кроме как переждать, надеясь, что они увидят, что я сделала с Хави, и дадут ему шанс.

Слабым утешением является то, что они привезли его сюда, а не бросили в камеру в полицейском участке. По крайней мере, это означает, что они больше не считают его угрозой. И пока совет продолжает обсуждать его судьбу в другой комнате, я улавливаю обрывки их спорных аргументов, летающих туда-сюда. Похоже, сделка, которую он заключил с ними, все еще в силе — его стае будет предоставлено убежище на нашей территории, — но о чем они, похоже, не могут договориться, так это о том, что делать с ним сейчас, что более чем немного тревожит.

Так много всего произошло за такой короткий промежуток времени. Из-за снижения уровня адреналина я чувствую себя опустошенной, но, по крайней мере, моя волчица проснулась. Для меня большое облегчение снова почувствовать ее, даже если она так взволнована разлукой с Хави, что меня физически тошнит. Из-за этого и моего неистового беспокойства я не могу даже выпить чашку кофе, которую предложила мне Слоан — она стоит передо мной нетронутой, жидкость внутри давно остыла. Она берет на себя смелость вылить его в сливное отверстие и принести мне новую чашку, над которой поднимаются струйки пара, когда она несет ее мне.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Слоан, ставя его на стол передо мной. Она все такая же добрая и сострадательная, как всегда, даже перед лицом того бардака, в который я нас всех втянула.

— Бывало и лучше, — шучу я, с тоской глядя на нее.

Мое колено дергается под столом в нервном возбуждении, пальцы болят от того, как я заламывала руки.

— Я не предполагаю, что у тебя было какое-то предчувствие относительно того, чем все это обернется?

Она одаривает меня сочувственной улыбкой и опускается в кресло слева от меня, выдыхая воздух, от которого развеваются вьющиеся завитки волос, выбившиеся из конского хвоста и обрамляющие лицо.

— Насчет этого? Нет, — признается она, обхватывая руками свою кружку с кофе и глядя в нее. — Но когда мы впервые встретили Хави, у меня действительно возникло к нему предчувствие. Я рассказала Мэдду об этом в тот вечер, когда мы обсуждали, стоит ли давать им шанс. Я просто чувствовала, что Хави принадлежит нам, но я не знала почему и как.

Она поднимает взгляд, ее зеленые глаза встречаются с моими.

— Думаю, теперь это имеет смысл. Он твоя пара.

Я так долго хранила этот секрет, что мне немного неприятно слышать, как кто-то другой произносит эти слова вслух, и мое первое побуждение — отрицать это. Я не уверена, когда правда стала более неприятной, чем ложь.

Укол печали отзывается эхом в моей груди, когда я киваю в знак подтверждения.

Хави — моя пара. И я не должна быть заперта на этой кухне, оставляя его судьбу на усмотрение членов совета, которые едва ли даже знают этого человека. Я должна быть там, сражаться за него, как он сражался за меня сегодня.

— Как, черт возьми, я должна убедить этих парней