Рыжий 2 - Alex Berest

отказывались принимать монеты ГДР. Даже распоряжения Бундес-банка, копию которого я предъявлял, не помогло. Восточногерманские монеты принимали только в крупных западных городах.

Всего в четырнадцати городах ФРГ мне удалось обменять деньги. И там, где прапор с Майером собирались получить не менее трех миллионов марок, им перепало всего четыреста шестьдесят тысяч. Ну и я стал богаче всего на десять тысяч.

Старший прапорщик после августовского путча в СССР вообще запил не по-детски. Но именно благодаря этому, я и узнал много нового и интересного про их с немцем бизнес. Очень часто герр Майер сдавал мне пьяного в хламину Михалыча сразу после моего возвращения с выезда. И мне приходилось тащить его на себе в каптёрку, где и сгружать это тело на топчан.

Прапор был настолько пьяный, что не замечал как сменилась обстановка и, принимая меня за Пауля, продолжал делиться с «ним» своими обидами и планами. Я узнал про топливный бизнес, про доход с продажи перевязочных средств, про продажу якобы списанных грузовых автомобилей на сторону. Мне стало известно, что курирует его самого и его делишки особист бригады и даже сам командир части. Но, самое интересное, он, забыв про меня, в своём пьяном бреду проверял свои захоронки, которых насчитывалось ровно три штуки.

Во время одного из таких пьяных разговоров с самим собой, я узнал, что мой прапор мечтает прикопать одного наглого лисенка к другому, утонувшему. Ну, я и не питал надежд на мирный исход наших взаимоотношений, поэтому и начал подготовку к своей игре.

Проспавшись, Александр Михайлович опять становился строгим, но справедливым командиром. Полностью забывая что творил и говорил будучи пьяным. Не забывал стимулировать меня доступом к телефонным разговорам с родными и даже похлопотал о присвоении мне звания ефрейтор, «за образцовое выполнение служебных обязанностей и примерную воинскую дисциплину», как значилось в приказе.

И очень жестко разобрался с новым взводом охраны после их наезда на меня. Нам на охрану спихнули старослужащих-дагестанцев, которые узнав, что я работаю где-то на стороне, стали угрозами требовать водки, пива, журналов с голыми бабами и т. д и т. п. Сначала я не принял их угрозы всерьёз, из-за чего и поплатился.

В одно из воскресений еле отмахался от трёх абреков, которые подловили меня в душевой на первом этаже. Отмахаться-то я отмахался, но лишился всей одежды, которую те взяли в заложники и потребовали в обмен за неё десять бутылок водки. Нисколько не смущаясь, голяком отправился к старшине и поведал о своих приключениях, а тот, недолго думая, позвонил Александру Михайловичу.

Мою одежду спасли и мне вернули, а дагов, по слухам, отправили служить на бригадную свиноферму. Взамен нам прислали на охрану сверхсрочников. Но всего два отделения.

Так вот, попав в Берлин в конце сентября, я первым делом поехал в отделение туристического агентства Бюлера (Bühler Reisebüro). И там я подал запрос на получение деловой визы в СССР. Заплатил за услуги пятьсот марок и оставил им свой паспорт. Обещали справиться в течение месяца. Самому соваться в советское консульство на Унтер-ден-Линден я не рискнул.

Там же, в этом же агентстве, мне на глаза попалось объявление о том, что окружной комитет района Кёпеник (Köpenick) выставляет на продажу квартиры. Желающим обращаться в ратушу района Кёпеник по адресу: улица Старый Кёпеник дом 21.

Прикинул по атласу расположение отделений банка так, чтобы попасть в ратушу этого района, ну и поехал. В ратуше выяснилось, что есть только одна не проданная квартира по адресу Луизенштрассе 9. Трехкомнатная квартира принадлежала раньше партийному чиновнику СЕПГ. В 1990 году была конфискована в городской фонд и в этом году выставлена на продажу. В начале года район хотел получить за нее тридцать пять тысяч марок, но желающих её купить так и не нашлось.

Съездил с представителем комитета посмотреть на квартиру и с первого же взгляда влюбился в неё. Трехэтажный дом 1959 года постройки, закрытый дворик с детской площадкой, консьерж и, самое главное, я узнал это место. Рядом, буквально за углом этой улицы, начиналась улица Киц (Kietz), древнейшее славянское поселение Берлина. В будущем, одна из исторических достопримечательностей и как в итоге, довольно престижное место для жилья. Хорошее вложение денег.

И я, больше не сомневаясь, снял со своего счёта тридцать две тысячи марок и приобрёл эту квартиру.

Глава 30

Машину на повороте повело, и я еле справился с управлением, чуть не улетев в придорожные кусты. Грунтовка была старая и малонаезженная, с замершими лужицами, а в конце, к моему ужасу, заканчивалась полянкой зажатой с трёх сторон молодым и густым сосняком. И нафига я спрашивается свернул с двадцать четвёртого шоссе Гамбург — Берлин? Всё как всегда, хотел как лучше, думал копейка по грунтовке от немца уйдёт в отрыв, а тут внезапно тупик.

Подвывание двигателя преследующего меня «Фольксвагена Гольф» первой серии, было всё ближе и ближе. Тяжело вздохнул, подмигнул сам себе в зеркало заднего вида и вытащил из тайника свой «ТТ». Последняя надежда так сказать. Я даже не знаю кто меня преследует, зачем и сколько их. А у меня всего шесть патронов. Было восемь, но два я сжёг, проверяя работоспособность пистолета.

Покинув «Жигули» встал лицом к приближающейся угрозе, прикрыв нижнюю часть своего тела и пистолет в правой руке капотом автомобиля. Ну, посмотрим, что нам судьба уготовила.

Внезапно звук работы двигателя исчез. Заглушили? Решили пешком пройти и проверить? Знают о том, что здесь тупик? Мысли в голове запорхали растревоженными шершнями.

Но в течении десяти минут ничего не происходило, никто ко мне не пришел. А затем, автомобиль неведомых преследователей завёлся и звук работы его двигателя наоборот стал удаляться. Уехали? Или решили устроить засаду на съезде с трассы? Замерзнув стоять на улице, я забрался в салон «копейки» но на всякий случай приоткрыл окно, чтобы вовремя услышать посторонние звуки.

Так и просидел до сумерек, боясь ехать, и потихоньку замерзал так и не закрыв окно. Мне припомнилось, что я уже видел преследовавший меня автомобиль. Вчера. При выезде из Киля и во время моих посещений Рендсбурга и Шлезвига. Номера были заляпаны грязью, но на лобовом стекле «Фольксвагена», сверху, была приметная белая лента с синими буквами «Hansa Rostock»[151].

Но по дороге из Шлезвига в Фленсбург я этого автомобиля не увидел и успокоился, посчитав встречу с ним случайностью. Переночевав в мотеле с пафосным названием «Глюксбург», я двинулся в сторону Гамбурга. Этот город был последним этапом в процессе обмена